Красная змея - Питер Харрис

— Возможно, вы и правы, однако было бы нелишним принять некоторые меры предосторожности, — настаивал сенешаль.

— Вот именно о мерах предосторожности я и собирался с вами поговорить. Не желаете ли отведать сладкого кипрского вина? Уверяю вас, это просто нектар, достойный истинных ценителей.

Жак де Моле пользовался славой аскета, так что его сотоварищи изумились такому предложению. Магистр извлек из небольшого сундучка, стоявшего на стенной полке, пузатый сосуд из глазурованной глины и три плошки из того же материала, наполнил их до краев и предложил рыцарям.

Сенешаль и командор убедились в том, что де Моле нисколько не преувеличивал, говоря о качестве напитка. Кипрское вино пользовалось заслуженной славой, как и виноград, доставляемый с этого острова.

— Любезный мой Этьен, известно ли тебе, отчего цвета нашего босеана — это белый и черный?

Сенешаль вздрогнул. Тот же самый вопрос магистр задавал ему много лет назад, вскоре после его назначения на важный пост, который он теперь занимал. Ведь в иерархии ордена сенешаль — это вторая фигура. Теперь ему стала ясна главная причина, по которой Жак де Моле призвал их к себе в кабинет.

Командора этот вопрос немало удивил. Он знал, насколько рыцари ценили свой черно-белый стяг, насколько велика честь держать его на поле брани, знал и о строгости дисциплины в отношении босеана, и о жестокости наказаний, ожидавших его носителя в случае неисполнения положенных ритуалов. Ему было известно, что рыцари не вступали в битву, пока их штандарт не был развернут, и что никому ни в коем случае не дозволялось покидать поле боя, пока босеан реял в небе. Он слышал много историй о подвигах, совершенных на протяжении почти двух веков существования ордена. Рыцари сражались насмерть, защищая свой штандарт. Однако командор Антиохии никогда не задумывался о том, почему его цвета — это белый и черный.

— Мне это неизвестно, господин. Я знаю, что правила в отношении стяга очень строги, поскольку он символизирует наш орден.

— Именно так. Босеан — символ нашего ордена, устройство которого является куда более сложным, чем это представляется внешним взорам.

— Что вы сказали, мой господин?

— Я имел в виду, что на самом деле мы представляем два ордена. Один из них скрыт внутри другого.

— Я не понимаю вас, магистр.

— Все очень просто. Наш орден велик и известен. Однако немногочисленная группа наших рыцарей образует внутреннее братство, про которое ничего не известно тем, кто в него не входит.

— Отчего вы мне это рассказываете?

— Потому что в силу твоих добродетелей ты достоин много большего, нежели недавно полученный тобою титул командора. Ты войдешь в это братство.

Магистр поднялся, достал из шкафчика Библию, устав ордена тамплиеров и положил их на стол.

— Хотя ты уже обязан хранить тайну, связан клятвой, данной при вступлении в орден, теперь тебе придется повторить ее, чтобы стать членом братства.

— Вы считаете, что я достоин такой чести?

— Я нисколько не сомневаюсь в твоих достоинствах. Но тебе надлежит знать, что вступление в братство — это не только высокая честь. Оно подразумевает и великую ответственность, которая ляжет на твои плечи. Если ты готов, то поклянись спасением своей души перед святыми Евангелиями и перед уставом ордена, который ты когда-то поклялся блюсти неукоснительно, что никогда, ни при каких условиях, ни при каких обстоятельствах не расскажешь о существовании братства, членом которого ты станешь.

Этьен де Ламюэтт возложил ладони на тексты и поклялся спасением своей души хранить тайну, которая будет ему открыта.

Магистр вернул книги в шкафчик и приступил к объяснению:

— Белый цвет нашего знамени символизирует орден тамплиеров, видимый взорам мира. Черный же цвет есть символ «Братства змеи», также известного как «Братство змееносца», чья миссия для нас куда более важна, чем что бы то ни было еще. С тех пор как орден Pauperes Commilitones Christi Templique Solomonici[8] был сотворен руками Бернара Клервоского, мы являемся хранителями тайны, которая и является истинной причиной нашего существования.

— Тайное братство?

— Именно так.

— Почему оно именуется «Братством змеи»?

— Причина в том, что с начала времен существовало потаенное знание, исключительное достояние группы посвященных. В Ветхом Завете оно называется странным именем — древо познания добра и зла. Ты помнишь, где о нем упомянуто?

— Конечно, об этом говорится в Книге Бытия. Там рассказывается, как наши прародители наслаждались благодатью Эдема. Им была дозволена всякая вещь, за исключением плодов с запретного древа, которое называлось именно так, как вы и сказали.

— Ты никогда не задавался вопросом о том, зачем же в Эдеме произрастало столь необыкновенное древо, плоды которого давали познание одновременно и доброе, и злое, коему следовало быть сокрытым от людских глаз?

Взгляд неофита был полон изумления. Так бывает, когда человек открывает нечто новое в том, что почитал досконально изученным.

— Я много размышлял об утрате этого золотого века, где жизнь и счастье были одно и то же. Все это произошло из-за того, что Ева отведала запретного плода, дала его Адаму, и за это они были изгнаны из рая.

— Какое животное искушало Еву?

— Это был змей! — воскликнул командор так, точно он только что совершил великое открытие.

— С тех самых пор змея сделалась проклятым животным, о котором было сказано «будешь ходить на чреве твоем», — вставил сенешаль.

— Мне до сих пор неясно…

— Все очень просто. Змея в этой главе Книги Бытия олицетворяет носителя знания добра и зла. Она символизирует проникновение в тайну. Это животное охраняет загадки и оберегает знания, которые должны быть сокрыты от взоров мира и доступны лишь немногим.

— Орден храма хранит эту тайну?

— Именно она, как я тебе и сказал, и является истинной причиной его существования.

— За все эти годы я не слыхал ни единого слова, хоть как-то связанного с тем, что вы мне только что рассказали.

— Это лишь подтверждает тот факт, что члены «Братства змееносца» оставались верны первейшему из своих обетов.

Этьен де Ламюэтт встревожился. Он припал к своему сосуду, допил вино, затем в волнении вскочил на ноги.

— Кто входит в состав братства?

— Малое число рыцарей, чьи достоинства позволили им обрести доступ к тайне.

— Вы наблюдаете таковые достоинства во мне?

— В ином случае вы не оказались бы здесь.

Со всем смирением, делавшим честь величию его духа, Этьен согласился войти в «Братство змеи», как на доброе, так и на злое. Он дал новую клятву, на сей раз возложив руку на красный крест, выделявшийся на его белоснежном облачении в районе сердца, и поклялся в верности черному магистру храма, которым оказался сенешаль.

В момент образования братства в стенах Клервоского монастыря его члены постановили, что помимо исключительных случаев, коих до сей поры никогда еще не происходило, черный магистр и белый магистр будут выступать как будто бы единая личность. Два магистра должны были составлять пару, действовать единодушно. Однако в случае разногласия последнее слово оставалось за магистром храма.

— Мне кажется, именно по этой причине на нашей печати отображены два рыцаря, скачущие на одной лошади, — произнес Этьен.

Магистр и сенешаль согласились с ним легкими кивками.

Потом сенешаль добавил:

— С течением времени тебе откроется, что не только босеан или sigillum templi,[9] но и многие другие наши символы скрывают в себе значение, объяснить которое способна только малая группа посвященных.

В голове командора Антиохии бурлили вопросы. Какую же тайну охраняет братство? Какие еще обязанности, помимо сбережения тайны, возложены на его членов? В каких отношениях состоят они между собой?

Жак де Моле словно прочитал его мысли. Он вторично наполнил сосуды кипрским вином и заметил:

— Предполагаю, что ты горишь желанием узнать, какую же тайну мы оберегаем?

— Мне не хотелось бы напрашиваться.

— Любопытство твое будет удовлетворено нынче же ночью, когда мы завершим ритуал посвящения. Это произойдет еще до заутрени.

Задремавшего часового, сержанта ордена тамплиеров, разбудили крики и сильные удары в ворота, растревожившие птиц на стенах.

— Открывайте! Именем короля, открывайте!

— Кто здесь так кричит?

— Солдаты короля! Тотчас открывайте!

— Да знаете ли вы, в чьи ворота стучите?

— Конечно знаем! Не заставляйте меня терять терпение!

Сержант скрылся за стеной. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь хлопаньем крыльев стрижей, которые никак не могли успокоиться.

В то время как снаружи солдаты Филиппа Четвертого нетерпеливо дожидались ответа и каждая минута казалась им вечностью, внутреннее пространство крепости наполнилось суматохой и беготней, потому что Жака де Моле в его келье не оказалось. Тамплиеры уже не спали. Они готовились к заутрене, совпадавшей по времени с зарождением дня.