А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман

обсуждение. Я думаю, студент понял всю тяжесть своей вины. Это будет для него самым большим наказанием.

У меня есть замечание для всех студентов. Когда вы хотите присвоить чужую работу, посмотрите, какими чернилами она написана. В нашем случае диктант был написан черными чернилами, а фамилия автора – фиолетовыми и совсем другим почерком. Кстати, если бы он так не опростоволосился, был бы в выигрыше: в присвоенном диктанте я не нашел ни одной ошибки.

…Через несколько дней был экзамен по русскому языку. На вопросы билета я ответил без проблем. Профессор задал мне дополнительный вопрос, потом еще один, еще…

Видимо, истощившись, он взял зачетку и расписался. Посмотрел на меня и спросил:

– Правильно?

Я раскрыл зачетку. Там стоял трояк.

– Правильно, профессор, большое спасибо!

С того дня, на каких бы экзаменах судьба не сталкивала меня с профессором, я неизменно получал свою тройку.

Лишь один раз он изменил себе – на государственных экзаменах.

* * *

В горячем споре равных жалко

и дурака, и мудреца,

поскольку истина, как палка, —

всегда имеет два конца.

Игорь Губерман.

Однажды ко мне в цехе подошел наш бывший директор. Теперь он работал начальником управления издательств и полиграфии Латвии. По сути – министр печати.

Сказал, что специально ко мне приехал. Я был польщен – впевые в жизни принимал на службе министра.

– Что-то случилось?

– И представить себе не можешь, что… Сегодня ты один в состоянии мне помочь. Пойми, я пришел с личной просьбой. Не с приказом, не с распоряжением… Как человек к человеку.

– Я вас понял. Если это в моих силах – сделаю.

– Ты знаешь, сейчас в Москве идет съезд КПСС. Сам набираешь столько материалов, что они не вмещаются в номер газеты. Приходится увеличивать количество страниц.

У нас в Латвии, в городе Лиепая выпускается областная газета. Такая же большая, как здешняя. И все несчастье в том, что она уже несколько дней не выходит. С того времени, как начался съезд. В типографии в линотипном цехе осталась одна ученица. Некому набирать.

Это мы так говорим. А те, кто выше нас, говорят, что это саботаж.

Представляешь себе, в дни работы съезда партии в результате саботажа не выходит партийная газета!

Вижу, ты понял. У меня личная просьба. Поезжай в Лиепаю. Сделай так, чтобы отставание выпуска газеты было как можно быстрее ликвидировано.

– Когда ехать?

– Сейчас. У подъезда стоит моя машина. Поезжай на ней.

– А можно, я минут на десять заеду домой, скажу родителям и возьму пару запасных трусов?

– Конечно. Водитель будет делать все, что ты ему скажешь.

– А как же моя смена. Идет набор номера…

– Тут не твое дело. Я все решу сам.

…До Лиепаи мы добрались к сумеркам. Подъехали к типографии. Водитель двинулся в обратный путь, я поднялся в наборный цех. Там были унылые люди.

– Где линотипный? – спросил я.

– Вы из Риги?

– Да.

– Мы вас ждем.

– Я не виноват. Расстояние – больше двухсот километров.

– Мы не о том. Пойдемте.

В цехе было две машины. За одной сидела девушка.

– Что делаешь? – спросил я.

– Не знаю. Что-то набираю…

– Теперь будешь править корректуру. Мои гранки и полосы. Если что неясно, сразу говори. Работаем до потери пульса. Выполняешь только мои распоряжения. Никого больше. Понятно?

– Да.

– Давайте посмотрим, с чего начинать, – сказал я людям, которые зашли со мной в цех. – На какой точке мы находимся сейчас и с чего мне начинать.

С этой точки разложите материалы для набора по полосам в папки и в строгой последовательности. Чтобы ничего не пропустить и не перепутать.

– Давайте мне начало и, если можно, чаю с куском хлеба.

Я включил машину и мы с девочкой начали работать. Дальше пошло привычное – гранки, полосы, резолюция “В печать”…

В цех зашла женщина средних лет, очень энергичная.

– Я – главный инженер такой-то типографии (одной из самых крупных в Риге). Меня срочно выдернул с работы начальник управления. Послал сюда для того, чтобы я организовала лично для вас условия работы и быта. Что за пожар?

Я коротко рассказал, что произошло, как мы пытаемся быстрее выйти из неприятности.

– Вы приехали кстати. Понимаете, здесь провинция и люди не очень поворотливы. Боюсь, они не все поймут.

Что нам нужно? Материалы для набора разложить строго по номерам газеты, чтобы из-за путаницы не терялось время. Каждый номер верстать в таком порядке, в каком удобно печатникам. Вы знаете, у них уходит время на подготовку машины. Здесь будет реальная экономия не минут, а часов. Не хочется терять того, что я попробую сберечь.

– Понятно, я займусь оргработой.

С каждым днем задолженность сокращалась. Газетные номера выходили один за другим. Правда, я никак не мог понять, когда подписчики успевали читать такую уйму материалов съезда партии.

В один из вечеров я решил пойти в гостиницу и отоспаться. Номер мне забронировали щедро – трехместный. Это сейчас так звучит. А по тем временам – большая комната с тремя койками и печным отоплением.

Разделся и почувствовал жуткий холод. Собрал подушки и одеяла со всех трех коек, смастерил себе теплый кокон и поспал всласть. На следующий день моя опекунша спросила, как отдохнул. Я сказал, что выспался, хотя и было холодновато.

В тот вечер я снова дал себе передышку. Зашел в гостиницу и вижу: у моей двери у открытой печки стоит на коленях старик и разжигает дрова. Подошел ближе и узнал в старике директора типографии.

– Что вы делаете, – в ужасе закричал я. – У меня проблем нет. Собрал одеяла со всех коек и стало тепло. Да и не живу я здесь.

– Это вам тепло. А мне уже из Риги звонили: “Почему холодный номер забронировали?”.

…Газета вошла в график. Моя кураторша уехала в Ригу. Я остался до тех пор, пока не будут напечатаны все материалы съезда.

В Риге ко мне в цех снова пришел министр.

– Заехал тебя поблагодарить и сказать твоему начальству, чтобы тебе командировочные и премию выплатили. Вопрос о Лиепае обсуждали на заседании бюро Центрального Комитета. Меня бог миловал, на этот раз пронесло. Правда, человек из Лиепайского обкома партии сказал, что я прислал чемпиона и выскользнул. А что, дескать, будет теперь, когда чемпион уехал?

– И правда, – спросил я, – Что теперь будет? Девочка-то одна осталась.

– Не беспокойся. Самое главное дело сделал ты. Теперь мы мобилизовали несколько человек в ремесленном училище полиграфистов и они на тех двух линотипах работают круглые сутки.

Да, кстати, главный инженер, которую я