Мир Трех Лун - Гай Орловский

– Достопочтимый глерд, что-то стряслось?

Мяффнер, уже снова медлительно величавый, указал через плечо на меня пальцем.

– Вот этого… отведите к мастеру Строуду.

Форнсайн сказал с легким упреком:

– Если вам так хочется избавиться от простолюдина, столкнули бы с лестницы, чтобы сломал шею… А то я сам чуть не переломал ноги, так спешил к вам!

Мяффнер покровительственно улыбнулся.

– Он ваш, глерд Виллис.

Форнсайн проводил его взглядом, потом оглядел с головы до ног меня.

– В маги метишь? Ладно, пойдем… Это через двор, в третьем здании. И зачем тебе туда?.. Я же тебе говорил, иди ко мне в охрану. Работы мало, плата высокая. Да и уважения побольше.

– Я скромный, – сообщил я и опустил глазки. – И уважительный. Мне нельзя давать оружие.

– Почему? На ноги уронишь?

– Я добрый, – объяснил я. – Муху не смогу убить.

Он хмыкнул:

– А как моему воину зубы вышиб?

– Так не убил же, – сказал я.

– Гм, – сказал он. – Ты хорошо сказал. Спокойно так. Понимаю, мог бы и убить, а потом спокойно бы покушал и лег спать. И ничего бы страшного не снилось бы. Мы понимаем друг друга, верно?

Мы пошли через небольшое, замощенное булыжником пространство, разделяющее корпуса дворца, Форнсайн указал на большие двери в торце.

– Тебе оттуда. Не перепутай! Вход с фронтона только для глердов.

Я указал наверх.

– А те переходы, что наверху…

– Для королевы, – сказал он значительно, – ее фрейлин и членов Тайного Совета.

В королевстве, напомнил я себе, два великих мага, Строуд и Рундельштотт, один живет и трудится в башне, это угловое с севера здание, а второй – в соседнем с королевским здании. Как я уже слыхал от слуг, Строуд занимает весь нижний этаж третьего корпуса королевского дворца, но когда Форнсайн указал на зарешеченные окна, я сообразил, что в ведении мага всего лишь подвал или полуподвал, корпус цокольный, похожий то ли на старинную тюрьму, то ли на широкое основание бывшей оборонительной башни.

– Это в самом деле великий маг? – спросил я.

Он кивнул:

– Так говорят.

– А почему в подвале?

Он пожал плечами:

– А где еще? Они ж не могут как люди. Либо в подвале, либо на самой крыше.

– А кто главнее? – поинтересовался я.

– Они сами не знают, – ответил он. – Каждый считает главнее себя… Или не считает. Давай заходи.

Холл с двумя лестницами вверх и одной вниз, а когда спустились по широким каменным ступеням, перед нами с надсадным лязгом, скрипом и визгом сама собой открылась, хотя и нехотя, тяжелая дверь, окованная медными полосами.

– Ого, – сказал я тихонько, – здесь в самом деле лучше всего хранить тайны и ковать новое оружие возмездия.

Форнсайн распахнул дверь и провозгласил с порога:

– Ну что, заработались? Вот вам еще один… помощничек. Объясните ваши правила, а то его шкуру продырявят раньше, чем я сдеру на барабан.

Он развернулся и ушел раньше, чем кто-то в большой дымной комнате успел ответить. Я рассмотрел с полудюжины слуг, лишь двое повернулись в мою сторону, остальные продолжают толочь, тереть, размешивать, пересыпать из одного тигля в другой.

Один явно из старожилов подвала, по нему видно, смерил меня недружелюбным взглядом.

– Откуда? – Голос его прозвучал гулко, будто из колодца.

– Из каменоломни, – ответил я.

– Ого, – сказал он. – Ладно, это не мое дело. Иди за мной.

Из этой комнаты идет коридор, от каменных стен, прогретых солнцем, веет теплом, но дальше сравнительно прохладно, а когда прошли в большую просторную залу, там на широких лавках сидят еще пятеро, на коленях горшки, в руках пестики.

На меня уставились с вялым любопытством. Мужик сказал тем же гулким голосом:

– Принимайте. Его прислал сам глерд Форнсайн, так что не откажешься… Пока покажите ему, куда носить воду из колодца и где складывать дрова. Остальное пусть делает с кем-то из вас, пока не научится сам.

Один из мужиков подхватился с лавки, сказал с угодливым поклоном:

– Все сделаем, господин Агалыш, не сомневайтесь!

Остальные промолчали. Агалыш посмотрел хмуро и вышел, а я спустился по ступенькам в помещение, огляделся с любопытством и тревогой.

Один из молодых парней, возле которого я остановился, шепнул тихонько:

– Ну что там слышно в армии?

– Какой? – спросил я с непониманием.

– Не прикидывайся, – сказал он еще тише. – Конечно, армии принца. Скоро увидим со стен его войска?

Я буркнул:

– Откуда я знаю?

Он посмотрел на меня с неудовольствием.

– Ты же из каменоломни?

– Из каменоломни, – отрезал я, – а не из армии!

Он поморщился, отвернулся, по виду очень разочарованный. То ли сторонник мятежников, то ли просто жаждет новостей: жизнь для местных всегда такая скучная, только понаехавшие видят экзотику.

Я осмотрелся осторожно, спросил одного шепотом:

– А сам колдун… он где?

– Где? – переспросил слуга, отстранился чуть, посмотрел на меня как бы издали. – Ты что, мага Строуда никогда не видел?

– Видел, – признался я. – Но только издали.

Он отмахнулся.

– Подожди, скоро придет забирать нашу работу.

Он сказал таким угрожающим тоном, что я спросил шепотом:

– Сразу прибьет?

Он подумал, ответил нерешительно:

– Может быть, и не сразу. Но если ему понадобится черный петух, то почему бы тебе не побыть черным петухом?

– А это круто? – спросил я. – Нет, петухом не хочу. А орлом можно?

– Петух для жертвы, – объяснил он. – А орлов… у вас что, на алтарь кладут орлов?

– Нет, – ответил я, – у нас тоже кладут петухов.

Это комната, как я понял, для самых тупых учеников мага, им доверяют только толочь в ступках корешки да размалывать мелкие камешки. Пучки корней висят на стенах в три ряда, на единственном столе вдоль всей комнаты тоже пучки трав, корешков, засушенные лапки мелких животных, горки рыбьей чешуи и чего-то вообще непонятного.

На пороге возник низкорослый старик в длинном халате до пола. Я вздрогнул, так и не уловив момента его появления, а он с насмешливым презрением оглядел меня с головы до ног.

– И почему тебя, такого дурака, направили ко мне?

Я с виноватым видом развел руками:

– Умных к умным, а меня вот к вам…

Он нахмурился, пошевелил угрожающе длинными бровями с такими толстыми волосищами, что торчат, как плотно уложенные иглы.

– Ты кто?

– Дикий варвар из леса, – ответил я. – Или с гор, уже и не помню. Еще говорят, что я Улучшатель. Всего лишь из-за пустяка, что я в самом деле кое-что улучшил.

– Врешь, – ответил он с убеждением. – Не похож ты на Улучшателя. А что скажешь о новой работе здесь?

– Впечатляет, – ответил я осторожно.

Он поморщился:

– Только и всего? Ладно, если я тебя оставлю, а не отправлю обратно… тебя откуда, из каменоломни?.. не отправлю в каменоломню, то что бы ты тут делал?

Я ответил с готовностью:

– Что прикажете!

Он покачал головой:

– Тогда вот тебе вопрос… Если не ответишь или ответишь неверно, сразу же марш обратно ломать камень. И никакой Форнсайн меня не заставит. Хотя, думаю, Форнсайн не сам решил тебя привести сюда… Итак, как ты сам полагаешь, что ты должен делать здесь?

Сердце мое заколотилось, как нечаянно залетевшая в дом птичка, что бьется в окно и не понимает, почему воздух стал твердым и не выпускает ее из этого ужасного места.

– Я человек простой, – промямлил я, – мне разве что посуду мыть да вытирать…

Он прервал:

– А зачем ее мыть да вытирать? Из нее никто не ест!

– А чтоб примеси не остались, – сказал я жалко. – Если прилипнет хоть крошка, другое снадобье может и не получиться в той же посудине…

Он посмотрел исподлобья.

– Ого! Ты у кого-то из магов проходил обучение?

Я помотал головой:

– Я? Да никогда в жизни.

– Тогда откуда такое знаешь?

Я ответил в удивлении:

– Так это же понятно… Все растворы должны быть чистыми. Иначе это будут уже другие растворы.

Он повторил медленно, словно пробовал слова на вкус:

– Это будут уже другие растворы… Гм, правильно. Ишь какие в лесах смышленые дикари рождаются!

Я смотрел на него во все глаза, стараясь держать лицо глупым и умоляющим. Он крякнул, махнул рукой:

– Да, остаешься. Ответил верно. Будешь подметать, мыть посуду до блеска, вытирать столы, кормить петухов.

Я поинтересовался:

– А почему петухов? Проще на мышках.

Он вскинул брови:

– На мышках? Что?

– Ставить опыты, – ответил он.

Он фыркнул:

– Какие опыты? Это для жертвоприношения. Для него нужны только петухи, обязательно черные. Правда, если обряд проводить ночью, то обязательно на летучих мышах.

Я прикусил язык, но он уже смотрел внимательно, потребовал:

– Что знаешь, говори!

– Просто слышал, – промямлил я жалким голосом, – слышал, что на мышах. Их много, их не жалко, а они больше похожи на человека, чем петухи, даже черные…

Он сказал с негодованием:

– Крохотная жалкая мышь больше похожа на человека, чем красивый и гордый петух?