Избранные стихи из всех книг - Редьярд Киплинг

И виноваты не поэты, а бег времени, что стихи такого рода все дальше и бесповоротнее, хотя вполне законно, переходят в разряд поэзии для детей; возможно, это происходит по причине их некоторой картонности, видной взрослым очень явственно на фоне живого и многогранного стиха самого Киплинга.

Николай Тихонов. Самое известное из его стихотворений — «Баллада о гвоздях» с ее довольно абстрактными моряками — отличается от киплинговских баллад именно этой самой абстрактностью, произошедшей оттого, что Киплинг своих героев брал из наблюдений над жизнью, а Тихонов — из книг Киплинга и Стивенсона. Но интонация иных строк, и даже отрывистый его синтаксис, от киплинговских мало отличимы:

Спокойно трубку докурил до конца.Спокойно улыбку стер с лица:«Команда во фрунт, офицеры вперед!»Сухими шагами командир идет.И снова равняются в полный рост:«Якорь наверх! Курс — Ост».

Далее: «Баллада об отпускном солдате» или «Баллада о синем пакете» (в обеих балладах стержень — свершение невозможного, и во втором случае — даже более того: свершение, ставшее и вовсе бесполезным!)

Затем две книги «Орда» и «Брага». Обе полностью написаны под влиянием Киплинга. Зачин первого же, «программного», стихотворения в «Орде» уже говорит недвусмысленно о происхождении всей книги:

Праздничный, веселый, бесноватый,С марсианской жаждою творить,Вижу я, что небо не богато,Но про землю стоит говорить!

Обратим внимание на тихоновскую поэтику, хотя бы только на построение фразы в строфе, или на роль ритмических пауз, создающих в звучании стиха напряжение суровой и жесткой интонации:

Пулемет задыхался, хрипел, бил.С флангов летел трезвон.Одиннадцать раз в атаку ходилОтчаянный батальон.

(«Баллада об отпускном солдате»)

Кажется, если поместить это стихотворение среди «Казарменных баллад», то немало читателей не заметит, что тут затесались вовсе не киплинговские стихи. Причем не только в балладах, но и в лирике Тихонова нередки строки, напоминающие Киплинга:

Люди легли, как к саням собаки,В плотно захлестнутые гужи.Если ты любишь землю во мракеБольше чем звезды — встань и скажи.

(«Еще в небе предутреннем и горбатом…»)

Или из более поздних стихов:

… Мы жизнь покупаем не на фунты,И не в пилюлях аптечных:

Кто, не борясь и не состязаясь,Одну лишь робость усвоил,Тот не игрок, а досадный заяц:Загнать его дело пустое!

Когда же за нами в лесу густомСпускают собак в погоню,Мы тоже кусаться умеем, притомКусаться с оттенком иронии…

(«Листопад»)

И это все притом, что английского Тихонов вовсе не знал! Какие переводы из Киплинга до работ А. Оношкович-Яцыны (1921) он мог читать? Только ремесленные поделки О. Чюминой (90-е годы XIX века)?

Далее: Ирина Одоевцева, которая балладную интонацию, да, впрочем, и сам жанр баллады прямо от Киплинга получила. К тому же еще (чем она и отличается резко от Гумилева), есть у нее совершенно киплинговское стремление говорить о повседневности, хотя и придавая ей иногда романтический колорит (как в «Молли Грей», стилизованной под английские фантастические баллады). Но чаще — это все же интонации бытовые, пришедшие прямо из «Казарменных баллад», как, например, в ее «Балладе об извозчике»:

Небесной дорогой голубойИдет извозчик. И лошадь ведет за собой.Подходят они к райским дверям:«Апостол Петр, отворите нам!»Раздался голос святого Петра:«А много вы сделали в жизни добра?»«Мы возили комиссара в комиссариат,Каждый день туда и назад…»

Невольно вспоминается аналогичная сцена у тех же Райских Врат из «Томлинсона» Киплинга:

Вот и Петр Святой стоит у ворот со связкою ключей.«А ну-ка на ноги встань, Томлинсон, будь откровенен со мной:Что доброе сделал ты для людей в юдоли твоей земной?»

Тихонов и Одоевцева — именно с этих двух поэтов вообще началось бытование «киплинговской» баллады в России. Но вот Одоевцева, в отличие от Тихонова, английский язык знала хорошо, и по ее собственным словам «Киплинга читала с раннего детства». Более того (как рассказывала она автору этих строк), именно она, Ирина Одоевцева, и натолкнула свою подругу, Аду Оношкович-Яцыну, на идею переводить стихи Киплинга, с чего все и «пошло есть»…

А вот еще Эдуард Багрицкий (тоже неплохо знавший английский и немало переводивший стихов с него):

Так бейся по жилам, кидайся в краяБездомная молодость, ярость моя,Чтоб звездами брызнула кровь человечья,Чтоб выстрелом рваться вселенной навстречу….

(«Контрабандисты»)

Или:

На плацу открытомС четырех сторонБубном и копытомДрогнул эскадрон….

........................

Степь заместо простыниНатянули — раз!Саблями острымиПобреют нас…

(«Разговор с комсомольцем Дементьевым»)

Вл. Луговской:

Итак, начинается песня о ветре.О ветре, обутом в солдатские гетры,О гетрах, идущих дорогой войны,О войнах, которым стихи не нужны,Идет эта песня, ногам помогая….

(«Песня о ветре»)

М. Голодный, баллада-монолог «Верка Вольная»:

…Куртка желтая бараньей кожи,Парабеллум за кушаком,В подворотню бросался прохожий,Увидав меня за углом…

............................

Гоцай, мама, орел или решка,Умирать, побеждать — все к чертям!Вся страна, как в стогу головешка,Жизнь пошла по железным путям…

Павел Антокольский:

Не тьма надо тьмой подымалась,Не время над временем стлалось,Из мрака рожденное тельце несли пеленать в паруса…

(«На рожденье младенца»)

или его же «Баллада о парне из дивизии 'Великая Германия'»:

Парня выбрали по росту среди самых низколобых,На ночь заперли в казарму. Сны проверили в мозгу…

или такие строки:

Макбет по вереску мчится. Конь взлетает на воздух,Мокрые пряди волос лезут в больные глаза,Ведьмы гадают о царствах. Ямб диалогов громоздок.Шест с головой короля торчит, разодрав небеса…

(«Эдмунд Кин»)

Константин Симонов (тоже, как и Киплинг, военный журналист). И хотя он вовсе не знал ни одного иностранного языка, однако уж он-то буквальный подражатель Киплинга, начиная с самых ранних собственных стихов:

Никак не можем мы смириться с тем,что люди умирают не в постели,что гибнут вдруг, не дописав поэм,Не долечив, не долетев до цели,Как будто можно, кончив все дела…

(«Всю жизнь любил он рисовать войну»)

Сразу видно и откуда пошли такие баллады, как его же «Рассказ о спрятанном оружии». Тут сюжет взят у Р. Л. Стивенсона из его знаменитого «Верескового меда» (в переводе С. Маршака), а построение стиха и вся интонация киплинговская. Ну, и почти все стихи из книги «С тобой и без тебя», где так называемый «лирический герой» вышел из Киплинга, едва успев кое-как переодеться в форму советского офицера. Или, наконец, баллада «Сын артиллериста» с ее рефреном: