Русская идея от Николая I до Путина. Книга III-1990-2000 - Александр Львович Янов

на месте, был принят и утвержден на военном совете в Белом доме — вместе с представителями ФНС. Мы знали, что некоторым угрожает такая опасность». Представляя тогдашние настроения, я бы не удивился, если б узнал, что ФНС (т. е. непримиримые) не только участвовал в составлении этого списка, но и был его инициатором.

Вообще неправда, по крайней мере, в нашем случае, что история пишется победителями. Легенда о «расстреле парламента» прочно утвердилась даже в либеральной среде. Я сам слышал передачу радио Свобода «Был ли расстрел парламента похоронами демократии в России?» Никто не спросил, чем кончилась бы победа мятежников. О точке зрения зам. главы Службы безопасности президента контр-адмирала Геннадия Захарова, например, никто и не вспомнил. А он был уверен, что кончилось бы не торжеством демократии, а кровавым хаосом, и «телеграфных столбов не хватило бы, чтобы вешать». Тем, кто помнит накал ненависти в Останкино 12 июня 92-го и 3 октября 93-го, трудно было бы с этим не согласиться.

Последняя попытка

28 сентября. Между тем, срок, в который правительство потребовало от ВС освободить Белый дом (5 октября), истекал неумолимо. Надвигалась развязка. Предложил посредничество Его Святейшество Патриарх Алексий. Начались последние переговоры в Свято-Даниловом монастыре. Одновременно, однако. Белый дом закупил большую партию стрелкового оружия и продовольствие, которого могло бы хватить на год осады. Похоже, верх в Белом доме взяла воинственная группа Бабурина. Раздали оружие чернорубашечникам Баркашова, казакам и чеченцам, откликнувшимся на призыв своего соплеменника Хасбулатова. Зачем?

Представители президента на переговорах пробовали и пряник и кнут. Бывшим депутатам гарантировалось устройство на работу, плата за незавершенный срок депутатства и участие в новых выборах. Но лишь при условии немедленного разоружения. Разоружаться отказались. Напротив, сформировали «Первый отдельный добровольческий полк особого назначения» для защиты Белого дома. Записались две тысячи офицеров. Выяснилось, что правит бал своего рода генеральская хунта: Ачалов, Макашов, Баранников. Как и предсказывали еще в январе непримиримые, депутаты больше не контролировали ситуацию. Они стали лишь благовидным прикрытием «национальной революции». Власть перехватили «патриоты».

А депутаты начали разбегаться. Уже 27 сентября из 384 депутатов ВС 76 уже дали согласие на переход в исполнительные структуры, еще 114 согласились в принципе. По оценке зам. главы Администрации президента Вячеслава Волкова в Белом доме оставалось лишь около 170 депутатов, меньше половины. Легитимное прикрытие «национальной революции» таяло на глазах. Хунта запаниковала. Действовать надо было немедленно, покуда «партия Советов» не растаяла окончательно. Прошел слух, что переговоры в Свято-Даниловом монастыре заканчиваются в субботу. Нервы на пределе: что в субботу?

А вот и развязка

В субботу, 3 октября, линию ОМОНа у Белого дома прорвали с обеих сторон — снаружи коммунистические боевики-анпиловцы, которым почему-то автоматы не доверили (они орудовали железными прутьями), а изнутри вооруженные чернорубашечники. Начался штурм мэрии, которая была рядом (бывшее здание СЭВ). Очень быстро мятежники захватили шесть ее этажей, охрана была оттеснена на седьмой. Все каналы телевидения фиксировали повальное мародерство: тащили все — телевизоры, компьютеры, даже пишущие машинки.

Прорыв милицейских кордонов демонстрантами. 3 октября 1993 г.

А. Руцкой призывает идти на мэрию и Останкино. 1993 г.

Для этого затевался мятеж? Напрасно ораторствовал на балконе Белого дома Руцкой, призывая  к штурму Останкино. «Нам нужен эфир!», — кричал он. Защитники Советов были заняты более важным для них делом — тащили добро из мэрии.

Попытка штурма Останкино

Но это было только начало. У Олега Попцова, впрочем, было свое важное, быть может-самое в этот день важное, дело: перекоммутировать каналы телевидения с Останкино к себе, на Пятую улицу Ямского поля, на свой ВГТРК. Прошел слух, что колонна машин мятежников движется в направлении Останкино, и милиция их не задерживает. Так оно и было. В 19:40 в трубке у Олега голос Брагина, председателя телерадиокомпании Останкино: «Мы отключаемся! Они уже на четвертом этаже!». Один за другим гасли в миллионах квартир экраны останкинского телевидения. Люди были в панике: что происходит? Война?

Война шла лишь в Останкино. Мятежники проломили грузовиком стену главного здания телецентра и сражались со спецназовцами на его этажах, не сообразив по невежеству, что управление вещанием ведется из здания напротив, из технического центра. Атакующие метнулись туда, расстреливая его на ходу (вот тогда-то и раздался в квартирах отчаянный голос останкинского диктора: «Мы вынуждены прекратить вещание»). Но генерал Макашов, командовавший штурмом, как опытный военачальник очень быстро сообразил, что, штурмуя технический центр, атакующие оказались под перекрестным огнем. Тем более что защищали Останкино профессионалы, вели прицельный огонь на поражение, а у Макашова был «патриотический» сброд. Он приказал залечь и запросил по рации подкрепление.

     

«Баркашовцы» у стен Белого дома

В этот момент у Останкино появились три бронетранспортера. Сброд, было, воодушевился: пришла подмога. Поняли лишь, когда БТРы открыли огонь по толпе. Оказалось, помощь пришла защитникам. В 21 час Макашов скомандовал отходить: «Возвращаемся к Белому дому. Мы свое дело сделали, эта гадина Останкино долго не заговорит». Телецентр и впрямь полыхал.

Одного не знал Макашов: российский канал продолжал работать в круглосуточном режиме. В момент всеобщего оцепенения, когда в домах гасли экраны, раздался в эфире спокойный голос Валерия Виноградова:

«Здравствуйте, в эфире "Вести"». И Светлана Сорокина с Николаем Сванидзе всю ночь напролет держали страну в курсе всего, что происходило. Много еще чего в ту ночь происходило. Но главное, похоже, уже произошло: битва за эфир закончилась. Мятежники проиграли. Это и решило дело.

Понятно это стало, однако, лишь утром, 4-го. Ночью все висело на волоске. А я был в Нью-Йорке, прилип к телевизору. Видел все глазами Джуди Видроу, тогда ведущей Си-Эн-Эн. И у нее сдали нервы. Я видел, как приземлился на Красной площади вертолет Ельцина, и он пошел в темноте к Спасским воротам медленными тяжелыми шагами. И Джуди со слезой приговаривала: «Господи, он еще не знает, что все для него кончено». Не знаю, как другие, но я задыхался от отчаяния. Хотелось крикнуть (а может быть, я и кричал): «Да прибавь же ты шагу, черт тебя возьми, сделай что-нибудь, смог же ты сделать невозможное в том роковом августе!». Но это личное.

А на ВГТРК все шло той ночью своим чередом. Первым выступил премьер Черномырдин. За ним Гайдар (17 сентября он вернулся в правительство). Гайдар призвал москвичей к сопротивлению. Тысячи людей собрались среди ночи на Тверской