Чужие дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

class="p">Лиля пометила себе поговорить с девушками-кружевницами.

Претензий не было к слугам — мясо на углях было выше всяких похвал. Обслуживание на уровне, напитки охлаждены как раз в меру — достаточно, чтобы освежить, но простудиться не получится ни у кого. Даже лед есть — в термосах.

Лиля довольно улыбнулась. Ее изобретение, то есть — ее воспоминЗние.

А вот все остальное...

Погода была не лучшей — жара, безветрие. В такую погоду лучше всего сидеть по уши в реке, не вылезая даже на обед. Но искупаться-то и нельзя.

Не принято.

Так бы Лиля сбежала от всей честной компании, да и залезла где подальше в речку. Лидарха оседлать недолго, удрать и искупаться — тоже.

Но барон Лофрейн прилип хуже, чем то самое... неот- липаемое, к подошве сапога.

И ясно было — если Лиля попробует уехать, он наверняка последует за дамой.

Чтоб его крокодил забодал!

Барон был второй претензией к мирозданию.

Окопался, понимаешь, рядом с дамой, и нудил, нудил, нудил...

Сам барон полагал, что делает комплименты, составляет компанию и всячески развлекает даму.

Дама смотрела и мечтала утопить его в болоте. Чтоб точно не выплыл.

Другие дамы тоже все это видели, и на голову Лилиан посыпались шуточки. Оно и понятно — обычно графиня Иртон не давала повода над собой поиздеваться. А тут!

Безответно влюбленный авестерец!

Как такое пропустить? Никак нельзя...

Да еще этот поэт, чтоб ему лишаями покрыться...

Баллады и поэму Лилиан не любила. В принципе. Ни читать, ни слушать...

А пришлось. И удрать не было никакой возможности. И все еще восторгаются.

Ах, как это умно, как тонко...

Твою ж зебру!

Окончательно озверев, Лиля встала и отправилась искать те самые волшебные кустики. И просидеть она в них намеревалась минут тридцать, не меньше. Хоть отдохнет немного...

Дамы отметили, что вскоре после ухода графини Иртон куда-то исчез и барон Лофрейн, но случившегося дальше они уж точно не ожидали.–

Лиля забрела подальше от людей.

Устроилась под кустиком, сделала все свои черные дела, а потом решила прогуляться вдоль берега реки. Подышать свежестью, кстати, еще камыша можно наломать.

Когда камыш цветет...

Ладно, это не камыш, это рогоз. Такие тростинки с толстенькими коричневыми початками на верхушках.

Маленькая Аля их просто обожала.

Сначала их надо было найти, нарвать и принести домой. Потом они долго стояли в вазе, а потом их так здорово можно было растрепать... и мама из этой «растрепуш- ки» подушки делала. Спалось на них просто великолепно!

Лиля подумала — и решительно полезла в камыши. Рвать...

Хорошо, кинжал был при себе, руками дергать не придется. Хотя можно было бы и надергать, тоже молодость вспомнить...

Рогоз же!

Кто не в курсе — великолепная вещь для пропитания. Лиля его в детстве грызли. Не стебель, конечно, а листья у основания стебля. Это, правда, до того, как семенная головка распустится.

Вкусно, кстати говоря, почти как молодые огурчики.

А у старого рогоза в пищу пригодно корневище.

Его можно почистить и запечь на костре, на углях. Получается вкусно, как картошка.

Можно высушить и смолоть в муку, можно обжарить и смолот^ — тогда получится напиток вроде кофейного. И кстати — намного полезнее.

Чего только не узнаешь, когда денег нет, а кушать хочется1.–

И это в России двадцать первого века, где уже не во всех реках рыба водится. А здесь, где вся трава экологически чистая, максимум — на нее птичка нагадит, здесь можно отрываться. Так что Лиля упоенно принялась дергать корни.

Одна охапка, вторая...

Опа!

Ах ты, гад!

Такого эпитета удостоился не рогоз, к нему Лиля относилась вполне нежно. Но борщевик...2

Черти б его побрали...

Лиля помнила, как ругалась ее мать, в свое время. Поиграли дети в пиратов, называется...

У него же стебель длинный, полый... самое то для подзорной трубы.

Приложил ребенок трубу к глазу — и получил. Мало того, что обширный ожог, так еще и ослеп на один глаз. Так- то местные дети знали, с чем играть не надо, но эти были приезжие! Гарнизон же! Служба! Офицеров с места на место переводят, вместе с женами и детьми...

Поиграли детки на мамину голову.

Лиля подошла к борщевику, оглядела его со всех сторон.

Вообще, он похож на борщевик Монтегацци, но тут она не специалист. Так, постольку-поскольку...

Лечить-то ей придется, если что, поэтому проще опознать ядовитое растение заранее и предупредить разных неосторожных умников...

Ядовит?–

Да, кажется, это ядовитая разновидность. И ожоги может вызвать... сорвать его сейчас?

Лиля осмотрела перчатки. Тонкие, из кружева... сок легко попадет на кожу. Не пойдет!

Нет, рисковать неохота. Платком попробовать?

Зачем ей эта пакость?

Как — зачем!

Желчекаменная болезнь, расстройства пищеварения, даже зубная боль! В ложке лекарство, в чашке — яд, Лиля отлично знала несколько десятков рецептов снадобий из борщевика. Главное правильно приготовить...

Здоровущий, гад!

Приказать слугам сюда прийти? Пусть выдерут и принесут со всем почтением?

Да, наверное, так и надо сделать... эх, не феодал она. Приличная графиня и рогоз сама бы дергать не стала... надо место запомнить... так, река чуток поворачивает. А здесь — обрыв, небольшой, но крутой, как раз хватит лечь на живот и достать руками до воды. Если что — она сможет руки сразу же промыть? Если сок попадет?

Надо прикинуть, ожоги с пузырями и шрамами женщину не красят, а у нее вообще, ее руки — ее богатство.

Лиля ругнулась, но разобраться с борщевиком не успела — на берег реки заявилось новой действующее лицо, барон Лофрейн.

— Ваше сиятельство, наконец-то я вас нашел!

— Нашли, — согласилась Лиля, размышляя о борщевике. г

Интересно, здесь есть еще такие же полезные растения? Хорошо бы заготовить... и надо с Тахиром поговорить. Хотя в Ханганате борщевик, наверное, не растет, а вот Джейми знать о нем может.

— Ваше... Лилиан!

Лиля подняла брови и повернулась к барону, который уже подошел почти вплотную.

— Лилиан, умоляю вас!

— О чем?

— Неужели вы не видите, как я страдаю?

Можно подумать, Лиля на барона смотрела. Разве что в медицинском смысле.

— Если болит живот — могу посоветовать клизму. Ведерную, — проинформировала жестокая графиня.

Тони скрипнул зубами и попробовал еще один заход.

— Лилиан, неужели вам совсем безразличны мои чувства?

— Абсолютно, — заверила Лилиан. — Будьте любезны, оставьте их при себе, а меня — в покое.

Тони понял, что графиня непрошибаема — и решил пойти ва-банк.

То есть сгрести