Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, это… – шепчу я.
Он улыбается, закрывает глаза, отдаваясь мне.
Я скажу ему. Скоро. Только не сегодня.
Не хочу, чтобы развеялась моя мечта о Томасе. О Томасе и обо мне, о той Роуз, которой я становлюсь с ним. Я к этому пока не готова.
* * *
Проходит месяц. Беременность уже заметна. Теперь пути назад нет. Я рожу этого ребенка.
Ребенка Люка.
Твою ж мать…
Неизменным осталось и еще кое-что: у меня по-прежнему интрижка с Томасом.
Однажды мы отправляемся выпить кофе. Томас заказывает капучино, я же – без кофеина. Ненавижу кофе без кофеина, однако именно его, наверное, следует пить женщинам в моем положении. Я научилась носить одежду, которая хорошо скрывает мое состояние. Но больше нельзя прятать беременность от Томаса. К тому же скоро она станет заметна всем.
Едва мы садимся за столик, как я выпаливаю:
– Мне нужно кое-что тебе сказать. – Не дав Томасу вставить и слова, продолжаю: – Я беременна.
Он удивленно распахивает глаза, и я быстро добавляю:
– Ребенок от Люка, тут без сомнений. Я была… была… – Мне нужно заставить себя это произнести. – Я уже была беременна, когда мы первый раз пошли на свидание.
У Томаса отвисает челюсть. Он быстро моргает.
– Но… – начинает он и осекается. На лице у него отражается такая боль, что мне хочется плакать. – Беременна?
Я киваю.
– Я…
Что тут скажешь? Как выразить словами все, что натворила?
Пытаюсь начать с правды.
– Я не хотела ребенка, я не должна была этого делать, но когда поняла, что беременна, то разозлилась и…
Томас качает головой.
– Решила излить гнев, встречаясь со мной?
Хочу взять Томаса за руку, поцеловать ее, но не делаю этого. Я не могу.
В кафе слишком людно, чересчур яркий свет слепит глаза.
– Нет, решила заполучить тебя хоть на один вечер.
– Но наши встречи продолжались не один вечер.
– Да.
Мышцы на руках Томаса напряжены, все тело одеревенело. Мне ненавистна мысль, что в этом виновата я.
– Прости, что не сказала раньше. Я все откладывала, потому что ты мне очень дорог.
Томас отодвигает свою чашку.
– Так дорог, что решила скрыть главное?
– Но говорю тебе сейчас. – Знаю, звучит жалко.
– Почему? Потому что пришлось? Потому что скоро я сам бы заметил? – Скомкав салфетку, Томас швыряет ее на столик. – Господи, Роуз. Вот почему ты следишь, чтобы было темно, когда мы занимаемся сексом?
Мой взгляд падает на живот и вновь поднимается.
– Не знаю… – Я со вздохом признаюсь: – Да. Я ужасная, ясно?
Томас качает головой.
Нет – не ужасная?
Или имеет в виду – ты мне так отвратительна, Роуз, даже не знаю, что сказать?
Кладу обе руки на стол, пальцы – совсем рядом с пальцами Томаса.
– Я скрыла, потому что знала – правда положит всему конец, а я этого не вынесу.
– Роуз, – начинает Томас, – ты говорила, что я единственный человек, которому ты никогда не станешь врать.
– Прости, – говорю я.
Я его потеряла. Потеряла. Все кончено.
– Все это время наши письма были просто игрой…
– Я не играла с тобой! – почти выкрикиваю я и продолжаю, понизив голос: – Это никогда не было игрой. Я…
Ты мне так дорог. Я влюбилась в тебя. Не покидай меня.
Томас откидывается назад на спинку кресла, сцепляет руки на затылке, глядя в потолок.
– Я всегда знал, нам не стоит встречаться. Но теперь лучше вообще прекратить.
Неужели интрижка с беременной, не просто с замужней, еще хуже? Неужели я настолько ужасна? Возможно. Да.
– Знаю, – отвечаю я.
Я и правда согласна?
Томас встает. Его чашка все еще полна. Он едва пригубил свой кофе.
– Я пойду. Мне нужно время как следует все обдумать.
– Понимаю, – киваю я.
Но не понимаю. Или не совсем понимаю. Возможно, у нас остается шанс, хотя бы крошечный?
– И тебе тоже, – говорит Томас. – Тебе тоже нужно подумать.
Я молчу. Мне не нужно время на обдумывание. Беременная или нет, я хочу по-прежнему встречаться с Томасом. Я бы и на девятом месяце хотела продолжать с ним видеться.
Наблюдаю, как он уходит. Наблюдаю в окно кафе, как Томас исчезает в соседнем квартале. Не обернувшись.
Похоже, все кончено. Всю дорогу до дома я плачу. Плачу, входя в дверь.
– Что стряслось? – спрашивает Люк.
Он сидит с ноутбуком за кухонным столом, работает.
– Это все гормоны, – отвечаю я.
ГЛАВА 18
19 октября 2007 года
Роуз, жизнь 4
Люк поворачивается ко мне и улыбается поверх бокала с вином. Эта улыбка таит в себе столько счастья. Мне нравится знать, почему он счастлив. Нравится, что я единственная здесь, кто знает причину. Нравится, что муж снова так на меня смотрит. Совсем недавно я думала: больше этого не повторится.
– Роуз, хочешь еще курицы? – Друг Люка, Крис, уже на ногах – возвышается над столом, занеся сервировочную вилку над оставшимися куриными ножками на блюде. – Знаю, хочешь! С первой ты быстро расправилась.
– С удовольствием, – отвечаю я.
Из-за беременности я прожорливая как волк. Поворачиваюсь к Маи, жене Криса:
– Твой муж отлично готовит.
Та бросает взгляд на супруга, который кладет на мою тарелку второй кусок курицы.
– И прекрасно, а то в этом доме все бы голодали.
У них появился второй ребенок, мы встретились впервые после его рождения. Они пригласили нас с Люком на ужин: проще нам приехать к ним, когда дети улягутся спать. Тогда не нужно будет нанимать няню.
Крис пытается наполнить мой бокал, но я закрываю его рукой.
– Нет? – удивляется Крис.
– Мне хватит.
Мы договорились с Люком, что один бокал вина допустим. Я боялась, муж будет более строг в отношении подобных вещей, но до сих пор Люк уважал мою потребность самостоятельно выбирать, что мне есть или пить и каким образом совершать свой переход от антиматеринства к беременности.
– Ладно. – Крис ставит бутылку на столик в пределах моей досягаемости на случай, если я передумаю.
Маи внимательно смотрит на меня, но не говорит вслух то, о чем наверняка думает.
Погоди, неужели ты…
Мы с мужем пока ничего никому не рассказывали, кроме родителей и Джилл. Ни друзьям Люка, ни моим друзьям. Мне нравится мысль остановиться на этом моменте, когда я все еще просто Роуз, и никто не узнает, что я беременна, пока сама не решу об этом растрепать. Не могу сказать, что мне не терпится начать сообщать эту новость, ведь в нашем окружении все в курсе, как я протестовала против ребенка и не желала становиться матерью. Люди отнесутся с подозрением. Знаю наверняка – с Джилл так
