«Если», 2012 № 11 - Журнал «Если»

— Что ты делаешь, человек?! — взревела она.

— Смотри!

Я вызвал дисплей спектрографа. Если интуиция подвела, мне конец — это я понимал. И все же я думал, что прав. Бриа чуть не выла:

— Мы не имеем права уничтожать эти организмы. Нам нужно, чтобы нарушители проявили себя, а теперь корабль ринерти, который мы так и не нашли, уйдет. Я подам рапорт, в котором укажу, что тебя и близко нельзя подпускать к нашей работе. Я буду требовать, чтобы тебя…

— Да посмотри же ты сюда!.. — Я показал на данные спектрального анализа. К моему великому облегчению интуиция меня не подвела. — Вот данные спектрографа. Среди обломков нет никакой органики. Только никель и железо. И металлические микроэлементы.

— Спора была стерильной? — удивилась Бриа. — И ты об этом знал? Откуда?

— Я предполагал, но главное сейчас не в этом. Нас, как бы это сказать…

Я вздохнул, так и не сумев подобрать на галактисе эквивалент слова «надули». Что ж, придется объяснять на пальцах.

— Просто послушай. У нас на Земле есть одна игра. Азартная. Когда еще ребенком я жил в Палестине, по дороге в школу каждый день проходил мимо человека, игравшего в эту игру…

По большей части, я не добирался до школы, а оставался у контрольно-пропускного пункта и болтался там, пока не наступало время возвращаться домой. Но мимо игрока в «три листика» я действительно проходил ежедневно, завидуя старшим ребятам, у которых уже водились деньги, чтобы поставить их на карту.

— Так вот, у этого мужчины было три… карты. Вот как эти.

Я взял с пульта три пластиковые карточки для ввода данных. По форме и размеру они приблизительно соответствовали игральным картам.

— Смотри, в чем смысл. Ты выбираешь одну карту, затем их тасуют, после чего ты должна указать на выбранную карту. Ну, скажем, вот на эту…

Я взял одну карточку и показал Бриа символ на обороте. Затем на подлокотнике кресла я очень неловко перетасовал три карточки — и всего-то при ускорении в 0,5 g.

— Ты просто испорченный ребенок, — заявила Бриа. — Я доложу об этом начальству.

— Сначала скажи, где твоя карта?

— Вторая, — раздраженно бросила Бриа.

— Монитор давно проверяла?

Бриа быстро взглянула на пульт и снова повернулась ко мне.

— Так какая карта? — снова спросил я.

— Ты смошенничал. Отвлек меня, а сам подменил карту!

— Ты права, именно так я и сделал.

Бриа мигнула всеми глазами по очереди, причем по часовой стрелке. Я помнил это выражение эмоций по учебному видеокурсу «Знакомьтесь: суссурати!». Оно означало удивление и понимание.

— Они подсунули нам пустышку, — прошептала она.

— Именно! Они нас отвлекли, а сами тем временем смешали карты. Каким-то образом ринерти умудряются запускать стерильные споры так, чтобы их траектория пролегала за астероидами вблизи нашей базы. Когда спора уходит из нашей зоны видимости, ее сжигают лазером. Мы предполагаем, что спора захвачена, и начинаем искать ее не там, где надо. Скорее всего, ринерти держат свой звездолет на противоположной стороне Зеленого Диска, за солнцем, и сейчас пытаются ускользнуть. Вероятно, они производят отвлекающий запуск споры, когда их корабль маневрирует, и мы можем его засечь. В общем, отправляй лазерограмму спецназу.

Бриа сосредоточенно склонилась над пультом, страстно желая продолжить охоту. По лазерной связи она отправила сообщение спецназовцам, дежурившим над полюсом центрального светила. Сигнал дойдет до них всего через час, но если корабль-нарушитель находится на противоположной стороне системы, спецназ может не успеть перехватить злоумышленников до того, как те выйдут в точку скачка.

Бриа стукнула кулаком по пульту, заглушая инерционные супрессоры.

— Нам надо появиться там без теплового следа. Мы должны найти место запуска фальшивой споры.

Я поборол приступ тошноты и пристегнулся.

Бриа плавно прошла мимо астероида, с которого была запущена спора. Похоже, он был заброшен относительно недавно. Никаких следов зеленого цвета я не заметил, однако мембраны, которые при солнечном свете напоминали гигантскую паутину, были целехоньки и покрывали довольно значительную площадь поверхности астероида. Споровые пушки торчали над мембранами, словно шипы.

Мы снизились до километровой высоты, а затем развернулись носом к поверхности астероида. После того как мы несколько километров скользили в таком положении, Бриа дала двигателям мощный тормозной импульс и заглушила главную энергетическую установку, чтобы нас нельзя было обнаружить по ее излучению. В результате скорость еще больше упала, и крейсер стал следовать вокруг астероида по очень низкой орбите.

Мы повысили разрешение экранов и отрегулировали резкость.

— Здесь, — внезапно сказала Бриа, коснувшись когтем экрана. — Корабль.

Мы увеличили изображение, и я увидел корабль ринерти. Он представлял собой довольно сложную конструкцию — тонкий трубчатый каркас, обтянутый черной фольгой. В космосе он, наверное, практически невидим, однако на фоне белесых мембран симбионтов разглядеть его не составило труда.

— Легкий разведывательный катер, — пояснила Бриа. — Идеален для скрытного перемещения на короткие дистанции, когда нужна минимальная тяга.

— Что-то я не вижу ни одного ринерти… и вообще никаких фигур в скафандрах.

— Катер роботизирован. Либо все ринерти сейчас на борту.

Бриа запустила двигатель, и крейсер двинулся вперед.

— И куда мы направляемся? — поинтересовался я.

— На посадку. Нужно незаметно навесить им маячки. С их помощью мы сможем проследить катер до экспедиционного корабля-матки. Нам нужно перехватить их звездолет.

— Это безумие, — возразил я.

— Космический корабль наиболее уязвим, когда находится на грунте.

— Но нам-то тоже придется садиться!

— Зато мы охотники, а они добыча.

Ходить по станции трудно, но ходить по астероиду еще тяжелее. В принципе, это была даже не ходьба, а прыжки, во время которых приходилось соблюдать все возможные меры предосторожности. Главное, здесь не было потолка, способного отбросить тебя назад, если шагнешь чересчур энергично. Ни о каких приятных подскоках, облегчающих передвижение, и речи не шло. Подпрыгнешь слишком высоко — и отправишься прямиком на орбиту.

Мы опустились на астероид, поставили крейсер на якоря, надели скафандры и вышли на поверхность. Атмосфера под оболочками симбионтов отсутствовала, из-за этого поверхность была не упругой, а скользкой. Мертвый пейзаж освещал только отраженный свет ближайших астероидов с высоким альбедо, поэтому если бы не специальные визоры скафандров, мы оказались бы в полной темноте. Кроме того, наши гермошлемы были оборудованы микроволновыми переговорными устройствами малого радиуса действия, и мы могли общаться, не прибегая к радиосвязи, которую легко засечь.

— Активируй магниты ботинок, — подсказала Бриа.

Я последовал совету и сразу почувствовал, как улучшилось сцепление с поверхностью. В породе содержалось достаточное количество железа.

Нам предстояло пройти километра два. Стараясь передвигаться равномерными скачками, мы выбрали направление на «гору», возвышавшуюся у горизонта, потому что как раз около нее совершил посадку разведывательный катер ринерти. Меня немного утешило, что Бриа тоже уставала от этого способа передвижения. Когда мы допрыгали до выбранного нами ориентира, она запыхалась не меньше моего.

Каменный пик оказался не горой, а неровным валом кратера. Взобравшись на него, мы стали внимательно оглядывать расстилавшуюся внизу поверхность — плоское дно кратера, утыканное пушками симбионтов.

Но катера нигде не было.

— Что теперь? — спросил я Бриа.

Она указала на группу скал в центре кратера.

— Аппарат должен быть за ними.

Я кивнул: бесполезный жест в гермошлеме. Мне очень не хотелось связываться с сервером крейсера, чтобы уточнить координаты посадки ринерти, но, по счастью, я вспомнил, что видел рядом с катером приметное обнажение темной каменной породы.

Всего за несколько минут мы добрались до скал. Поднявшись на них, огляделись вокруг, но увидели только новые, укрытые мембранами участки поверхности да «батареи» споровых пушек.

— Катер ушел, — констатировала Бриа.

Какое-то предчувствие заставило меня вскинуть голову и посмотреть вверх. Мы находились на противоположной от солнца стороне астероида, и сначала я ничего не увидел, но мгновение спустя несколько звезд погасли. В небе надо мной появился какой-то черный прямоугольник.

— Они прямо над нами!

Черный контур катера стремительно увеличивался. Он был уже совсем близко.

— Уходим! — скомандовала Бриа и нырнула вниз, к споровым пушкам.