Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио

До чековой приватизации остаются считанные недели. Умники из правительства прорабатывают процедуру выдачи приватизационных сертификатов. Слово «ваучер» пока еще не вошло в лексикон населения, это случится в следующем, 93-м году. За все отвечает Анатолий Борисович Чубайс, конечно. Кто же еще…

Сама приватизация уже идет, как говорил бывший генсенк — «процесс пошел, процесс остановить нельзя». Пока, преимущественно, приватизируется мелочевка — объекты торговли и сферы услуг. Магазины, ателье, парикмахерские… Мы забрали в аренду самые крупные в областном центре объекты — универмаг «Родина», «Дом одежды» и «Дом быта». Прибыль приносит только «Родина», остальное на ремонте-реконструкции. Еще мы арендуем землю под двумя рынками, третий рынок — наша собственность. Рынки генерируют кучу налички, сбором которой занимается Матвей со своей бандой. Кроме того, мы ежедневно продаем четыре тысячи ящиков водки. Примерно пятьдесят тысяч долларов чистыми ежедневно, но приходится делиться — Борис Борисович, милиция и прочие нахлебники. Стабильную прибыль в валюте приносит химкомбинат, держателями солидного пакета акций которого мы, в партнерстве с Мишей Афганцем, являемся. Сахарный завод тоже дает прибыль, больше по бартерным сделкам — сахар охотно меняют на что угодно.

К лету девяносто второго мы зарабатываем примерно полтора миллиона долларов в месяц. Какой-нибудь Сергей Пантелеевич Мавроди снисходительно улыбнется, но для провинции — очень неплохие деньги. По большому счету, мы готовы к приватизации. Конечно, все интересные объекты купить не получится, слишком большое недовольство в бизнес-сообществе это вызвало бы.

Я в центре города, рядом со зданием бывшего обкома, который теперь резиденция губернатора, сижу на лавочке в тени голубой ели. Рядом со мною — начальник «экономической милиции» Павел Семенович. Очень похож на престарелого мафиози — толстенная золотая цепь по расстегнутой шелковой белой рубашкой. Золотой браслет. Золотые часы, правда, скромные — отечественного производства. Павел Семенович хорошо выбрит и благоухает импортным парфюмом. Как и полагается зануде, на мой ритуальный вопрос — как дела? — начинает подробно и со вкусом рассказывать, как у него дела.

— Тяжело, Алексей, — говорит Павел Семенович, и в голосе его — безграничная усталость. — Прямо скажу — тяжело. Начальство требует показатель. И деньги требует тоже. Я им говорю — господа, так не бывает, либо бабки, либо показатель! Не понимают.

В глазах Павла Семеновича обида хорошего человека, который много и несправедливо терпит от людей плохих.

— Вижу, вы устали, Павел Семенович, — говорю я. — Отдохнуть бы вам. В отпуск. А?

Павел Семенович обреченно вздыхает, при этом, посматривает на меня вопросительно.

— Вот. — Я вытаскиваю из портфеля бумаги. — Сертификат на двоих от местной нашей турфирмы. На две недели. Испания, Тенериф. Придете в офис, покажете, вам все сделают. Супругу порадуете.

Павел Семенович растроган. Он спрятал сертификат, спрятал прилагающийся к нему конверт (две тысячи долларов на мелкие расходы) и долго трясет мне руку. Только хрен он туда супругу свою повезет, думаю я. У Павла Семеновича по меньшей мере две молодых любовницы, не считая случайных и многочисленных контактов, так что, шансы супруги на отдых под ласковым испанским солнышком — так себе. Перетопчется.

— Алексей, — проникновенно говорит главный борец с экономическими преступлениями, — если от меня что-то требуется… Сам понимаешь!

Я ждал, когда будет произнесена эта фраза, и тут же беру быка за рога.

— Вы, Павел Семенович, случайно директора механического завода не знаете?

Павел Семенович настораживается.

— Вообще, слышал. Лично не знаком. А что такое, Алексей? Есть проблемы?

— Не то, чтобы проблемы… — отвечаю я. — Но если есть какая-то информация по вашей линии — буду благодарен. Сами знаете, за мной не заржавеет!

— О чем разговор⁈ — вскидывается Павел Семенович. — Говори, что конкретно нужно? Упечь сукина сына?

— Так уж и упечь, — мило улыбаюсь я. — Он, вроде бы, с губернаторскими дружен.

— А че мне губернаторские? У меня свое начальство!

Павел Семенович прав. Между губернатором и начальником областного управления милиции — холодная война. Именно поэтому я Павла Семеновича и привлек…

— Вообще, интересует всё, — говорю я. — Косяки по бизнесу. Кому должен и сколько. Вот это очень важный момент. Кто партнеры. Кому платит бабки за безопасность.

— Не нам, — говорит Павел Семенович и в голосе его хорошо маскируемое сожаление. — Но мы узнаем. На прослушку поганца! И в разработку! Сегодня же поручу своему заму. Жди! Будет тебе информация.

— Буду очень признателен, — отвечаю я.

Глава 17

В принципе, разработку директора механического завода можно было поручить и Мише Афганцу, но в свете последних событий я решил не посвящать его в дела с металлом. Как раз на днях произошло очередное громкое убийство — четыре трупа с пулевыми ранениями нашли в сгоревшем автомобилеа на одной из городских окраин. По слухам, все четверо покойных имели отношение к наркобизнесу, один из них — бывший военный. Миша, кажется, сдержал свое слово. Поиграл немного в наркобарона и решил рубануть концы. Так просто и незатейливо. К слову, милицейское начальство было очень недовольно — четыре трупа, не жук начхал!

— Ну что за люди⁈ — жаловался мне один из борцов с организованной преступностью, состоявший у нас на окладе. — Ну нужно вам завалить кого-то, кто ж против? По мне, так хоть все друг друга перебейте! Но сделайте по-людски, чтобы «нету тела — нету дела!» Сами себе жизнь портят! Теперь у нас мероприятия всю следующую неделю — отрабатывать кабаки, рынки, казино, офисы, автосервисы… Мудачье!

— Полностью согласен! — поддержал я негодование товарища капитана. — Вот все говорят — организованная преступность! Где она, спрашивается, организованная? В каком месте?

— Я читал про нью-йоркскую мафию! — блеснул познаниями товарищ капитан. — Сто лет люди работают! Тихо-мирно, без шума и пыли. Хотят кого грохнуть — будьте любезны, хоть в Гудзон, хоть в Ист-Ривер. Или зароют где-то на пустыре. Культурные люди! Я прям завидую тамошним ментам.

— Надо наших обормотов туда послать, опыт перенимать! — подхватил я.

Товарищ капитан посмотрел на меня задумчиво, пытаясь понять, издеваюсь я или нет.

— А чего? — продолжил я. — Газеты читаете, наверное? Одного уже послали! Можно сказать, прямо с кичи и на Брайтон-Бич Авеню!

Я намекал на известного авторитета, который, по ходатайству целой плеяды знаменитостей, был освобожден из заключения, якобы, по состоянию здоровья. И, почти сразу после освобождения, покинул родную и горячо любимую страну, направившись в США.

— Вообще-то да… — задумчиво ответил капитан.

Незаметным движением я протянул капитану небольшую стопку купюр, которую тот принял с ловкостью опытного фокусника. Пятьсот долларов. Посидел, поговорил, пожаловался на жизнь и получил годовую зарплату.

— У сотрудника дочка болеет, — удрученно сказал товарищ капитан. — Что-то у нее там с опорно-двигательным аппаратом. Лекарства нужны импортные, а они, сам знаешь, сколько стоят…

— Сколько? — спросил я с зарождающимся недовольством. Вот уж где рэкет настоящий.

— Триста! — твердо сказал товарищ капитан и посмотрел мне в глаза. Просто олицетворение честности. И взаимовыручки — за друга готов на все.

Я отсчитал еще пять сотен и, уже не скрываясь, сунул ему в карман пиджака.

— Поеду я, наверное, — сказал я, справедливо опасаясь, что у товарища капитана найдется еще какой-нибудь сослуживец, у которого внук с простатитом, крайне дорогим в лечении.

— Всю следующую неделю — мероприятия! — с нажимом сказал товарищ капитан.

— Понял, — сказал я, про себя чертыхаясь и поминая Мишу Афганца незлым тихим словом. Эскобар хренов! — Надеюсь, наш офис ни в каких бумагах не фигурирует?