По дорогам войны - Альфред Рессел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под вечер в порт откуда-то вернулся "Худ", сопровождаемый авианосцем. Мы и не заметили, как он утром снялся с якоря. Зрелище боевого корабля, представлявшего собой скрытую грозную силу, было впечатляющим.
В пятницу 28 июня прекрасным утром мы подняли якоря. В нашем конвое было тринадцать судов, в том числе один танкер. Постепенно громадная скала с ее южной, крутой, как бы наклонившейся стеной стала уменьшаться. Когда мы приблизились к самому узкому месту между Испанией и Африкой, нас нагнал "Худ", охраняемый самолетами с авианосца и двумя эсминцами. Корабли взяли курс на юго-юго-восток. Тогда мы еще не знали, что эскадра идет в Оран, чтобы в скором времени вступить в бой с французскими военными кораблями. Тогда еще никто не знал, что могучий боевой корабль "Худ" ждала печальная судьба, что у берегов Исландии 24 мая 1941 года при преследовании немецкого линейного корабля "Бисмарк" он будет потоплен со всей его командой 1400 человек. Снаряды первого же залпа, выпущенные "Бисмарком" с расстояния 20 миль, попали в английский линейный крейсер, пробили броню и попали в склад боеприпасов. Взрывом боевой колосс разнесло на мелкие части. Так краса британского военно-морского флота, гордый "Худ", перестал существовать. Тогда же, 27 июля 1940 года, линейный крейсер величественно прошел мимо нас, а мы приветственно махали морякам на борту, и те весело отвечали нам.
Наш конвой охраняли четыре эсминца - два впереди и два по бокам построения. Теперь уж мы твердо знали, что плывем в Англию. Плыли очень медленно. "Мохаммед" умерил свою скорость, приноровив ее к скорости самого медленного судна в караване. Еще до полудня мы вышли в Атлантический океан. Здесь надо было опасаться подводных лодок. Нам приказали постоянно носить на себе спасательный пояс (его снимали только в столовой). Ночью спали, не раздеваясь. Из соображений безопасности мы сделали большой крюк на запад, глубоко в Атлантический океан: дело в том, что к западу от Бискайского залива курсировала свора немецких подлодок. Английский полковник по секрету сообщил мне, что в нескольких милях от нас немецкая подлодка только что потопила английский корабль. Сильный ветер раскачивал "Мохаммеда", по это была не буря 13 февраля 1940 года!
В открытом море жена чувствовала себя плохо. Ее угнетали большая вода и мысли о подлодках. Зато Милан и Фред были в своей стихии. Они облазили все судно, и мне все время приходилось их разыскивать. Они любили сидеть на корме и смотреть, как шумит вода за винтами парохода. Старый добрый судовой врач полюбил Милана, и тот к нему льнул, как будто доктор был членом нашей семьи.
2 июля на борту корабля мы отметили годовщину битвы у Зборова. Выступали полковник Скленовский-Босый и драматург и прозаик Ф. Лангер. Полковник в своей речи призывал нас оставить личные распри и сомкнуть ряды. Готовилось большое торжество. Вечером я пошел к полковнику. Мне хотелось уладить наши отношения (кто знал, что с нами будет!), да и ради нашего единства стоило позабыть прошлое. Однако полковник не принял меня. Что делать? Я только ломал голову, откуда идет эта холодность и злоба.
3 июля из передачи судового радио мы узнали, что британцы потопили французский флот в африканском порту Оран, чтобы таким образом воспрепятствовать его захвату нацистами, так как французы отказались воевать сообща с британским флотом против Гитлера. Известие вызвало у нас чувство облегчения. Так им и надо!..
На следующий день в большом салоне парохода состоялось общее торжественное собрание, посвященное битве у Зборова. На нем присутствовало много англичан. Евангелический священник Горак в сопровождении фортепьяно прочел по-английски и по-чешски мое стихотворение "Я верю". Депутат Углирж заметил, что, по его наблюдениям, стихотворение произвело впечатление, особенно на команду. Франтишек Лангер, который спешно покинул Прагу, спасаясь от гестапо, высказался о моих стихах тоже положительно. Во время собрания над нами пролетел британский гидросамолет - верный признак того, что мы приближались к берегу.
На последнем участке, поблизости от входа в пролив св. Георга, отделяющий Великобританию от Ирландии, нам грозила опасность особого рода. Вход в пролив защищался от немецких подлодок минными полями, и нередко в бури, которые здесь в порядке вещей, отдельные мины отрывались и становились опасными для проходивших судов. Впередсмотрящие, прижав бинокли к глазам, стояли на носу корабля, ища в волнах блуждающие мины. К счастью, они нам не встретились.
Когда мы прекрасным утром 6 июля вышли с детьми на палубу, на верхушке мачты сидела чайка. У Франтишки радостно забилось сердце: она правильно рассудила, что поблизости земля. Так оно и было. Земля заявляла о себе туманным горизонтом цвета корицы и ленивым полетом бродячих чаек в ветреных высотах облачного неба. В тот день мы наблюдали соревнования: сначала легкоатлетические, а потом состязания по перетягиванию каната.
Помогая нашей стороне, мы хлопали в ладоши, топали ногами и громко кричали. Дети забавлялись от души.
Около полудня 7 июля 1940 года "Мохаммед Али эль Кебир" бросил якорь на рейде Ливерпульского порта.
Мы вступили на землю Англии. Как когда-то во Франции, так и здесь я задавал себе вопрос: как нас примет эта страна? Англию мы знали как страну храбрых, сильных, как страну, где царит порядок и дисциплина. Как же нас примут здесь большие господа и маленькие люди, те, кто творит историю?..
После высадки мы строем зашагали по улицам Ливерпуля на вокзал. Вдоль тротуаров быстро образовались густые шпалеры жителей - старых и молодых, детей и женщин. Люди рукоплескали нам, поднимали в знак приветствия большие пальцы, бросали нам цветы. Там и сям кто-нибудь выбегал на проезжую часть и совал идущим солдатам пачку сигарет, табак или просто легонько пожимал руку в знак симпатии. Это было очень мило с их стороны. После печального опыта с французами мы этого совсем не ожидали. В то время мы не могли бы говорить об английской сдержанности в проявлении чувств. И хотя от Франции, мечущейся в хаосе и беспорядке, нас отделял лишь узкий пролив Ла-Манш, мы в первые же часы пребывания на английской земле почувствовали себя совсем в ином мире. Сразу было видно, что мы находимся в стране, где царит порядок и дисциплина.
С ливерпульского вокзала мы сели в приготовленные для нас железнодорожные составы, доехали до станции Бистон-Касл и по безукоризненной дороге зашагали в Чамли-парк - пункт нашего назначения. По пути нас дружески приветствовали из своих садиков жители. Они поднимали вверх большие пальцы, желая удачи. Радостно, доброжелательно встречали они наше маршировавшее войско и спрашивали, кто мы такие. "Чехи, чехи..." слышалось вокруг, и по их лицам можно было понять, чтя они уже о нас кое-что знают. Чистые, ухоженные загородные домики с встроенными черными брусьями, по самую крышу увитые зеленью, производили впечатление уюта. Коротко подстриженные газоны с пестрыми пятнами цветов в бордюре так и приглашали посидеть на них. И ко всему этому - открытые лица и бесхитростные взгляды жителей. Могли ли мы желать большего?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});