Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

Клянусь, я не собиралась проехать зайцем в итальянском общественном транспорте, просто не могла принудить себя вернуться и сказать Дику, что не знаю, как добраться до отеля. Иногда приходится совершать такое, чего совсем не хочется, — с этим жизнь познакомила меня много лет назад.

В автобусе я сразу узнала массу нового. Оказывается, для проезда нужен билет, который необходимо пробить на специальной машинке при входе в автобус. При отсутствии прокомпостированного билета, если в автобус входит официального вида мужчина и просит предъявить билетики, вы платите штраф — cinquante euro.

— Dove? — спросила я несколько раз.

— No biglietto! Cinquante euro, Signorina![18] — не сдавался контролер, без особой необходимости несколько раз повторив коротенькое обличение.

К счастью, в автобусе нашелся полиглот, пояснивший мне, что cinquante euro — это пятьдесят евро, больше пятидесяти долларов. Я заплатила полсотни зеленых за поездку стоимостью один доллар и без помех доехала до пьяццы-дель-Пополо, к счастью, расположенной в красивом, оживленном римском районе неподалеку от центра города, а не на вершине холма в каком-нибудь провинциальном городке Тосканы.

— Dove такси?

Мне удалось сориентироваться самой — я заметила белую табличку с надписью «Такси» и ряд белых машин, стоявших под ней. Забравшись в машину, я попыталась притвориться бывалым римским старожилом, чтобы водитель не повез меня к гостинице через весь город. «Хасслер», — бросила я, надеясь, что этого достаточно. К счастью, хитрость сработала.

Выбравшись из такси у прелестного отеля, расположенного у верхней площадки грандиозной лестницы на площади Испании, обессилевшая, вспотевшая, всклокоченная и измотанная, я думала только об одном: Дик видел мои бюстгальтеры и трусы — я оставила все это на столе. А ведь шефа нипочем не убедить, даже за миллион лет, что женщины носят стринги, чтобы под верхней одеждой не проступали боковые швы, а не потому, что они — в душе порнозвезды.

Едва войдя в отель, я первым делом воткнула шнур ноутбука в розетку, загрузила страничку электронной почты и прочла послание Аманды, помеченное в знак важности маленьким красным восклицательным знаком. Проклиная все на чем свет стоит, в том числе и отправительницу и-мейла, я побежала в номер Дика и в лихорадочном темпе собрала вещи. Позвонив портье, я униженно попросила его узнать, нет ли возможности получить мое платье из химчистки пораньше (оказалось, можно), проверила и перепроверила ванную комнату и шкафы в номере и, убедившись, что ничего моего не осталось, ушла, с беспокойством прикидывая, долго ли добираться до Трастевере и когда я наконец вернусь в галерею. И вообще, делают сейчас рабочие в павильоне хоть что-нибудь?

Взмокшая, запыхавшаяся, я боялась представить, как выгляжу, когда подошла к портье с просьбой вызвать мне такси. Ожидая машину, я прикидывала, хватит ли денег оплатить поездку в Трастевере и обратно черт-те куда к северу от Рима. Вроде бы хватало. Хоть в чем-то повезло.

Сорокаминутный вояж до Трастевере неожиданно оказался прекрасным путешествием.

Мы ехали по оживленным улицам, минуя разные памятники и красивые сады. На полной скорости такси проехало площадку, откуда открывалась уникальная панорама Рима. Увидев купол базилики собора Святого Петра, ослепительно сиявший в лучах полуденного солнца, я окончательно разоблачила себя как туристку — хотя вряд ли водитель питал какие-нибудь иллюзии на этот счет, раз подобрал меня перед отелем со всем багажом, — и потребовала остановиться. Шофер снисходительно подчинился, сбросив скорость со ста миль в час до юза с оглушительным скрежетом и визгом тормозов. Выбравшись из машины, я подошла к самому краю холма и постояла там несколько чудесных спокойных секунд. Воздух был теплым, легкий ветерок обдувал лицо, я смотрела на раскинувшийся внизу огромный город, где пробуду целый месяц, и думала, как прекрасен Рим. Я убеждала себя, что Дик в конце концов уедет и я проведу в Вечном городе минимум три прекрасные недели. Еще раз окинув панораму города долгим взглядом, я поспешила в такси.

— Andiamo?[19] — поинтересовался водитель, а я кивнула в надежде, что «adiamo» не означает «Хотите трехчасовой тур по катакомбам?» или «Не желаете ли махнуть во Францию?».

Когда мы съезжали к подножию холма, я заметила слева внушительное сооружение из белоснежного камня, напоминавшее подмостки, с колонной на каждом углу и большим котлом над огнем в центре. Вверху было крупно высечено: «Roma O Morte».

— Dove? — обратилась я к водителю в надежде, что если итальянское «чао» означает и «здравствуй», и «прощай», то «где» сойдет за «куда».

Водитель всем корпусом обернулся назад, нисколько не сбрасывая скорость, и радостно воскликнул на ломаном английском:

— А-а, мадам, это фашистский монумент! Рим или смерть!

И широко осклабился, с чувством подняв сжатый кулак к крыше автомобиля.

Рим или смерть — что выбрать? Я выбрала первое, предпочитая смерти Вечный город. Ничего, как-нибудь переживу появление Дика, Рим и не такое видел.

За поездку водитель содрал с меня девяносто долларов.

Перейдя узкую улочку, я остановилась, поставив обе сумки на тротуар, перед кованой железной калиткой, за которой начиналась крутая лестница примерно в сорок ступенек, поросших мхом и очень скользких на вид. Я набрала предусмотрительно записанный код (три, четыре, пять, шесть) кнопками на кодовом замке; внутри зажужжало, и калитка открылась. Глубоко вздохнув, я подхватила сумки и начала подниматься по ступенькам. Ключей у меня не было.

Как, черт побери, я попаду в квартиру без ключей? Теряя самообладание, я перечитала писульку Аманды. Уже добравшись до ручки — расшатанной, еле держащейся, — я подумала, что могла пропустить информацию о ключах. Может, они у соседей? Это еще ничего: кроме «dove», я знаю и «buon giorno» Отличный выдался денек; сейчас постучу к незнакомым людям и скажу. «Бон джорно, я — Джейн Лейн, мои ключи у вас?». Может, сосед говорит по-английски? А вдруг ему тридцать четыре года, он высокий, темноволосый, красивый и умный? Что, если мы отправимся в путешествие по Италии, проматывая огромный трастовый фонд, которым сосед владеет по праву, будучи членом королевской семьи?

Ага, сейчас…

Я присела на влажные ступеньки — где-то на краю сознания мелькнула мысль, что брюки промокнут, — и открыла ноутбук, у которого, к счастью, еще не сел аккумулятор. Надо посмотреть предыдущие сообщения — вдруг я что-то упустила. Но в почтовом ящике не оказалось ни малейшего упоминания о римском соседе-ключаре, по совместительству родственной душе, и я пошлепала вниз к железной калитке, волоча сумки за собой. Я решительно вышла на площадь напротив, уверенная, что хотя бы здесь найду то, что ищу: большая буква «Т» с мелкой надписью «Tabacco»[20] ниже бросалась в глаза издалека. Войдя в магазин, я купила пачку «Голуаз блонд», которые в Лондоне курили поголовно все, а я с завистью наблюдала. Еще я спросила «билетто» — слово, набившее мне оскомину в автобусе, означавшее проездной. Вернувшись к подножию лестницы с пачкой сигарет и автобусным билетом, я снова набрала код, открыла железную калитку и уселась на влажные ступени.