Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус - Бэлла Шапиро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так главным местом сбыта русской меховой классики стал ленинградский пушной аукцион, а не посредники из Лондона и Лейпцига. Высококлассный мех презентовался советским государством как предмет искусства, чему в немалой степени способствовали обстоятельства торгов. Ленинград приобрел значение ведущего центра международной меховой торговли[648], чья продукция славилась высочайшим качеством.
«Массовые» меха. Меховые заводы-гиганты
На колхозном дворе
Мы поймали двух зверей:
Уши длинные торчат,
Мягкий мех.
Бойко лапками стучат,
Просто смех.
Это кто-то в наш колхоз
Пару кроликов принес.
Лишь крольчата подрастут,
Мясо сладкое дадут,
Кожу мягкую дадут,
Теплый мех.
Мы одеты и обуты по зиме.
А из лапок и ушей
Будет очень крепкий клей.
Заводите кроликов,
Берегите их.
Посчитайте, сколько
Пользы нам от них.
Дон М. Песенка о кроликах[649]
Демонстрационная функция русской шубы на международной арене не исключила и ту, что ставила советская власть еще в 1918 году, возрождая меховую отрасль: сделать изделия из меха доступными рабочему и крестьянину, удовлетворив острый товарный голод в сфере теплой одежды. Пушно-меховая сырьевая база теперь не могла быть ограничена только охотничьим промыслом, даже несмотря на то что ему была поставлена задача значительно повысить добычу пушного зверя[650]. Зоной ближайшего развития было названо расширение сырьевой базы.
В 1922 году началось развитие мехообрабатывающей отрасли. Ее исходный уровень развития немногим отличался от кустарного. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что на таких важных этапах производства, как сшивка шкурок в пластины и пошив готовых изделий, швейная машина была введена далеко не везде из-за отсутствия адаптированных для шитья меха моделей[651]. О полной механизации фабричного производства не могло быть и речи.
Существенным подспорьем стала разработка усовершенствованного метода обесцвечивания, который позволял обесцветить любой темный мех для его последующей окраски в желательный цвет (1926). Это достижение повысило возможности использования мехсырья (мехового сырья) – шкур сельскохозяйственных и домашних животных, пригодных для изготовления мехов по качеству кожи и волосяного покрова – дешевого мехового сырья, ранее выпадавшего из поля зрения меховщиков.
В декабре 1929 года Всесоюзный пушносиндикат сосредоточил в своих руках не только экспортные и реализационные, но и заготовительные функции, получив в ведение не только охотпромысел, но и такие новые быстро растущие отрасли пушно-мехового хозяйства, как звероводство, кролиководство и каракулеводство. Именно они были названы основными поставщиками сырья для бесперебойной работы мехообрабатывающей промышленности. Следующий виток развития пришелся на 1931 год, когда Совет труда и обороны СССР вынес специальное постановление по максимальному усилению темпов развития пушно-мехового хозяйства.
Так в зону интенсивного развития попала не только эксклюзивная пушнина «первой секции», которая в те годы шла преимущественно на экспорт. Организационное объединение всех отраслей пушно-мехового хозяйства предполагало вовлечение в централизованную фабричную сеть по обработке и более дешевых видов меха – как для международного, так и для внутреннего потребления[652]. Задействовались и такие отходы животноводства, которые в дореволюционное время шли в кожевенное производство (мерлушка, опоек, козлик, жеребок). Более широко применялась продукция зверобойного промысла (тюлень, нерпа) и даже пуховая птица[653].
Первое место среди перерабатываемого мехового сырья занимала меховая овчина – прекрасный в своей простоте, дешевый, теплый и прочный материал. Наиболее широко была распространена меховая овчина тонкорунных (мериносовых) и полутонкорунных (цигайских) пород овец и их помесей с грубошерстными овцами. Объемы заготовок шерстяной, полушерстяной овчины и почти безшерстного голяка постоянно рос, от минимального количества в 1920-х годах до нескольких десятков миллионов в послевоенном СССР. Меховая овчина облагораживалась на Казанском и московском Ростокинском меховых комбинатах[654].
Особую группу составлял мех завитковых пород (каракульской овцы). Помимо своей необычной муаровой фактуры, он славился необычайным разнообразием ассортимента (голяк, каракульча, собственно каракуль, яхобаб, трясок и так далее) и огромной палитрой натуральных оттенков, ахроматических и цветных. Мы знаем шесть его основных окрасок со множеством оттенков:
• серая (от светло-серого до черно-серого; расцветки: молочная, меловая, стальная, голубая, жемчужная, серебристая, свинцовая, седая, перламутровая и так далее);
• розовая, или гулигаз (бриллиантовый, розовато-серый, сиреневый и другие);
• сур (с резким переходом от темного основания волоска к светлому кончику; расцветок с поэтическими названиями: «пламя горящей свечи», «цветок абрикоса» и другие);
• коричневая (от светлых до темно-коричневых, в том числе бежевые и бронзовые);
• белая;
• черная.
Многое из перечисленного выпускалось только в СССР; такие меха ценились на внешнем рынке дороже остальных. С развитием мехо-красильной промышленности стал появляться каракуль, окрашенный в яркие цвета, нехарактерные для натурального меха, такие как розовый, зеленый (в этом случае использовались германские красители) и натуральные оттенки: серый, стальной, бежевый, табачный и коричневый (на английских красителях). Окрашиванием в черный облагораживали и натуральный черный каракуль, поскольку его природный цвет считался недостаточно ярким, а иногда имел нежелательные оттенки (ржавчины, бурые). Кроме того, окрашивание улучшало качество меха – кожевая ткань при окраске «усаживалась», и завиток становился плотнее.
Со временем каракуль стал облагораживаться фантазийным окрашиванием при помощи аэрографии, трафаретов, резервирования, верховой наводки с применением особой обработки. Овчина с прямым волосяным покровом облагораживалась имитацией завитка.
Мода на высококачественный каракуль держалась десятилетиями[655].
Самый массовый спрос на внешнем рынке (после белки) и один из самых массовых на внутреннем рынке имел мех кролика[656]. Огромные его объемы перерабатывал Казанский меховой завод-гигант, вдвое больше Лейпцигского завода, самого крупного среди зарубежных, и крупнейший по мощности во всем СССР. Он обеспечивал обработку 25 млн кроличьих шкурок в год. Реконструкция Ленинградской сырейно-красильной фабрики № 1 предполагала увеличение выпуска продукции с 5 млн до 8 млн штук кролика в год. Сдача в эксплуатацию Московского каракулево-кроличьего завода дала стране 2,7 млн каракулево-мерлушечных и 12 млн кроличьих единиц в год[657].
Шкурки лишь немногих пород кролика с точки зрения эстетики могли использоваться в натуральном цвете: это шиншилла, серебристый, шампань и коротковолосый кролик рекс с кенгуровой окраской[658]. Остальные облагораживались. Самая прибыльная технология заключалась в стрижке шкурок самых низких сортов с последующей трафаретной печатью под леопарда. Пользовались спросом и другие имитации: в нестриженом и нещипаном виде – под соболь, норку (в коричневый цвет с темным хребтом), белку, лютер (под выдру или бобра), под голубую лисицу; в стриженом и щипаном – под биберет (под бобра в коричнево-пепельный), нутрию, крота (в зеленовато-пепельный) и под котик (морской котик).
О последней технологии нужно сказать особо, поскольку черные или темно-серые глянцевые котиковые шубки, легкие, но теплые и ноские в СССР были особым объектом желания – их могли себе позволить только дамы из высшей советской номенклатуры, но мечтали о них многие. Повышенным спросом отличались и имитации котикового меха – так называемый «электрический котик». Для их изготовления использовался кролик специальной котиковой породы, чей волосяной покров не имеет ости и этим напоминает щипаного морского котика. Особым спросом пользовался котиковый кролик высшего качества (таких было не более 10 % от общего объема), с равномерной густотой пуха; его использовали для пошива дамских «котиковых» манто. Такие шубки стоили недешево из-за специфики
