Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны - Унгвари Кристиан

Но эта вера вовсе не распространялась на венгерское командование. Из донесений венгерского I армейского корпуса видно, что Хинди и генералы его штаба выступали за то, чтобы прорыв состоялся 26 декабря, однако Пфеффер-Вильденбрух в ответ заявил, что не считает такую идею «своевременной». В данном случае типично то, что немецкий генерал отказывает своим венгерским коллегам в праве на любую самостоятельность в принятии решений.

Стремительное наступление советских и румынских войск на восточных окраинах города продолжилось 28 декабря. Не имевшие возможности закрыть образовавшуюся после отступления 8-й кавалерийской дивизии СС брешь между городками Пецель и Ферихедь венгерские 1-й и 13-й дивизионы штурмовой артиллерии были выбиты со своих позиций. В то же время часть подразделений 16-го и 24-го дивизионов сумели удержать оборону и даже отбросить противника на рубеже между Ракошкерестуром и Уймайором.

В это же время в северо-восточной части Пешта советские войска усилили натиск вдоль течения реки Силаш (Силаш-Патак) и уничтожили противостоявшие им два венгерских батальона. На соседнем участке, в районе Ракошсентмихай немецкие войска предприняли пять попыток контратаковать, но во всех случаях встретили сильное противодействие советских войск. Лейтенант Николай Ноденко лично уничтожил три танка. В том числе за это он был удостоен звания Героя Советского Союза. Охранный батальон венгерского I армейского корпуса также был разгромлен, присланные туда 300–400 человек пополнения перешли на сторону противника, а командир предпочел заболеть. К 30 декабря в подразделении осталось всего 7 офицеров и примерно 40 человек рядовых. Румынские 2-я и 19-я пехотные дивизии захватили Пецель и Киштарчу и вышли на окраины восточного пригорода Цинкота, где продолжились ожесточенные бои. После трех штурмов в ночь с 29 на 30 декабря Цинкота наконец был взят, однако после тех боев румынская 2-я пехотная дивизия оказалась настолько обескровленной, что ее пришлось сразу же отводить в тыл. Восточнее и юго-восточнее Пешта 28 декабря в руки русских попали Дьяль и Маглод, начались бои на улицах пригородов Пешта к северо-западу от Дьяля. Расположенный рядом железнодорожный мост через Дунай был взорван обороняющимися, так как советские солдаты достигли пригородов Буды.

После этих событий советские представители через громкоговоритель объявили о том, что на следующий день намерены направить к оборонявшимся парламентеров. С самолетов сбрасывались листовки, в которых немецких и венгерских солдат призывали сдаваться в плен.

Интермеццо: группа парламентеров

Для того чтобы продолжить стремительный бросок на Братиславу и на Вену, Р.Я. Малиновскому было необходимо захватить Будапешт как можно быстрее. Как и Ф.И. Толбухин, он на собственном опыте, почерпнутом из сталинградских боев, знал, что осада может стать длительной, а городские бои кровопролитными. Красная армия никогда прежде не осаждала европейский мегаполис с миллионным населением. И в самом деле, обстановка была настолько сложной, что для того, чтобы взять Будапешт, в конце концов потребовалось пятнадцать советских и три румынские дивизии. (Численность советских, да и румынских дивизий была небольшой. Всего в Будапештскую группу войск вошли 18-й гвардейский и 30-й стрелковые корпуса, а также 7-й армейский румынский корпус и девять артиллерийских бригад различного назначения. В советском стрелковом корпусе по штату было три стрелковые дивизии. — Ред.)

29 декабря с согласия Сталина советское командование предложило гарнизону города сдаться. Условия сдачи были, можно сказать, почетными. Венгерских военнослужащих в плен брать не предполагалось совсем, а немцы подлежали репатриации в Германию сразу же по окончании войны. Всем разрешалось сохранить форму и награды, а офицерам — даже личное оружие. Всем должно было быть обеспечено снабжение продовольствием, больные и раненые сразу же получали медицинскую помощь. Ультиматум должны были доставить два советских офицера, капитаны Миклош Штейнмец — в Пешт и Илья Остапенко — в Буду. Но оба парламентера были убиты, и их миссия провалилась.

Советское командование обвинило в убийстве парламентеров немцев, и далее в течение полувека коммунистические историки приводили данный факт как доказательство «нацистско-фашистских зверств». В Венгрии до самого падения коммунизма в 1989 г. в каждой школе учащимся регулярно напоминали об «убийстве» этих двоих людей, а на месте, где якобы произошло то преступление, были воздвигнуты помпезные памятники, как напоминание о погибших. Коммунистическая пропаганда лжива, но факт остается фактом: парламентеров убили. Таким образом, эта история может служить примером как безумства войны как таковой, так и ошибках или намеренных искажениях в воспоминаниях очевидцев и официальной коммунистической пропаганде.

Штейнмец был венгром по рождению, выросшим в Советском Союзе. Во время гражданской войны в Испании он служил переводчиком в штабе Малиновского, а затем был офицером разведки. Его миссия закончилась провалом еще до того, как он сумел достичь немецкого переднего края. Командир группы истребителей танков венгерской 12-й резервной дивизии первый лейтенант Дьюла Литтерати-Лоотц вспоминает:

«Утром командир одного из моих орудий доложил о приближении джипа с русскими под белым флагом… На расстоянии 150–200 м от нас в сторону русских позиций на булыжнике улицы Иллёи были в шахматном порядке выложены противотанковые мины, отлично видимые невооруженным глазом… Это сделали для того, чтобы заставить советские танки, если бы они решились идти в атаку, остановиться перед минным полем и тем самым хоть ненадолго превратиться в неподвижную и хорошо различимую цель. К моему огромному удивлению, джип, в котором находились два человека, водитель и сидевший рядом пассажир, размахивавший белым полотнищем на палке, лишь слегка снизили скорость перед минами, а затем попытались проехать между ними на малой скорости… Повисла мертвая тишина, ни с одной из сторон не доносилось ни единого выстрела. Все это произошло буквально в доли секунды. Раздался мощный взрыв, вверх поднялся сноп белого дыма, переднюю часть машины отбросило назад, а белый флаг поплыл в воздухе по огромной дуге. Когда дым развеялся, останки автомобиля стояли посреди минного заграждения. Двое русских так и сидели в джипе, навалившись друг на друга, без движения. Мина взорвалась с левой стороны машины, вероятно, водитель наехал на нее передним левым колесом».

Воспоминания Литтерати-Лоотца ставят сложную задачу перед тем, кто попытается реконструировать события на месте. Со своей позиции он не мог бы видеть того, о чем рассказывает, так как обзор ему закрывал подъем дороги, а также из-за пятиметровой разницы в высоте между его местонахождением и первой линией советских позиций. Кроме того, обзор ограничивался поворотом на север, который делала дорога под углом примерно 5 градусов, как это хорошо видно на карте. С учетом всех этих неточностей можно предположить, что либо он неправильно обозначил место, где располагались позиции его орудий, либо неверно излагает обстоятельства гибели парламентеров, либо имеет место и то и другое.

Давайте предположим, что Литтерати-Лоотц неверно указал позиции венгерской артиллерии. Если, как он рассказывает, мины были ясно различимы на дороге даже невооруженным глазом и он смог хорошо разглядеть двоих людей, сидевших в джипе, то он действительно должен был располагаться не далее чем в 150–200 м от места событий. Однако в этом случае 2,5-метровый подъем улицы должен был скрывать от него машину до тех пор, пока она не приблизится на расстояние 20–30 м до минных заграждений, и до взрыва должно было пройти максимум 10 секунд. А этого времени было бы явно недостаточно для того, чтобы наблюдать за приближением джипа, рассмотреть сидевших внутри, а кроме того, следить за тем слаломом, который машина демонстрировала, двигаясь между минами.

В отличие от места расположения подразделения Литтерати-Лоотца, место, где погибли парламентеры, можно описать очень точно. Минное заграждение было установлено на перекрестке улиц Иллёи и Дьюлы Гёмбёша. Это самая высокая точка на том участке местности, с которой дорога идет вниз на восток и на запад. Мины не могли быть уложены восточнее, поскольку находящийся там склон позволял советским солдатам беспрепятственно обезвреживать их. Более того, снизив здесь скорость, советские танки оказывались под прикрытием этого склона от огня противотанкового оружия обороняющихся. Установка мин далее на запад также не имела смысла, так как ближайшее пересечение дорог на этом направлении находилось слишком далеко.

Можно теперь рассмотреть вариант, что неверным является рассказ Литтерати-Лоотца об обстоятельствах гибели парламентеров. Если предположить, что между появлением парламентеров и их гибелью прошло очень мало времени, а также имевший место небольшой снегопад, туман и мороз примерно около 5 градусов, то видимость в тот день и на том участке была очень слабой. Занервничавший командир противотанкового орудия, заметив движущееся транспортное средство, мог немедленно открыть по нему огонь. В дальнейшем в теле Штейнмеца были обнаружены две пули, которые попали уже в труп и явно не могли быть выпущены никем из подчиненных Литтерати-Лоотца. Противотанковые орудия всегда располагаются позади переднего края обороны, который в данном случае пролегал вдоль минного заграждения на улице Дьюлы Гёмбёша. Возможно, солдаты, оборонявшие первую позицию, заметили парламентеров и, неправильно растолковав выстрел противотанкового орудия, как сигнал, тоже начали стрелять, попав в Штейнмеца, который к тому времени был уже мертв. Однако также вероятным является и вариант, что никакого выстрела противотанкового орудия не было, так как в связи с недостатком боеприпасов стрелять из пушки по джипу было непозволительной роскошью.