Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио

Капитали$т. Часть 6. 1992

Глава 1

«Хорошо, что 91-й год закончился, плохо, что 92-й начался» — заголовок в газете «Коммерсантъ» вполне соответствовал действительности. Советская власть закончилась в августе 91-го года, однако райской жизни почему-то не наступило. Многие бывшие советские люди этому обстоятельству были несказанно удивлены.

Самым тяжелым, пожалуй, был конец 91-го. Было официально объявлено, что в январе 92-го цены на все товары и услуги (не считая некоторых стратегически важных) отправляются в свободное плавание. Это при том, что «несвободные» цены вполне свободно росли на 30–50% в месяц. А в коммерческой торговле и того выше.

Естественно, народ, узнав о грядущих с нового года ужасах, бросился скупать вообще все, что можно было купить за деньги, что еще больше усугубило дефицит. При этом, госторговля, в ожидании свободных цен, старалась максимально придерживать товар.

Январь наступил, а с ним и повышение цен на все. Обалдевший народ толпился в магазинах, разглядывая новые ценники. Кто-то ужасался, кто-то не верил своим глазам, а кто-то смотрел на перемены с оптимизмом — уж двести грамм копченой колбаски я теперь куплю! Хлеб, который, как известно, всему голова, подорожал до двух рублей, мясо до шестидесяти, сахар до пятнадцати, яйца до десяти рублей за десяток. На рынке цены были еще выше, но и товар получше. Средняя зарплата бывшего советского человека не превышала полутора тысяч рублей. Двадцать пять американских долларов, если брать государственный курс. На них можно было купить примерно двадцать пять бутылок водки, что многие и делали. Зато безо всяких талонов. Впрочем, с курсом доллара не все так просто. Этих курсов, как обычно, несколько. Есть государственный курс, по которому родное государство покупает доллар у экспортера. Он в районе пятидесяти рублей за вечнозеленый. Но есть и биржевые курсы, курсы валютных аукционов, региональные курсы и курс черного рынка… Последний равняется примерно ста сорока рублям за доллар. В три раза выше государственного. И если пересчитать зарплату простого рабочего, то по курсу наличного черного рынка она будет в районе десятки «гринов». Не густо, скажем прямо.

Водочный завод процветал. Государственная монополия на торговлю водкой сохранялась, но теперь она стала почти неощутимой. Госплана и Госснаба не существует, «контролирующие органы» — слабые и продажные, можно делать все, что угодно. Две трети произведенного товара прямо со склада водочного завода отправлялось на склад, который контролировался группировкой Матвея, а уже оттуда водка расходилась по всей области и даже в соседние регионы. Причем, расплачивались покупатели не только деньгами, но и самым разнообразным товаром — от строительных материалов до импортной электроники, кто чем был богат. К слову, импортная электроника перестала быть интересной темой для бизнеса. Сто шестьдесят тысяч рублей за японский широкоэкранный «Панасоник» — это цена, которая переводит товар в разряд малоликвидного.

Вообще, любое легальное производство превратилось в занятие непредсказуемое и странное. Невозможно исполнить контракт, например, если смежники, которые поставляют тебе сырье или комплектующие, подняли цену в десять раз. Директор просто не может знать, сколько через месяц будет стоить его продукция. Говорить в таких условиях о долгосрочных контрактах просто бессмысленно. Практикуются быстрые сделки, зачастую бартерные — меняем трикотаж на картошку, калькуляторы на мыло, джинсы на автозапчасти. При каждом крупном промышленном предприятии имеется фирма, а то и несколько — торгуют выменянной продукцией. Иногда, если продукция относится к разряду ликвидной, расплачиваются ею с рабочими.

На сахарном заводе дела тоже идут неплохо, сахар пользуется стабильным спросом, так что завод показывает стабильную прибыль. Но «жемчужиной» нашей империи является, конечно, химический комбинат. Под шумок нам удалось акционировать это предприятие — у фирмы «Астра» тридцать процентов акций, у фирмы «Красный мак», которую контролировал Миша Афганец — десять процентов, еще десять процентов — под управлением директора предприятия. Остальное — собственность «трудового коллектива». Химкомбинат приносит настоящие деньги, то есть — валюту. Удобрения охотно покупают поляки и чехи, ручеек валюты течет, все довольны, все хорошо, жизнь прекрасна и удивительна…

В «силовых» крышах мы больше не нуждаемся. Ведь у нас есть Борис Борисович, бескомпромиссный борец за победившую демократию. Борис Борисович Пантелеев теперь большой человек. Целый заместитель главы областной администрации — бывшего облисплкома. Или вице-губернатор, если короче. Вообще, ему светил губернаторский пост — за приверженность правильным ценностям и принципиальную позицию, но мы уговорили Бориса Борисовича поступиться амбициями во имя общего блага. Губернатор всегда на виду, под прицелом прессы, он больше политик, чем хозяйственник, а нам нужен именно хозяйственник, непубличный, но влиятельный. Борис Борисович, который обожал красоваться перед объективами, очень огорчился. Он мечтал о том, чтобы попасть на вершину властной пирамиды, а вершина опять ускользнула. Главой областной администрации — губернатором — стал некто Касьянов, бывший исполкомовский деятель с очень хорошими связями в столице. А у меня состоялся долгий и непростой разговор с Борисом Борисовичем, в ходе которого мне удалось убедить тщеславного политика в том, что губернатор при существующих раскладах — это, во-первых, громоотвод для всеобщей народной ненависти, а во-вторых, человек временный. Хорошо если год просидит в кресле. Борис Борисович нехотя внял голосу рассудка и согласился стать «вице».

Миша Афганец выстроил эффективную службу безопасности — была создана фирма «Щит», которая занималась самыми разными делами — от охраны промышленных объектов до экономического шпионажа. Денег на эту структуру не жалели — покупалось все необходимое, в том числе и за дефицитную валюту. Количество работающих в фирме держалось на уровне ста человек — преимущественно бывшие сотрудники органов и военные.

Матвей все также не любил Мишу, но до открытого конфликта не доходило. Группировка спортсменов контролировала почти весь водочный оборот, три рынка, несколько крупных и огромное количество мелких магазинов. Денег хватало всем.

В кабинет ко мне завалился Валерик, у которого как всегда целая куча новостей и сплетен.

— Прикинь, Леха, — весело рассказывал он, — купили у нас недавно одни деляги машину сахара. Ну, купили и купили! А через три недели на завод менты заявляются! Начинают вопросы задавать. Оказывается, эти деятели начали сахар реализовывать в половину цены. Триста рублей мешок.

— Кажется, понимаю, — усмехнулся я.

— Вот! — усмехнулся Валерик. — Ты понимаешь, а простой народ повелся. Там же у них условие — покупаешь мешок за триста, если приводишь с собой еще двух покупателей. Только этим двум с отсрочкой сахар полагается — через три недели.

— А платить, ясен пень, сразу нужно? — поинтересовался я.

— Конечно! А получать через три недели. Но можно и ускорить — еще двух таких же лохов привести, которые три недели ждать согласны. Тогда мешок тебе сразу.

— В желающих недостатка не было, могу поспорить…

— Желающие стояли в очередь, — вздохнул Валерик. — В очередь стояли, чтобы сдать бабки неизвестно кому! Народ наш доверчив и темен! Ох и темен!

— Ты кончай на народ гнать, — посоветовал я. — Народ сер, но мудр. Просто народ с такими делами не сталкивался никогда. А сейчас приобретает опыт.

— Не скажи, — покачал головой Валерик. — Народ наш верит в чудеса. Вот спрашивается, нахрена коммунисты семьдесят лет атеизм продвигали? Народ хочет чуда! Халявы! Мешок сахара за полцены. Вот прилетит волшебник, мать его, в голубом вертолете и бесплатно покажет кино. И сахара отсыплет. И капитализм построит, раз уж с коммунизмом не срослось! Где-то за квартал, максимум — за полгода.