Таксидермист - Брайан Випруд

Что-то знакомое. «Аврора»…

– Конечно, Гарт не может точно знать, что это Букерман. – Алекс положил ногу на ногу. – Он видел его лишь покрытым грязью, а прежде никогда не наблюдал без костюма генерала Бухера, да и то было больше тридцати лет назад.

Цильцер покачал головой:

– Мы кладем немало труда, проверяя каждое ваше утверждение, мистер Карсон. – Он поглядел мне в глаза. – В этом-то и беда.

– Минутку. – Я прищелкнул пальцами. – Роджер Элк. У него в конторе на стене висела табличка – какая-то благодарность от корпорации «Аврора».

Цильцер вздохнул, но все же записал и этот жалкий пустяк. Потом пустил по столу фотографию 8x10.

– Узнаете его?

Я узнал. Слоун – он лежал в какой-то подворотне. Лицо его было густо-фиолетового цвета и резко контрастировало с белыми бровями и волосами. И он по-прежнему был в грязи после ванны. Старинный галстук так туго намотали ему на шею, что он впился в кожу. По крайней мере ему не перерезали горло, как Вито.

Он заговорил, выдал Вито, но его все равно убили.

Я отвел глаза.

– Это Слоун.

– Уверен, у вас нет никаких оснований подозревать моего клиента ни в одном из этих убийств, – фыркнул Алекс.

– А как насчет помехи правосудию? Едва прослышав про заговор этих, как их там… ретристов и их связь с убийством Тайлера Лумиса, он обязан был поставить в известность полицию.

Алекс всплеснул руками:

– Гарт определенно увидел эту связь, лишь когда к нему пришел Слоун с куклой и признался в убийстве. Сразу же после этого Гарта похитили два головореза. Знаете, детектив Цильцер, вы ведь должны обратить не меньшее внимание на похищение мистера Карсона. Он – жертва, а не преступник.

– Карсон позвонил не в полицию, а своему адвокату.

– Гарт имеет право на адвоката, и у него были все причины подозревать, что разговор пойдет о таких предметах, что его могут в чем-нибудь обвинить. – Алекс пожал плечами. – Если хотите, выйдем с этим к судье.

Детектив Цильцер огладил усы и задумчиво посмотрел в блокнот. Я же смотрел на зеркальную стену за его спиной и гадал, сколько копов и помощников прокурора прячутся за ней, пристально наблюдая за мной. Тяжко вздохнув и на всю комнату поскрипев стулом, детектив поднялся и вышел из комнаты. Прежде чем захлопнулась дверь, я заметил восковую физиономию Бальзамировщика.

Рядом с ним, спиной ко мне, стоял громадный мужик с бритой шеей. Я подумал, что этот коп вполне мог бы потягаться с Мортимером. Стейн потрепал меня по плечу.

– Не думаю, чтобы у них нашлись основания вас задержать, Гарт, – тихо сказал он и выпятил нижнюю губу для пущей убедительности. – Не думаю, что они вообще представляют, в чем тут дело. – Стейн вопросительно вгляделся в меня. – Я к тому, что все это выглядит довольно ненатурально, даже если на сто процентов правда. Только знайте, что если по каким-нибудь причинам ваши воспоминания о событиях изменятся, мы можем оказаться в трудном положении. То есть это может выглядеть так, будто вы чините препятствия правосудию.

Я молчал. Его недоверие было вполне понятно, и, могу сказать, я оценил его попытку намекнуть мне. Хотелось бы мне пойти ему навстречу…

– В общем, – добавил Стейн, – если он сейчас вернется и вы захотите что-нибудь добавить или изменить, это вряд ли чем-то опасно для вас. С другой стороны, если мы сейчас уйдем отсюда, а какие-то аспекты…

– Стейн, так все и было – так же дико, как оно и звучит.

Он похлопал меня по плечу:

– Ну, в общем, вы понимаете.

Выждав сколько надо, Цильцер вернулся в комнату, руки в карманах, взгляд в пол. Дверь не закрыл.

– Можете идти.

Стейн взял свой кейс и похлопал меня по спине. Мы двинулись к двери, но Цильцер, пустив в ход палец, задержал меня и сказал:

– Если вся эта параша хоть на каплю правда, у вас, дружище, будет еще немало хлопот из-за этих парней. Поосторожнее.

Едва выйдя из комнаты, мы увидели Энджи – в своей овечьей бекеше она вышла из соседней комнаты в компании с Бальзамировщиком.

– Что она здесь делала? – возмущенно спросил Стейн у Цильцера.

– Мы спросили, не могла бы она прийти и ответить на несколько вопросов. – Цильцер пожал плечами. – Она сказала – без проблем.

Я бросил на Энджи укоризненный взгляд, она ответила мне дерзким.

– Нам нечего скрывать, – объявила любимая и прошагала под табличку «Выход».

Мы со Стейном вышли следом, и после нескольких чашек кофе (Стейн пил «Клево-Форму») в закусочной за углом, установили, что ее рассказ вполне совпадал с моим. Наверное, это и стало причиной того, что меня отпустили.

Когда вышли из закусочной, Стейн оставил мне номер своего пейджера.

– Итак, Гарт. Имейте в виду, что скорее всего это был еще не конец. Наверняка вы скоро заметите, что полиция за вами следит. Это нормально. Более того – это хорошо. Так и надо. Неплохо будет, если вас будут видеть в обыденной жизни, без всяких подозрительных занятий или посетителей. Что относится и к вашему брату. Понимаете, о чем я?

Я понимал и послушно кивнул. Пусть у копов скулы сведет от скуки.

Стейн заторопился на дачу показаний в суд, а мы с Энджи зашагали домой. Небо затянуло, а холодный пыльный ветер заставил меня поднять ворот куртки.

– Я правильно сделала, разве нет? – начала Энджи. Я взял ее за руку.

– В итоге. А только это, наверное, имеет значение.

– Знаешь, я хотела, чтобы по крайней мере полиция знала все, даже если ты почему-нибудь решишь о чем-то умолчать. Я беспокоюсь и хочу, чтобы полиция была за нас.

– А почему бы тебе не отдохнуть от всей этой кутерьмы, Энджи? Возьми недельку, навести друзей в Германии. Я тоже поеду, только мне надо с этими змеями…

– О нет, не выйдет! Ты от меня так просто не отделаешься.

– Слушай, Энджи, я не знаю, что будет дальше. Все может повернуться еще страшнее, и я не хочу…

– Ага, а как насчет того, что я хочу? – Она выдернула руку. – Это тебя похитили! Я знаю, ты всегда стремишься меня опекать, но я тоже, пес возьми, за тебя боюсь. – Она взяла меня за лацканы, нос у нее покраснел, глаза заблестели. – Так что я буду здесь, рядом с тобой, понял? В любых передрягах, вот так. Я не дам этим гадам тебя обидеть.

Я обнял ее за талию и улыбнулся:

– Я, можно сказать, надеялся, что ты так скажешь.

Она ухмыльнулась, фыркнула и чмокнула меня:

– Ты, можно сказать, знал, что скажу.

Мы прошли под руку по 19-й улице, мимо школы и домов, потом свернули на Десятую авеню.

– И к тому же, – продолжила Энджи, – я все равно не могла бы поехать в Германию. Я только что узнала от Питера замечательную новость. – Энджи радостно погладила меня по руке. – Знаешь принцессу Мадлен?

– Ну.

– Так вот, благотворительный концерт, который она устраивает? Для которого мои серьги? Он будет послезавтра, вечером. Питер пойдет, и у него есть лишняя пара билетов по тысяче долларов, но все его клиенты уже и так с билетами. – Энджи от возбуждения начала подскакивать на ходу. – Вот: мы с тобой идем!

– Здорово.

Наверное, я даже смог изобразить восторг. Ах, вечное очарование венценосцев. И подумать только, если бы я не харкнул мятным полосканием на Армию спасения, мне не в чем было бы пойти.

Глава 25

На следующий день я заскочил к Дадли. Слушая мой отчет об эффективности «Дадко-Карты», он порозовел от удовольствия.

– Твоя карта – а вернее сказать, ты, Дадли – по-настоящему спас мою задницу. – Я отдал ему карту.

– Не хотел бы напоминать, Гав, но я же тебе говорил… – довольно фыркнул Дадли. – В любом случае, спасибо, что испытал ее. Ты сам-то не получил заряд, нет?

– Ни капельки. И сочту за честь испытать еще что-нибудь. Если у тебя что-то еще есть тут… А это что, Дадли? Вон та лиловая штучка.

– Где что? Вот это? – Дадли указал крошечным скальпелем на кишки канадского поползня, потрошением которого занимался. – Это мускульный желудок. Он перемалывает семечки.

Я вытянул шею, чтобы получше разглядеть его сквозь громадную лупу. Дадли сидел почти неподвижно, сложив руки на деревянной колодке. Он был в полном хирургическом облачении: маска, резиновые перчатки, халат, лампочка на лбу и все остальное. Вся работа происходила на площади не больше десятицентовика. Птица была пришпилена к парафиновой колодке, крылья раскинуты.

– Вот эти потроха? – сказал я через маску. Меня Дадли тоже заставил надеть. Хотя полного хирургического костюма я не удостоился.

– Ты думаешь, зоологи употребляют термин потроха, а? Потроха – это то, что бабуля кладет дедуле в похлебку. А вот еще замечательная штучка. Вот эта желтоватая фигня – поджелудочная, красноватая – селезенка, а зеленая – желчный пузырь. А ты знал, что поползень – единственная птица, которая умеет лазить по стволам вниз головой? Именно так узнают поползня в природе.

Дадли закрепил булавкой край птичкиной плоти и вынул пинцетом какие-то ошметки, отрезав от хребта сразу под черепом. У таких маленьких птичек череп оставляют внутри чучела, а мозг осторожно удаляют.