Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов

У меня не было амбиции встать во главе ЗИЛа. Но весь разговор с Александром убеждал меня в том, что у него кроме амбиции тоже мало что было. Жизнь быстро подтвердила это предположение – ничего он не поднял, ничего не решил и буквально через нескольких месяцев покинул этот пост. Говорят, по собственному желанию. Запомнился же мне Владиславлев как характерный пример незаурядного человека, вечно метущегося в своем стремлении выше подняться во власти и при этом теряющего свою цельность как личность.

Всемирный фестиваль молодежи в Хельсинки многие позиции «подправил» в моем жизненном миропонимании. До него я был глубоко уверен, что весь мир, точнее – народы всех стран, любят советских людей, жаждут встречи с ними. Оказалось, это не совсем так. Началось все с первой нашей поездки от вокзала в школу, где нас разместили. На тротуарах стояли довольно многочисленные группы молодежи, они что-то кричали нам и показывали руку с большим пальцем, опущенным вниз. Мы в ответ высовывались из автобуса, радостно приветствовали их, бросали советские значки, сувениры. Ликовали до тех пор, пока кто-то не вспомнил, что большой палец правой руки, опущенный вниз, как записано в истории, означал, что зритель Древнего Рима требовал смерти побежденному гладиатору. Поднятый вверх – сохранял ему жизнь (седьмой класс средней советской школы). И впоследствии нас несколько раз поднимали ночью, чтобы мы выходили защищать от погромов выставленные в парках стенды о Советском Союзе. Значит, не все нас любят.

И все же фестиваль в Хельсинки был праздником, который не испортили группы радикалов. Масса встреч, радушное общение, танцы, страстные речи, музыка, митинги. И радость! Радость от того, что мы молоды, что вместе собралось столько разных людей, что «Мы за мир, за дружбу!».

Запомнился фестиваль и еще одним уже частным, скромным деянием. Впервые я попал за границу, впервые представилась возможность что-то купить своим родным. Как известно, дефицит в Советском Союзе был страшный! А тут от разнообразия товаров глаза разбегаются. Крупнейший (по крайней мере, на то время) магазин в Хельсинки «Стокманн» всюду поместил свою рекламу «У нас самые дешевые товары. Вернем деньги, если где-либо найдете дешевле!». Ну вся советская делегация и ломанула в «Стокманн». Хоть и мало было этих самых «зарубежных» денег, но что-то все же купить было можно. Я и купил. Всего одну вещь – кожаное пальто для жены. Правда, в Москве при тщательном рассмотрении оно оказалось не из кожи, а из какого-то пластика вроде клеенки. Но все равно – красиво, модно! Вот с тех пор походы по магазинам за рубежом стали для меня чем-то вроде епитимьи (наказания), наложенной не церковью, а дефицитом. Стыдно быть нищим, но так хотелось, чтобы две мои женщины – жена и дочь – имели хоть что-то модное! Вот и шастал я по магазинам, подыскивал в них среди продавщиц подходящие фигуры и покупал в меру своих финансовых возможностей кофточки, юбочки, джинсы… Они чаще всего подходили по размерам, а вот туфли – нет.

Зарубежные поездки в моей комсомольской жизни запомнились, конечно, не только походами по магазинам. Некоторые из них были весьма интересны в общем социальном, да и культурном плане.

В середине 60-х годов на самом высоком уровне было принято решение участвовать в традиционном слете молодых социалистов, социал-демократов и вообще левых сил Европы (не помню, как точно это мероприятие называлось). Раньше мы отказывались от присутствия на этих слетах (вероятно, власть все еще находилась под давлением резко отрицательного отношения Сталина к социалистам всех мастей), но вот решили, что нам все-таки стоит с ними дружить. Делегацию подбирали тщательно. В ней были представлены основные слои нашего общества: рабочий, колхозник, молодой ученый… Я был назначен руководителем (опять-таки по протекции Б. Пастухова!), но должность у меня была обозначена не как секретарь московского райкома комсомола, а как учитель средней школы. Конспирация! Кстати, насчет конспирации. В международном отделе ЦК КПСС, который готовил нас к поездке на этот слет, мне представили одного человека, который не очень-то подходил по возрасту к молодежи, и сказали: «Это член вашей делегации, но он не будет подчиняться вам. Он сам по себе». Человек представился: «Витя». Для моих двадцати с небольшим лет он, будучи по возрасту ближе к сорока годам, казался мне человеком пожилым, и я спросил, как называть его по отчеству. «Зовите меня просто Витей», – скромно ответил он. Я все понял. С ним в поездке произошла одна памятная история, о которой расскажу ниже.

Прибыли мы в Вену, два дня нас по ней поводили, а потом поездом поехали в Зальцбург. Красивый город, но нас в нем не оставили, а отправили на озеро около города (сейчас уже точно не помню, но что-то вроде Койчах-зее). И вместо роскошных отелей попали мы в более чем скромный палаточный городок. В палатках нары, накрытые тонкими матрасиками, под шатром на больших деревянных столах простая еда без всяких ухищрений. Но рядом – прекрасный пляж, чистое большое озеро, красивые горы. Что еще надо молодежи! С утра общее построение, поднятие флага, затем волейбол, игры, купание. После обеда главное мероприятие – дискуссионный клуб. Из разных стран было на слете 10-12 делегаций, и почти все они желали дискутировать прежде всего с русскими. Это понятно. Железный занавес сравнительно недавно приподнялся, и интересно было европейцам по ту сторону занавеса попытаться впрямую познать сложный, «темный», неведанный для них мир тех, кто назывался «советская молодежь». Вот и приходилось мне почти каждый вечер по 4–5 часов что-то доказывать, спорить, опровергать, соглашаться, отвечать на вопросы. Пишу «мне», потому что в этом качестве, к сожалению, выступал я один. Хорошие ребята и девчата в делегации были, светлые, веселые, честные, работящие, но для политических дебатов, увы, не готовые Без кого действительно не смог бы я выдержать этот недельный марафон, так это без моего переводчика Лени Ходова. Удивительный человек!

Отвлекаюсь и покаюсь. Люблю, «коллекционирую» (стремлюсь собрать вокруг себя) людей не просто талантливых, умных (кто же таких не любит!), но в чем-то особенных, уникальных или просто с чудинкой. Уникальность Лени Ходова заключалась в его памяти. Я удивился, когда в первые дни нашего с ним знакомства мы в какой-то компании слушали песни под гитару, и вдруг вижу – Леня затыкает пальцами свои уши.

– Почему ты это делаешь? Не нравится?

– Дело в другом.

Оказывается, у него какая-то особенная память, по-моему, у психологов она называется «остаточной». Он, как бы помимо своей воли, запоминает практически все