Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда, — стойко ответил я, разливая водку.

Витя обиделся.

— Короче, — сказал он, — почему ты со своим верблюдом все еще здесь, а не там?

— Березки люблю, — честно признался я. — Березки люблю, а пальмы нет! Как говорил классик — у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!

— Иди к чертовой матери! — посоветовал мне Витя. — Надо мутить совместное предприятие. Думайте! Думайте, чем мы можем быть вам полезны!

— Подумаем! — ответил я. Водка опять полилась в стаканы.

В тот вечер мы действительно изрядно набрались… А через несколько дней Витя уехал. Мы обменялись телефонами-факсами и регулярно созванивались. Мой школьный приятель хотел денег. И не просто денег, а денег больших. И когда, спрашивается, их заработать, если не сейчас?

Глава 2

Город сильно изменился в считанные месяцы, и это было очень странное изменение, будто в комнате, где всегда царил полумрак вдруг включили яркий свет — все недостатки, все прорехи и все убожество в один момент выступили очень отчетливо и даже преувеличенно.

Новый президент России после новогоднего повышения цен сходил на экскурсию в один из столичных универмагов, задумчиво и даже с некоторой растерянностью посмотрел на ценники и, кажется, что-то понял. Например, что население может начать массово вымирать от голода. Через несколько дней после посещения первым лицом гастронома, появился указ о свободе торговли. Торговать стало можно всем и везде, исключая территорию, прилегающую к административным зданиям и проезжую часть. И народ начал торговать, торговля стала занятием повальным, всеобщим, обеспечивающим какой-никакой заработок, а значит — физическое выживание.

Торговали на вокзалах, у крупных магазинов, на стадионах, в спортивных комплексах, просто в людных местах — везде. И всем — китайскими кроссовками типа «Абибас», домашней консервацией, иконами, сигаретами, жвачкой, книгами, кассетами, постельным бельем — в ход все шло все, что можно было «достать» или «вынести» с работы, кто-то распродавал стратегические запасы сгущенки и макарон, кто-то домашнюю утварь — кастрюли, вилки и тарелки, кто-то перепродавал «Сникерсы» и «Марсы». Город постепенно превращался в огромную толкучку — повсюду продавали, покупали, общались, выпивали и закусывали. А еще, коммерческие киоски или просто «комки» — буквально на каждом углу. Торгуют всем — от жвачки до ядовитых ликеров в красивых бутылках, многие торгуют круглосуточно. Переоборудовали на скорую руку киоски «Союзпечати» и мороженного, либо сварили из подручных материалов и зашибают бабло. Киоск в нормальном месте приносит до тысячи долларов ежемесячной прибыли. Бизнес популярный, но опасный — их регулярно грабят, время от времени жгут — не спасает даже «крыша».

При слове «комок» лицо моего приятеля Матвея приобретает страдальческое выражение — «крышевание» «комков» занятие хлопотное и неблагодарное, много головной боли и мало денег… И вообще, Матвею не до «комков», ему с головой хватает забот, связанных с реализацией водки и нескольких рынков. В частности, он почти официально контролирует самый дорогой и модный вещевой рынок в городе — там никто не торгует «Абибасом», но торгуют дорогим и фирменным — меха из Греции, кожа из Турции, а если очень постараться, то можно найти настоящие шмотки от Версаче и Кардена — из Италии и Франции… Правда это, скорее всего, будет позапрошлогодняя коллекция, остатки которой распродают за копейки, но зато настоящая фирма! Здесь большие обороты и цены в СКВ, и охрана серьезная, и клиенты с деньгами…

А еще появилось казино — в бывшем доме культуры медицинских работников. Настоящее! С настоящим американским управляющим, с рулеткой, «однорукими бандитами», блэк-джеком. С крупье, которые закончили ускоренные курсы, рестораном и валютным баром, очень дорогим. Казино охраняет фирма «Щит» Миши Афганца, ко всеобщему неудовольствию городского криминала. Потому что пьяные дебоши нельзя, проституток нельзя, наркотики нельзя не то что внутри казино, а даже снаружи — в пределах прямой видимости. Грубить крупье и провоцировать конфликты тоже нельзя. В самом начале нашлись лихие ребята, которые, проиграв, попробовали качать права. Закончилось поломанными ребрами — Мишины сотрудники шутить не любили.

Конечно, превращение города в огромную барахолку не могло не вызвать невиданного всплеска криминала. В основном стихийного, как и торговля, и неорганизованного. «Мини-бригады» появились чуть ли ни в каждом дворе, драки, поножовщина (а порой и стрельба), мелкое воровство, вымогательство, мошенничество — в считанные месяцы и в огромных масштабах…

— Бездельничаешь? — в мой кабинет заглянул Серега. И, не дав мне достойно ответить на необоснованную претензию, добавил: — Там мент пришел. Примешь?

— Что за мент? — спросил я, поморщившись.

— «Бэх», — пояснил Серега. — «Экономический». Сейчас просить чего-нибудь будет.

— Ну если экономический, — сказал я со вздохом, — тогда давай его сюда.

В кабинете появился крупный мужчина с обрюзгшим, но очень жизнерадостным лицом. Мужчина был в штатском — дубленка, норковая шапка, турецкий свитер, джинсы под фирму, и вообще — походил на лоточника средней руки. Но лоточником он не был, а был начальником отдела по экономическим преступлениям. Новое подразделение милиции пришло на смену утратившему актуальность ОБХСС — некогда грозному, но в то же время — наиболее коррумпированному ведомству. Впрочем, в плане коррупции преемственность вполне сохранилась, несмотря на то, что «социалистическая собственность» исчезла и хищения ее стали, соответственно, невозможны.

— Привет, привет! — поздоровался гость. — Как всегда, рад вас видеть, ребята! Вообще, вы лучшие друзья обновленной милиции!

— Присаживайтесь, Павел Семенович! — радушно пригласил я гостя. — Сейчас кофеек организуем! А вы располагайтесь, рассказывайте, что стряслось?

Павел Семенович охотно развалился в кресле и посерьезнел. Он даже попытался придать своему жизнерадостному лицу озабоченное выражение, но получилось так себе.

— Полный трындец, Алексей! — торжественно объявил милиционер. — Полный и безоговорочный! В городе черт знает что творится…

— Это да, — сочувственно кивнул я. — В плане соблюдения законности у нас еще имеют место некоторые проблемы. Но мы уверены, что доблестные сотрудники делают все возможное… — Я посмотрел на Серегу. — Уверены же?

— Уверены! — согласился Серега. — Любимый город может спать спокойно. И видеть сны!

— И зеленеть среди весны! — закончил я, иронично поглядывая на милиционера, который нашего оптимизма явно не разделял.

— Хрен там плавал, — сказал он мрачно. — Спать спокойно не получится. У нас бензина осталось полста литров до конца месяца. На место преступления выезжать не на чем, ребята! Не на чем! А через неделю наступит полный… Ну вы поняли?

— Ничего себе! — притворно возмутился я. — Бензин — совершенно необходимая вещь для раскрытия преступлений.

— И для профилактики, — добавил Серега

— И для профилактики, — согласился я. — А начальство что говорит? Товарищ генерал? Он-то наверняка в курсе этой проблемы и предложил какие-то варианты ее решения?

Павел Семенович замялся.

— Товарищ генерал ничего не говорит. Матерится! — сказал он жалобно.

— Матерится — уже хорошо! Значит, неравнодушен! — сказал Серега. Я показал ему большой палец в знак согласия.

— Душой болеет за коллектив! — сказал я.

Но милиционер покачал головой.

— Хрен там, ребята! Матерится начальство, говорит — рожу я вам этот бензин, что ли? Где хотите, там и берите! А нет — можете на велосипедах на место преступления выезжать!

— Велосипеды — это интересно, — улыбнулся я, представив себе грузного Павла Семеновича рассекающим на какой-нибудь «Украине». — Но как-то слишком радикально. Сергей, вы не находите?

— Че-то гонит в натуре генерал, — сказал Серега. — И ты, Леха, не гони беса. Семеныч по делу пришел, а ты ему мозги пудришь. А ты, Семеныч, говори толком, а то ходишь вокруг да около. Горючки надо?