Ангелы Ойкумены - Генри Олди

– Ты снова верхом, мой ястреб! – Карни успокоилась и теперь щебетала без умолку. – Ах, да, это же были видения! Никак не привыкну… А вы правда теряли лошадей, или мне привиделось?

– Привиделось, дитя мое.

– Прекрати! Ты же знаешь, я ненавижу это твое «дитя»!..

– Хорошо, не буду.

– Почему у тебя дрожат губы? Тебе холодно?

– Нет.

– Ты смеешься надо мной? Я смешная, да?!

– Нет.

– Ах, так значит, я не смешная?

Смотреть на нее, одними губами бормотал маэстро. Смотреть, не отворачиваясь. Вобрать целиком, запечатлеть, сохранить. «Вы не представляли себя без рапиры, – сказал профессор Штильнер, – и она материализовалась, когда вы вернулись в малое тело. Просто сделайте это еще раз – с доньей Энкарной. Вы ведь ее любите? Тогда вы сможете…» Люблю, согласился Диего. Жизнь за нее отдам. Да я с радостью поменяюсь с ней местами – пусть она воплотится на земле, а я останусь здесь! Клянусь честью, я восславлю Господа за такую милость! Но как мне ощутить Карни частью себя? Живой человек, не кусок стали с рукоятью… У нее есть душа! Как мне представить чужую душу своей? Профессор, неужели вы говорили о чем-то другом? Господи, я совсем запутался!

– Что ты так смотришь на меня?

– Не могу наглядеться.

– Льстец! Дамский угодник! А притворялся солдафоном… Куда мы едем? Мы собирались высадиться на Сечень? Или мне это тоже почудилось?

Карни нахмурилась, перебирая собственную память в попытках отделить иллюзии от реальности – и, похоже, запуталась окончательно. Когда все завершится, пообещал Диего, я расскажу тебе правду! И больше никогда – слышишь? – никогда…

– Это правда. Мы едем, верней, летим к Сеченю.

– А как же Хиззац?! Мы планировали…

Вот и холм. Тропа, убегающая в осинник. Диего тронул повод, жеребец взял правее. Теперь лошади Диего и Карни шли, соприкасаясь боками. Маэстро протянул руку, взял ладонь девушки в свою.

– Колланту нужен отдых. Наберутся сил – и доставят нас на Хиззац.

– Когда ты успел с ними договориться?

Диего крепче сжал узкую прохладную ладонь. Не отпущу, с угрозой сказал он кому-то черному, злобному, мстительному. Ни за что не отпущу! Я смешной, да? Лопни от хохота, дрянь! Лопни, сгинь, пропади!

Злость придавала сил.

– Успел. Ты же знаешь, я и мертвого уговорю…

Тропа шла в гору. Кривым частоколом мелькали стволы осин. Карни, думал Диего. Вот ты, Карни: здесь, рядом. Вот я: рядом, здесь. Твоя рука – в моей, твоя лошадь… Во сне, преследующем меня, мы бежали от разъяренного ангела – прочь из рая, на острые камни земли, рука в руке, бок о бок, спотыкаясь, задыхаясь, в пустошь, в скрежет зубовный, к черту на рога, куда угодно, лишь бы вместе…

Он споткнулся и едва устоял на ногах.

Сечень. Проселочная дорога. У обочины снега – выше колена. Бескрайние поля до горизонта. Снег в росчерках чудовищно длинных теней. Над небокраем – пылающий диск солнца. Километрах в полутора – усадьба Антона Пшедерецкого. Вокруг – коллантарии. Девять человек, включая самого маэстро.

Энкарна де Кастельбро не вернулась с небес.

«Комедия, – услышал Диего далекий голос отца. – Комедия или трагедия, мальчик мой. Третьего не дано. Что ты выберешь?»

Берег водохранилища. Кричат вороны.

Диего: Кровь.

Яффе: Уточните. Если это вопрос, у меня слишком мало данных для ответа.

Диего: Карни порезалась о мою рапиру. На клинке была ее кровь. Профессор говорил, что это важно.

Яффе: Очень важно. Если ваша рапира – часть роя, теперь у роя есть информация о ДНК доньи Энкарны. В большом теле флуктуация считала матрицу ее сознания, памяти, личности. В малом теле…

Диего (перебивает, не скрывая сарказма): Уточните. Слишком мало данных.

Яффе Прошу прощения. Я упустил из виду…

Впервые маэстро видит гематра смущенным. Искреннее это смущение, хладнокровный наигрыш с целью войти в доверие или актерское мастерство, оформляющее смущение природное, но невидимое для остальных – Диего не знает, что именно он видит, и никогда не узнает.

Яффе (тоном учителя, хорошо знакомым маэстро с детства): ДНК, сеньор Пераль, это дезоксирибонуклеиновая кислота. Одна из трех основных макромолекул, ДНК обеспечивает хранение, а также передачу и реализацию генетической программы… Вы что-то хотели сказать?

Диего: Всего лишь то, что я вырос. Я давно не школяр, сеньор полковник. А вы, как ни крути, давно не учитель логики и математики. Я правильно понимаю, что рапира теперь – не просто изделие кузнеца? После восстановления на Хиззаце она – часть меня и в то же время часть роя?

Яффе: Я удивлен. (Демонстрировать удивление он считает излишним, обойдясь двумя словами). Да, вы все поняли верно.

Диего: Кровь на рапире – значит ли это, что рапира теперь еще и часть Карни?

Яффе: Я дважды удивлен. В юности вы не демонстрировали таких выдающихся способностей к логическому мышлению. Надеюсь, в этом есть и моя заслуга. Да, вы правы. Ваша рапира в данный момент – часть роя, вас и доньи Энкарны. Питай я страсть к художественным образам, я бы сказал, что ваша рапира – перекресток многих дорог. Как вы считаете, этот образ удачен? Сеньор Пераль, не надо. Вы смотрите на меня так, что вам позавидует и гематр. Я стараюсь непринужденно шутить, вы же – каменный гость.

Диего: ДНК, мар Яффе. ДНК Карни. Что это нам дает?

Яффе (оставив все попытки вести беседу, приятную для не-гематра): Информацию для воссоздания материального тела доньи Энкарны. Шанс на воскрешение. Нам исключительно повезло, что донья Энкарна порезалась вашей рапирой. Допускаю, что в этом инциденте кроется не только оплошность девушки, но и самостоятельное желание роя.

Диего (думая о своем): Сломанный клинок. Помните?

Яффе: Разумеется.

Диего: Обломок полз к эфесу. По снегу. Из последних сил.

Яффе: Да, я помню.

Диего: Выдираясь из сугроба. Извиваясь, как змея.

Яффе: Да. Вы слышите раздражение в моем голосе?

Диего: Нет.

Яффе: Тем не менее, я раздражен. Я все помню, сеньор Пераль. К чему вы рассказываете мне это заново?

Диего: Он почернел. Обломок почернел, стал вороненым. В чем тут дело?

Яффе: Наверное, рою не хватало энергии. Не забывайте, клинок – ничтожная часть роя, а мы говорим даже не о клинке, а об обломке. Черный цвет излучает минимум энергии, в отличие от других цветов. Если угодно, рой экономил на всем, на чем только мог. Здесь, в мире материи, он чувствует себя хуже, чем вы – в открытом космосе. Для него это «побег на рывок» в гораздо большей степени, чем для вас.