Нерадивый ученик - Томас Пинчон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, дружище, – Молдуорпа мучила отдышка, – не догоняйте их. Вы в меньшинстве.
Порпентайн оказался на верхней ступеньке.
– Трое против двоих, – негромко произнес он.
– Не трое, а больше. Два босса – мой и его – и подчиненные…
Порпентайн так и замер.
– Кто?
– Я тоже выполняю приказы. – В голосе старика звучали извиняющиеся нотки. Затем, с ностальгическим придыханием: – Знаете ведь, Ситуация на этот раз серьезная, никто из нас не…
Порпентайн оглянулся со злобой.
– Пошел вон, – заорал он, – провались и сдохни.
По непонятной причине он был уверен в одном: их обмен репликами на этот раз решающий.
– Сам большой босс, – заметил Гудфеллоу, когда они бежали вниз по лестнице. – Плохо дело.
Впереди, в сотне ярдов, Бонго-Шафтсбери и Лепсиус вскочили в коляску. Удивительно, как Молдуорпу удалось выбрать кратчайший путь. Старик возник в дверях, которые были слева от Порпентайна и Гудфеллоу, и догнал своих.
– Пусть едут, – сказал Гудфеллоу.
– Я все еще для тебя старший?
Не дожидаясь ответа, Порпентайн нашел фаэтон, вскочил в него и бросился в погоню. Гудфеллоу успел запрыгнуть на ходу. Они мчались по Шариа-Камель-паша, распугивая осликов, туристов и драгоманов{138}. Оказавшись напротив отеля «Шепард», чуть не сбили Викторию, выскочившую на улицу. Пока Гудфеллоу помогал ей взобраться к ним, десять секунд пропало. Возразить Порпентайн не мог. Снова она все знала. А он, кажется, больше ничего не контролировал. И только-только начинал догадываться о том, что его предали самым чудовищным образом.
Всё, это уже не битва один на один. Да и была ли она таковой? Лепсиус, Бонго-Шафтсбери, остальные персонажи оказались не просто орудиями или материальным дополнением Молдуорпа. Все они были участниками; каждый имел свой интерес, и действовали они как единое целое. Подчиняясь приказам. Чьим приказам? Человека ли? Не похоже: в ночном небе над Каиром Порпентайн увидел яркую призрачную дугу (это могла быть гряда облаков), похожую на колоколообразную кривую из специального учебника математики для сотрудников Министерства иностранных дел. В отличие от Константина перед битвой, он не мог сейчас допустить, чтобы дуга вдруг превратилась в знак{139}. Оставалось только ругать себя за то, что даже в этот период истории он продолжал верить в единоборство и дуэльный кодекс. Но они – нет, оно не соблюдало этих правил, руководствуясь лишь статистикой. Когда же он перестал быть один на один с противником и столкнулся с Силой, с Множеством?
Очертания колокола напоминают график нормального распределения, оно же Гауссово. Внутри – невидимый язычок. Звонили по Порпентайну (хотя он об этом не вполне подозревал){140}.
Экипаж впереди резко вильнул влево и направился к каналу. Там снова повернул влево и понесся вдоль узкой полоски воды. Выползла половинка луны – большая и белая.
– Едут к мосту через Нил, – сказал Гудфеллоу.
Они миновали дворец хедива и с грохотом покатили по мосту. Внизу текла темная, тягучая река. На другом берегу они свернули на юг и помчались, рассекая лунный свет, между Нилом и территорией вице-султанского дворца{141}. Перед каменоломней взяли вправо.
– Будь я проклят, если это не дорога к пирамидам, – воскликнул Гудфеллоу.
– Примерно пять с половиной миль, – кивнул Порпентайн.
Они повернули следом, проехали мимо тюрьмы и поселения Гиза, описали дугу, пересекли железную дорогу и взяли курс точно на запад.
– О, – негромко произнесла Виктория, – едем смотреть Сфинкса.
– Прогулка под луной, – язвительно вставил Гудфеллоу.
– Отстань от нее, – вмешался Порпентайн.
Дальше ехали молча, почти не сокращая разрыв. Вокруг, пересекаясь друг с другом, сверкали оросительные каналы. Оба экипажа миновали дома феллахов и водяные мельницы. Ни шороха в ночи, только скрип рессор да стук копыт. И свист ветра на скаку. Там, где начиналась пустыня, Гудфеллоу произнес: «Догоняем». Дорога пошла вверх. Защищенная от пустыни пятифутовой стеной, она, петляя, поднималась влево. Экипаж, ехавший впереди, вдруг накренился и врезался в стену. Его пассажиры вылезли и остаток пути проделали пешком. Порпентайн без приключений вписался в поворот и затормозил ярдах в ста от Великой пирамиды Хеопса. Ни Молдуорпа, ни Лепсиуса, ни Бонго-Шафтсбери не было видно.
– Пошли глянем, – сказал Порпентайн.
Они завернули за угол пирамиды. Сфинкс лежал, поджав лапы, в шестистах ярдах южнее.
– Черт, – сказал Гудфеллоу.
– Вон они, – крикнула Виктория, показывая пальчиком, – бегут к Сфинксу.
Те с трудом бежали по неровной земле. Судя по всему, Молдуорп подвернул ногу. Двое спутников помогали ему. Порпентайн достал пистолет.
– Ну, держись, старый хрен, – крикнул он.
Бонго-Шафтсбери обернулся и выстрелил.
– Да что нам с ними делать? – сказал Гудфеллоу. – Давай отпустим.
Порпентайн не ответил. Через несколько минут они загнали агентов Молдуорпа в тупик у правого бока Большого Сфинкса.
– Оставь, – хрипел Бонго-Шафтсбери. – У тебя пистолет однозарядный, а у меня револьвер.
Свой пистолет Порпентайн не перезарядил. Он равнодушно пожал плечами, усмехнулся и отшвырнул оружие в песок. Позади Виктория восхищенно глядела снизу вверх на полульва, получеловека, полубога. Бонго-Шафтсбери засучил рукав рубашки, открыв переключатель, и щелкнул тумблером. Залихватский жест. Лепсиус стоял в тени, Молдуорп улыбался.
– Ну вот, – сказал Бонго-Шафтсбери.
– Пусть уйдут, – попросил Порпентайн.
Бонго-Шафтсбери кивнул.
– Их это не касается, – согласился он. – Это твои с шефом дела, верно?
Хо-хо, подумал Порпентайн, да неужто. Даже сейчас, подобно де Гриё, он еще питал иллюзии; он не мог допустить, что его полностью одурачили. Гудфеллоу взял Викторию за руку, и они направились прочь, назад к экипажу; девушка то и дело оглядывалась на Сфинкса горящими глазами.
– Ты нагрубил шефу, – заявил Бонго-Шафтсбери. – Ты сказал: провались и сдохни.
Порпентайн спрятал руки за спиной. Ну да. Не этого ли они ждали? Целых пятнадцать лет. Сам того не ведая, он преступил незримую черту. Теперь он полукровка, чистоты нет и в помине. Порпентайн обернулся посмотреть, как уходит Виктория, нежно и трепетно глядящая на Сфинкса. Полукровка, подумалось ему, это лишь еще один способ сказать «человек». Сделав последний шаг, вы не можете остаться незапятнанным – это никому не дано. Выходит, Гудфеллоу взяли в оборот из-за того, что он преступил черту утром на Каирском вокзале. А Порпентайн – тоже из любви и милосердия – совершил роковой шаг, нагрубив шефу. И вскоре понял, кому грубил на самом деле. Дерзость и предательство компенсировали друг друга. Дали нулевую сумму. Может, так всегда и бывает? Боже правый. Порпентайн вновь повернулся к Молдуорпу.
Может, это его Манон?
– Вы были хорошими врагами, – произнес он наконец. Звучало фальшиво. Вот если бы у него было больше времени – на то, чтобы выучить новую роль…
Но им хватило и этого. Гудфеллоу услышал выстрел и, обернувшись, увидел, как Порпентайн падает на песок. Он
