Сделка обреченных - Давид Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подчиняясь сигналу регулировщика, Лиза завела машину в узкий коридор, ограниченный с двух сторон полосатыми столбиками. Вдоль столбиков к машине двигалась кудрявая блондинка в темно-зеленой подогнанной по фигуре форме. Подойдя ближе, блондинка улыбнулась и сделала знак опустить боковое стекло. Лиза взялась за ручку. Блондинка протянула руку.
– Passcontrolle! Papiere, bitte!
У Лизы затряслись руки и бешено забилось в груди сердце. Господи! Что это с ней? Осознание того, что это ее последние минуты на свободе? Или генетическая память, заставляющая любого еврея вздрагивать при звуках немецкой речи? Лиза метнулась к сумочке, но ее на переднем сиденье не оказалось. Конечно, ведь на переднем сиденье только что сидел Андрей. Лиза бросилась назад, преодолевая сопротивление натянувшегося ремня безопасности. «Сейчас она обо всем догадается, – думала Лиза, копаясь в сумочке и посматривая на блондинку. – Сейчас она спросит себя: а почему сумочка этой француженки не лежала на переднем сиденье?»
Но блондинка молча ждала, и с ее лица не сходила приветливая улыбка. Лиза выхватила паспорт и подала в открытое окно. Блондинка раскрыла синюю книжицу и углубилась в ее изучение. Дважды она переводила взгляд с фотографии в паспорте на Лизу и наконец сказала:
– Мадемуазель Вальдман?
Лиза кивнула, не в силах выдавить из себя ни звука. Блондинка бросила задумчивый взгляд на машину. «Вот оно – начало конца!» – подумала Лиза. Она бы с удовольствием включила заднюю скорость и укатила на французскую территорию до того, как блондинка произнесет страшную фразу: «Откройте, пожалуйста, багажник», но сзади ее подпирал массивный «Мерседес», за которым стояли еще три машины.
– Bitte! – Блондинка протянула Лизе паспорт. – Willkommen in Deutschland!
Не веря своему счастью, Лиза взяла паспорт и кивнула блондинке:
– Merсi, mademoiselle!
Шлагбаум поднялся, и длинный «Ситроен» медленно въехал на территорию дружественной державы. Лиза придавила педаль, стараясь одновременно не спешить, чтобы не нарушить правила движения, и поскорее убраться подальше от опасной границы. Десять минут она гнала машину по почти пустынной дороге, затем остановилась на обочине.
Андрей выбрался из багажника и прошелся по траве, разминая ноги.
– Действительно, не проверили, – сказал он, и в его голосе звучало искреннее удивление.
«Он был готов к аресту, – ужаснулась Лиза. – Он не поверил, что машины не досматриваются. И все-таки согласился рискнуть. Странные люди эти русские».
До Дюссельдорфа доехали без приключений и уже в половине третьего ночи поднялись на борт лайнера, совершающего регулярный рейс по маршруту Дюссельдорф – Тель-Авив. Утомленный волнениями и долгим переездом, Андрей заснул сразу после взлета, а Лиза, уверенная в том, что за летающей махиной нужен глаз да глаз, ворочалась в кресле, изводила стюардесс просьбами, но, решив в конце концов, что безопасность полета не в последнюю очередь зависит от их настроения, притихла. Перед посадкой Андрей проснулся, взглянул на светлеющее небо за бортом и взялся за журнал.
…Самолет коснулся колесами земли, и Лиза облегченно вздохнула. Теперь можно подумать о делах земных. Беседа с Лео Ашинзоном представлялась ей неразрешимой проблемой. Вновь и вновь она вспоминала его упорное молчание во время завтрака. Узнает ли он Лизу? Захочет ли вообще говорить с ней? Тем более углубляться в тяжелые воспоминания.
До Иерусалима они добрались на такси. Когда машина въехала во двор дома Ашинзонов, у Лизы защемило сердце, словно она вернулась на родину после долгой разлуки. «Что это со мной? – подумала она. – Я была здесь всего один раз. Всего одни сутки. Да и попала я сюда совершенно случайно. Откуда такая сентиментальность?» Дверь открыла Рахель, заинтригованная телеграммой Лизы о неожиданном визите. Одета она была все в то же строгое синее платье и выглядела осунувшейся и чуть постаревшей. Рахель приветливо улыбнулась Лизе и церемонно раскланялась с Андреем, который галантно щелкнул каблуками и склонил голову.
В гостиной ничего не изменилось. Все тот же запах ванили и болотной травы, ярко-желтые занавески и тяжелая мебель красного дерева на прежних местах. Лиза и Андрей сели на диван. Рахель принесла поднос, на котором стояли графин лимонада и три бокала, и села в кресло напротив.
– Рахель… – начала Лиза и взглянула на Андрея. Тот невозмутимо разливал лимонад по бокалам, и Лиза поняла, что все объяснения предстоит давать ей. – Вы знаете, что Авраам попросил меня приехать сюда в прошлый раз, чтобы рассказать об исчезновении моего деда 12 апреля тридцать пятого года?
Рахель кивнула.
– С тех пор мы с моим другом Андреем Соколовым пытаемся разгадать эту тайну. Мы нашли кое-какие материалы, которые могут пролить свет на то, что произошло в вагоне Восточного экспресса.
Рахель кивнула еще раз, демонстрируя чудеса выдержки.
– Но нам надо поговорить с Лео. – Лиза подняла глаза на Рахель и пояснила: – Нам надо понять, что именно произошло в этот день на станции Фюрстенвальде.
Рахель закусила губу и покачала головой. Лиза молчала, ожидая более определенной реакции. Рахель тяжело вздохнула.
– Боюсь, что это невозможно, Лиза, – едва слышно проговорила она.
– Невозможно? Но почему? Он не станет говорить с нами?
– Лео болен, – сухо проговорила Рахель.
– Болен? – Лиза скомкала в кулаке платочек. – Мы можем подождать, пока он поправится.
– Вы меня не поняли, Лиза. – Голос Рахели звучал по-прежнему сухо и официально. – Лео болен неизлечимо. У него тяжелая душевная болезнь, и он не общается с посторонними людьми.
В салоне повисла напряженная тишина. Андрей поднял с подноса бокал с лимонадом, который звякнул неожиданно громко.
– Что же делать? – Лиза смотрела на Рахель умоляющим взглядом.
– Боюсь, Лиза, вам в ваших поисках придется обойтись без показаний Лео.
– Речь идет не о показаниях, – сказал Андрей. – Мы хотели всего лишь попросить его вспомнить о том…
– Вряд ли Лео способен хоть что-то вспомнить, – перебила Рахель, глядя в сторону. – К тому же, как я уже сказала, он не беседует с посторонними людьми.
Рахель замолчала. Лиза и Андрей тоже не произнесли ни слова.
– Это совершенно исключено, – сказала Рахель, словно следуя каким-то своим мыслям. – В присутствии посторонних он нервничает, злится и замолкает.
– Но ведь вы не посторонняя, – заметил Андрей. – Вы могли бы поговорить с ним.
– Я? – Рахель впервые подняла глаза на Андрея.
Лиза взглянула на Андрея глазами, полными обожания и преданности. Наверное, так смотрел молодой физик на внезапно вошедшего в комнату Альберта Эйнштейна.
– Я
