«Если», 2012 № 11 - Журнал «Если»

В пятнадцати астрономических единицах светило неярким зеленым светом далекое, не больше булавочной головки, солнце. Должно быть, наш крейсер, напоминавший формой и окраской акулу, выглядел в его лучах очень эффектно. Мы с Бриа сидели в командной рубке перед обзорным экраном — в креслах различной конструкции. Появившееся на экране зрелище заставило меня благоговейно вздохнуть.

— Зеленый Диск!

— Ты о нем слышал? — разочарованно спросила Бриа.

— Многим известно.

Система Зеленого Диска была одной из величайших загадок разведанного космоса. Ее центральная звезда была чуть массивнее и ярче Солнца. Отсюда, с этого расстояния, она выглядела зеленоватой из-за плотной завесы темно-зеленого вещества, находящегося между нами и ее пылающей поверхностью. По массе система примерно равнялась Солнечной, но в ней совсем не было больших планет. Вместо них вокруг звезды вращался внушительный — около двадцати астрономических единиц шириной — пояс астероидов; причем орбиты девяноста процентов из них пролегали на расстоянии от 0,8 до 1,8 астрономической единицы от центрального светила.

Бриа застучала клавишами пульта управления, вводя данные в навигационный компьютер и включая один из пары инерционных супрессоров.

— Так в чем состоит наше задание? — спросил я, пытаясь побороть приступ морской болезни — так действовало на меня поле супрессора в момент включения.

— Ты знаешь, в чем уникальность этой системы?

— Конечно, — ответил я. — Зеленый Диск — родина симбионтов. Это единственный известный науке машинно-органический гибрид, лишенный разума.

— Бесценное, но чрезвычайно опасное сокровище. Никто не знает, что может произойти, если симбионты окажутся в другой системе.

Это понятно. Существовала теория о том, что Зеленый Диск имеет искусственное происхождение и его планеты были специально разрушены для создания особой экосистемы. Лишенные разума симбионты выглядели как своего рода остатки цивилизации, исчезнувшей сотни тысяч, а может, и миллионы лет назад. Но нельзя было даже пытаться потревожить эти дремлющие силы, пока мы о них так мало знали. А если бы выяснилось, что безмозглые симбионты обладают способностью дробить планеты на астероиды? И кто-то по неосторожности или с умыслом доставил их в другую систему, чтобы они могли начать там свою разрушительную работу?

— А что, есть основания считать, что это может произойти? — спросил я.

— Да.

Бриа снова затрещала клавишами, и мы рванули вперед с ускорением в 3g.

Галактическая база находилась на крупном астероиде примерно в 1,1 АЕ от звезды. Мы совершили пертурбационный маневр, обогнув солнце, чтобы снизить скорость и состыковаться с базой. Тут, наконец, Бриа ввела меня в курс дела.

— Вот что наш галактический агент обнаружил в зоне Фринджей.

В воздухе над нами вспыхнула подрагивающая голограмма бочкообразного астероида. Изображение рывком увеличилось, и я разглядел на поверхности какие-то странные образования, похожие на молодые грибы-поганки с конусовидными, еще не развернувшимися шляпками. Они тянулись вверх, натягивая своими остриями мерцающую, полупрозрачную пленку, напоминавшую наброшенное поверх скал искусственное полотно. Под пленкой я разглядел какие-то механизмы, которые деловито сновали туда-сюда, выполняя какую-то странную работу.

— Это и есть симбионты Зеленого Диска? — усомнился я.

— Да.

— Их кто-то захватил?

— Мы считаем, что это ринерти.

Фринджами называли разумные расы, упорно не желавшие присоединяться к Галактической цивилизации, а также многочисленные маргинальные группы, в силу разных причин порвавшие со своими расами и культурами. Все это разномастное сборище тяготело к одному из периферийных секторов Галактики. Ринерти были остатками расы многоножек, несколько веков назад нарушившей галактические установления и с тех пор обиженной на всю цивилизацию.

— Ринерти травоядные, — с отвращением добавила Бриа.

— Ладно, — сказал я, просматривая видеоролик. — Проблема понятна. Эти штуки могут представлять опасность. Но это еще не преступление против Законов Жизни. Захваченный ринерти образец, судя по виду, слишком мал, чтобы стать опасным для генотипов Зеленого Диска. И похоже, что эксперимент проводится вдали от других экосистем. В общем, я пока не вижу ничего, что могло бы угрожать другим экосистемам или расам. Этим должны заниматься спецназовцы.

— Они и попросили нас помочь.

Это меня удивило. Спецназовцы — Специальные галактические силы быстрого реагирования — очень ревностно блюли зону своей ответственности. И негодовали по поводу слишком широких, на их взгляд, полномочий Корпуса.

— Почему?

— Зеленый Диск слишком велик, чтобы провести расследование достаточно быстро. Между тем ринерти продолжают перехватывать споры.

Симбионты, припомнил я, запускают споры с астероида на астероид.

— Это выявили спецназовцы?

— Их корабли засекли многочисленные пуски, но к тому времени, когда они добрались в проблемный сектор, значительное количество спор уже исчезло.

Теперь я понимал, зачем мы здесь и почему спецназовцы сами пригласили предаторов в свои «охотничьи угодья». Стало ясно, с какой стати нам дали изрядные послабления в правилах.

— Значит, у ринерти имеется какой-то засекреченный сверхскоростной корабль. Но крейсер предаторов с парой инерциальных супрессоров разгоняется быстрее, чем любой другой аппарат в Галактике.

Бриа распахнула пасть, задрав губу и обнажив белые зубы, и высунула мокрый темно-красный язык. Суссуратийская улыбка, озорная и хищная одновременно.

— Да. Оч-чень быстрый кораблик у нас-с.

План действий был простым. Пуски спор происходили редко, а галактическая станция поддерживала постоянную связь с разбросанными по всей системе автоматическими зондами, способными вовремя их засечь. Мы должны патрулировать пространство и охотиться за каждой спорой, запущенной в пределах досягаемости, полагаясь для прокладки курса на данные станции. Перехватить корабль-нарушитель и захватить спору — вот в чем задача.

Долго ждать не пришлось. Едва мы успели описать виток вместе со станцией, как пришло сообщение, что на расстоянии пятидесяти тысяч километров запущена спора. Бриа включила сразу оба супрессора. Один настраивался на гашение внешних колебаний корпуса, а другой — на демпфирование внутри корабля. Чтобы уменьшить наш тепловой след, мы скинули скорость до 5g, сами же внутри крейсера ощущали не более полутора.

Пройдя всего несколько тысяч километров, мы захватили спору лучом радара. У спор симбионтов, размером от метра до трех в диаметре, была углеродно-металлическая оболочка, под которой находился плотно упакованный комплект органических соединений и самовоспроизводящихся наномеханизмов. Нигде в разведанной части Галактики не было ничего подобного. Не просто фенотип, а зародыш экосистемы — целый набор свободно связанных организмов, объединяющихся для репродукции. Возникло даже целое научное течение, приверженцы которого считали, что это более высокая ступень эволюции, в которой единицами отбора являются не отдельные организмы, а готовые экосистемы.

Нам, впрочем, эти уникальные особенности сулили только неприятности.

— Пора бы уже обойти этот астероид, — сказал я.

Напарница только мигнула. Она не пыталась перехватить спору, а старалась идти с ней параллельным курсом, чтобы постоянно удерживать ее на экране радара. Но сейчас спору закрыл появившийся впереди астероид. Неожиданно взвыла сигнализация: астероид — огромная веретенообразная железная скала — несся прямо на нас. Бриа совершила мгновенный маневр, и черно-серая поверхность астероида пронеслась под нами. Избежав столкновения, мы совершили разворот, чтобы затормозить и вернуться на курс преследования.

— Я ее потерял.

— Ищи! — потребовала Бриа.

Искусственный интеллект крейсера начал широкополосное сканирование всей зоны. Увы, мы не видели ничего, кроме знакомой скалы да нескольких более удаленных астероидов. Ничего похожего на спору размером или массой.

Бриа рассчитала последний участок траектории споры, и мы двинулись этим курсом по инерции.

— Не может быть, чтобы ее успел перехватить корабль, более скоростной, чем наш, — сказал я. — Мы бы его наверняка засекли.

Бриа не ответила. Мы снова просканировали зону поиска, сделали глубокое сканирование астероида, но не обнаружили ничего — ни одного объекта, температура которого была бы хоть на градус выше фонового излучения.

— Куда?! — недоумевал я. — Как, черт возьми, им это удалось?!

Галактическая станция походила на паука, растопырившегося на камнях: светлый купол поддерживали ноги-опоры, упиравшиеся в большую железо-никелевую скалу. Вся поверхность астероида была изрыта глубокими круглыми ямами, похожими не столько на кратеры, сколько на лопнувшие пузыри, как на участке застывшей лавы. Некоторые впадины были затянуты высохшими, побелевшими от старости оболочками, оставшимися от симбионтов.