Мир Трех Лун - Гай Орловский

Он сказал с негодованием:

– Крохотная жалкая мышь больше похожа на человека, чем красивый и гордый петух?

Глава 11

Я ощутил, что попался, так просто не выпутаешься, пробормотал:

– Петух вроде как бы птица, хоть и гордая, как глерд Виллис, зато мышь такой же зверь, как и человек, только маленький… У нее и зубы такие же… А у петуха даже зубов нет…

Он побагровел, явно готовится обругать и самого меня превратить в мышь, но вдруг осекся, задумался, лицо застыло, после паузы опустился на свободную лавку и задумался.

– И четыре лапы, – добавил я торопливо, – если вас поставить на четвереньки, это ж вылитая мышь, только вроде бы малость покрупнее и в шляпе. А петух он петух и есть… У него перья, а у вас и мыши – волосы… вроде бы есть еще под шляпой, мне как-то не видно.

Он буркнул:

– У вас там все такие сумасшедшие?

– Не знаю, – ответил я и для убедительности развел руками в широком простонародном жесте. – Это я случайно услышал, мимо шел…

Он фыркнул:

– Невежда. Надо было остановиться и послушать. Глупая мысль, но интересная. Ладно, сейчас быстро принеси листья клена, три желудя и полено без сучьев. Все сложено там в первой комнате. Только быстро!

Я метнулся со всей быстротой, надо себя показать усердным, заскочил в большую комнату, где трудятся те, что поумнее, ага, вон горки дров, вон ящики с желудями, орехами, некоторые даже в больших мисках, нахватал побыстрее и гордо принес, уверенный, что справился быстрее всех.

Он посмотрел на то, что я вывалил на стол, на меня, потом снова на стол и поинтересовался с еще большим раздражением, но теперь в голосе мага прозвучало и безмерное удивление:

– Ты что принес? Ты что принес, олух?

– Полено, – пробормотал я виновато, – без сучьев, как вы и велели… три желудя. Ну и листья…

Он повторил отчетливо, при этом приблизил ко мне лицо и всматривался в глаза:

– Кленовые, я тебе сказал!.. Кленовые!.. А ты что принес?

Я сказал жалко:

– Но вроде бы это и есть они как бы самые… Хотя там их столько всяких… На них же не написано! Я только по этикеткам понимаю, это рисунки такие.

– Выходит, – проговорил он пораженно, – даже не знаешь, какие кленовые, а какие дубовые…

– Я рассеянный, – сказал я и торопливо добавил: – Но только раз в год!.. Теперь ровно год не буду рассеиваться!

Он сказал задумчиво:

– И что у вас за лесная деревушка…

И хотя вопрос прозвучал риторически, я поспешил ответить:

– Еще какая глушь! Глушей не бывает. Только у нас там не клены.

– А что? – спросил он с нажимом.

– Березы, – ответил я уверенно, – дубы, сосны, елки, каштаны, липы, кедры, гамбургеры…

Я запнулся, стараясь вспомнить, какие еще есть на свете деревья, но в голову лезут только секвойи, пальмы и прочие бабоебы, причем из пальм сразу вспомнил банановые, финиковые и ананасовые, хотя насчет ананасов не уверен. Да и гамбургеры вроде бы растут не на деревьях, а где-то еще…

– Не знаешь, – проговорил он. – Те деревья, что ты назвал, растут на разных землях, а не вперемешку. К тому же даже я не все знаю.

– Мир велик, – сообщил я. – Кто бы подумал!

– Может быть, – предположил он, – ты не лесной варвар, а горный? Там вверху живут какие-то народы, но до них пока не добрались… Ладно, мне все равно. Лишь бы работу делал.

Конечно, это брехня, такой человек не мог сказать всерьез, что ему все равно. Все маги ищут новое и старательно раскрывают тайны мира, так что Строуд буквально через час, как будто невзначай проходя мимо, остановился и придирчиво смотрел, как я толку пестиком в деревянной ступке пересохшие корешки странных растений, похожих на женьшень, хотя я этих женьшеней в глаза не видел.

– У вас такие есть?

– Кто, – спросил я, прикинувшись непонимающим, – ступки?.. Есть, только у нас каменные. Мы же горные, нам проще из камня, чем из дерева.

Он запнулся с ответом, подумал, приподнял брови – это выглядит устрашающе, словно отряд копейщиков готовится встретить атаку конницы.

– Каменные?.. Странный подход. Хотя… в чем-то есть смысл. Каменные ступки делать труднее, но прослужат дольше… Интересно посчитать, насколько это выгоднее или же наоборот…

Я открыл рот в изумлении.

– Дык у вас все красивше!.. Что там наши ступки!.. Мы ж дикари! Хоть и умные. Зато вы красивые!..

Похоже, ему нравится видеть изумление на лице и в глазах дикаря, когда он рассказывает об удивительном и прекрасном королевстве, что выстаивает среди невежества, дикости и злобы, являя собой миру пример правильно устроенного государства.

Даже каменоломни, как он объяснил, острая необходимость для королевства. Много камня требуется на постройку вовсе не роскошного дворца, как утверждают смутьяны, а защитных стен против диких народов, нападающих с севера, полудиких – с востока, странных – с запада и кочевых – с юга.

– Ого, – сказал я с уважением, – вы как утес среди моря… Я имею в виду королевство.

– Примерно так, – согласился он. – А ты знаешь и о существовании морей?

Я ощутил, что снова попался, сказал с тупым видом:

– Да слышал как-то, мол, как утес в море, но не знаю, что это.

– Значит, – сказал он, – в твоем диком племени знают. Любопытно…

Я сказал торопливо:

– Наверное, кто-то из ваших забрел к нам и того, одичал. От него и узнали. Может быть, и сейчас там живет. У нас жить можно. Не то что здесь!

Он нахмурился.

– Вообще-то есть запрет на передачу наших секретов варварам. Если вернется, его повесят. Но, конечно, не вернется. Какой-нибудь опасный преступник, сбежавший от виселицы. Такому только среди вас и место.

– Да, – согласился я, – у нас свобода и первобытная демократия. Демократия может быть только первобытной.

Он сказал поощряюще:

– Ты интересный дикарь. У тебя такая жажда к знаниям, хотя на диво крепкий и сильный, что вообще-то неудивительно, у вас другим и не выжить…

– Да, – подтвердил я, – у нас там все умные и сильные, мы ж дикари!.. Правда, магии у нас нет вовсе. Почему?

Он посмотрел с нескрываемым чувством превосходства.

– А ты еще не заметил, магия доступна только… гм… умным? Королева обладает магий, как и Мяффнер или остальные члены ее Тайного Совета, а слуги нет. За редким исключением, конечно. Среди простолюдинов почти нет, а если вдруг находится, приглашают в столицу, а то и ко двору, где может и сам развиться, и королевству пользу принести.

Я прошептал:

– Какая разумная политика!

Он бросил короткий взгляд, но не стал спрашивать, откуда знаю такое слово, при дворе можно любое услышать, сказал величественно:

– Весь мир един, а человек в нем как голова или сердце… или душа, не знаю, но правит он… если умеет. Вот ты можешь поднять руку, сжать кулак, указать на кого-то пальцем?

– Ну?

– Хорошо, – сказа он терпеливо, – а задержать дыхание?

– Могу, но ненадолго.

– Ага, уже труднее. А ускорить биение сердца?

Я покачал головой:

– Оно само ускоряется, когда бегу или тащу тяжелое. А вот так одним желанием – нет.

Он сказал с удовлетворением:

– А есть люди, что умеют. Вот так и маги. Они умеют все, что и остальные, но кое-что знают и умеют больше других.

– Этому обучаются?

Он кивнул:

– Да. Некоторые. А другие умеют изначально. От рождения. Как вот кто-то из простых ушами шевелит, а кто-то нет. К примеру, маг Плетиус знает все о воде, о подземных ручьях, потому умеет выводить их на поверхность.

Я сказал с уважением:

– Ого, он может орошать засушливые земли?

Он усмехнулся:

– Только там, где есть в глубинах ручьи. Если их нет, никакая магия не поможет. Это будет уже не магия, а чудо, а чудес, как известно, не бывает.

Я промолчал, тут Плетиус не весьма, потому что если кто-то умеет выводить из-под земли воду, то другой может наловчиться брать из грозовой тучи электричество. К счастью, такая дикая идея никому не приходит в голову, но для меня вовсе не дикая, хотя все-таки дикая, если учесть, что брать придется с помощью магии.

Он с кряхтением поднялся, с усилием разогнул застывшую спину.

– Телеги скрипят… Привезли по моему заказу. Пойдем, учись отбирать нужное.

Глава 12

На залитом солнечным светом дворе – веселые голоса, две телеги с молоком и кругами сыра уже разгрузили, с третьей снимают клетки с кудахтающими курами и гогочущими гусями, возница поспешил навстречу Строуду.

– Ваша магость, – сказал он с низким уважительным поклоном, – все собрали, все привезли…

Строуд отбросил оленью шкуру, накрывающую груду веток, корешков и пучков трав.

– Запоминай, – сказал он мне настойчиво, – вот эта травка с такими листочками – единственная, что вбирает изливаемую с небес магическую мощь. А вот эти корешки видишь?.. Как они тебе?

Я ответил глупым голосом, догадываясь, какой ответ ждет:

– Самые обычные. Везде такие.

– А вот и не такие, – сказал он торжествующе. – Эти особенные! Их нельзя класть на металл. Хоть на медь, хоть на бронзу.