Яблони на Марсе (сборник) - Владимир Венгловский

«Черт! — выругался Мэтью. — Черт! Черт! Что же делать!»

Любое резкое движение, продиктованное страхом и отчаянием, могло навсегда отправить его в местный Ад, Аид, Тартар или как его там… Надо было выбираться наружу. Этого Мэтью хотелось меньше всего. Если внутри «осьминога» кислорода достаточно, благо запасные баллоны входили в стандартную комплектацию, то в скафандре он может рассчитывать только на пять-шесть часов дыхания. Да и как надеть скафандр, когда от любого движения машина все ближе к колодцу. Можно, конечно, затаиться и ждать помощи. Мэтью представил, что к вечеру его найдут сидящим тише мыши в этой жалкой дыре, и решил выбираться. «Мэтью О'Брайен, вы готовы принести общее дело в жертву собственным амбициям!» — всплыл в памяти гнусавый выговор его летного инструктора. «Черт!» Может, и вправду он сейчас гробит «осьминога», пытаясь в тесноте кабины влезть в скафандр. Сидел бы и ждал, пока спасут.

Словно в ответ на его мысли, марсоход опять пополз вниз. Оставаться внутри стало опасно. Снова выпустив наружу все имеющиеся манипуляторы и якоря, чтобы хоть немного закрепиться на осыпающейся почве, Мэтью кое-как напялил скафандр и выбрался из кабины.

Он знал, что давно не выходил на связь и его уже должны искать. Но знал он и то, что воздуха на обратную дорогу пешим ходом ему не хватит, а связь, которую обеспечивал шлемофон скафандра, была местного радиуса действия. Оставалось надеяться, что его найдут раньше, чем он задохнется.

Держась края осыпи и стараясь двигаться плавно, чтобы не вызвать песчаную лавину, Мэтью бесконечно долго преодолевал те тридцать футов, которые отделяли его от поверхности. Наконец он почувствовал под ногами твердую почву и впервые за долгие годы упомянул имя Господа не всуе. Но надо торопиться, времени у него было мало. Не обращая внимания на «Санту-Марию», к которой уже успели присоединиться «Нинья» и «Пинта», и кляня коварство миражей, Мэтью двинулся к станции. Путь предстоял неблизкий.

Ему повезло и на этот раз. Он не замерз суровой марсианской ночью, не задохнулся, жадно вбирая легкими последние глотки кислорода, его скафандр не был разгерметизирован попаданием шального метеорита, смерчи и трещины больше не угрожали ему. Мэтью нашли, когда в баллоне за плечами было еще вдоволь живительного газа, когда он бодро шагал к станции, и день его еще не догорел.

— Ты не поверишь, Дик! Как только стал меня этот смерч нагонять, прямо подо мной разверзлась марсианская твердь, и услышал я глас небесный: «Мэтью! Здесь твое спасение, да наречется сей колодезь именем твоим».

— Может, ты еще скажешь, Мэт, что сам туда залез, а «осьминога» оставил, потому что решил прогуляться? — механик скептически усмехнулся. — И стало в гараже на одного осьмуху меньше.

— Я же говорил, что не поверишь. А ведь практически так все и было. И хватит брюзжать, что мне было делать — дожидаться, пока я вместе с ним в колодец съеду? Кто знает, возможно, он там до сих пор стоит.

— Везучий черт. Другого бы уж давно по кусочкам собирали, а этот еще байки травит. И ведь, правда, кэп уже что-то говорил про колодец О'Брайена.

— После такого только байки и остаются. Эх, видел бы ты, что там творилось! Ну чисто «Колодец и маятник»! — ирландец питал слабость к старой литературе (поговаривали даже, что вместо аудиозаписей в его личном багаже хранится настоящая бумажная книга какого-то Эдгара По). — Когда сверху так куролесит, поневоле сам в эту дыру запросишься.

— Мэтью! — послышался в динамике голос капитана. — Сколько времени тебе нужно, чтобы прийти в себя?

— Кэп! Я хоть сейчас готов! Я вообще чувствую себя как заново родившимся.

— Даю тебе час. И хватит заговаривать зубы механикам, приказываю отдыхать. Тебе еще машину вытаскивать.

День клонился к закату. Холодное солнце то и дело скрывалось за набегающими на него голубыми облаками. Над горизонтом уже показался щербатый Фобос. Заметно похолодало. Спасательная экспедиция спешно перевалила через склон кратера — с каждой минутой шансов вытащить «осьминога» оставалось все меньше. Обычно эти машины оснащались для одиночной работы и не имели оборудования, необходимого для вызволения такого крупного объекта из песчаного плена. Поэтому вытаскивать его из ловушки отправились сразу два больших тягача со станции, спешно подготовленные для такой миссии. Впрочем, у Мэтью было такое чувство, что все в глубине души уже смирились с потерей машины, а отправились главным образом поглядеть на вновь открытый колодец, который уже всерьез именовали провалом О'Брайена. Таких колодцев на Марсе до сих пор было известно всего лишь семь. Как они появились и по какой причине, не знал никто. Ровные отвесные края не исключали возможности искусственного происхождения, так хотелось думать Мэтью. Теперь один из них будет носить его имя. Пилот не без волнения вглядывался в знакомый ландшафт, боясь пропустить место, которое он запомнил по валуну, наполовину засыпанному пылью. Три парусника лениво курсировали вдалеке. Морская гладь была на редкость спокойна — ее не могли потревожить марсианские ветра, постоянно дующие весной.

Вдруг Мэтью понял, что, даже не всматриваясь мучительно в красную пыль кратера, он все равно не пропустил бы места своего пленения. Среди морских просторов зияла, подобно большой воронке, промоина в несколько десятков метров. «О, мне она что-то сильно напоминает… Точно, „Низвержение в Мальстрем“», — завороженно глядя на это видение, подумал Мэтью. Морские волны расступались на глазах, открывая взгляду обычный красный грунт. Воронка по мере приближения росла, и уже было видно, что вокруг черного ока колодца что-то движется, нарезая круг за кругом, то набирая скорость, то притормаживая. Очертания объекта еще издалека показались Мэтью до боли знакомыми.

— Кэп, вы это видите? Видите? Это же мой осьмуха! Но как такое может быть? Он же накрепко завяз там, внизу! Господи, кто его вытащил? Кто там, в кабине? Кэп, я вижу какую-то фигуру…

— Спокойно, Мэтью, — слышно было, как капитан усмехнулся. — Все-таки ты еще не оправился после того, что случилось. Я бы, конечно, взял вместо тебя кого-нибудь из второго сектора, но во втором сейчас никого.

— О чем вы, кэп? — в голосе Мэтью послышалось неподдельное удивление.

— Боже мой, Мэтью, не будь так наивен! Попробуй для разнообразия поглядеть на это через оптику.

Мэтью прильнул к окуляру оптического увеличителя… и не увидел ничего кроме красной пыли. Пыль поземкой вилась по краям провала, образовавшим почти правильный круг. Но кроме нее не было ни «осьминога», ни его следов на пыльном грунте.