Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

и на огонь смотрит. Прямо как мама. Она не пришла, кстати.

– Может, сходишь за ней? – предложила Александра, без особого, впрочем, энтузиазма. – Она же без обеда останется.

– Не пойду, – спокойно ответила Нина, доставая с полки очередное блюдо, на которое Александра осторожно стряхнула с наклоненной сковороды омлет. – Ну, все, это был последний.

…Нина заметила верно – совместный труд всех объединил. За столом было шумно, оживились даже тихие обычно Игнат с Иваном. Братья поедали омлет, подталкивая друг друга локтями, как делали, вероятно, в детстве. Сергей громко рассказывал анекдоты, часть из которых даже показалась Александре смешной. Елена ела сосредоточенно, не сводя глаз с тарелки. Аристарх к еде не прикасался. Он так пристально и неподвижно смотрел на блюдо, стоявшее посреди стола, что Александра тоже туда посмотрела. Омлет с этого блюда уже исчез. Кто-то звякнул ножом о тарелку, Аристарх резко дернулся. Полуприкрыв глаза, он откинулся на спинку стула.

– А что же, Ниночка, мама ваша не пришла? – осведомился Сергей.

– Не хочет есть, наверное. – Нина даже не взглянула в его сторону, и полушепотом обратилась к Александре: – Терпеть не могу, когда меня называет Ниночкой посторонний человек.

– Понимаю, – ответила художница, вновь взглянув на Аристарха. Теперь тот сидел с закрытыми глазами. – Отец твой, кажется, очень устал.

– Папа? – Нина повернулась к отцу. – Пап, ты спишь?

– Почти, – ответил тот, отодвигаясь вместе со стулом и поднимаясь – Простите, не могу составить компанию, засыпаю сидя. Наработался, годы уже не те.

– Какие годы, пап? – возмутилась девушка. – Пятьдесят девять всего.

На губах Аристарха появилось что-то похожее на улыбку, но взгляд его черных глаз остался неподвижен. Проходя мимо дочери, он коснулся ее плеча, затем остановился за спинкой стула Александры. Та повернулась к нему, с тревогой вглядываясь в его застывшее лицо.

– Что-то случилось? – шепнула Александра.

– Устал, – так же шепотом ответил Аристарх. – Смертельно устал.

Он вышел из шале, на ходу натягивая куртку, задев плечом дверной косяк. Когда за ним закрылась тяжелая дверь, Елена подняла, наконец, глаза от тарелки, словно именно присутствие Аристарха мешало ей это сделать.

– А папа ваш, Ниночка, сегодня что-то тихий-тихий, – вновь обратился к Нине Сергей.

Девушка смотрела на него долго и без всякого выражения, затем снова взялась за вилку. Но Сергей не унимался.

– Да и вы, Ниночка, что-то неразговорчивы. Задумались о чем-то? Или, – игриво уточнил он, – о ком-то?

На этот раз девушка ответила, правда, обращалась она не к назойливому собеседнику, а к люстре в виде колеса.

– Я думаю о том, что на Земле живет более миллиона видов разных насекомых, – неторопливо произнесла Нина. – А это более половины всех известных человеку живых организмов.

Сергей опешил. Его жена снова разглядывала свою тарелку.

– И что? – спросил он после затянувшейся паузы. – Что вы имели в виду?

Александра с удовольствием отметила, что на этот раз обошлось без «Ниночки».

– А еще, – продолжала девушка, не сводя взгляда с люстры, – когда мы говорим, что чье-то поведение неприемлемо, мы не должны забывать о том, что поведение человека есть уникальный продукт взаимодействия психотипа с окружающей средой. Только и всего.

Сергей побагровел. До него наконец дошло, что над ним издеваются.

– Ну и характер у вас, – он пытался скрыть свою злость под шутливым тоном. – Не позавидуешь вашему будущему мужу.

– А что такое характер? – спросила Нина люстру. И поскольку люстра скромно молчала, продолжила: – Характер – это социальная маска, их набор. Он формируется системой запретов, образованием, воспитанием, табу. И только в минуты агрессии человек показывает свое истинное лицо. Жора, пойдем кофе варить.

Жора, на этот раз сидевший за столом со всеми, неприкрыто веселился и даже слегка приплясывал на стуле. Глядя на него, Александра не могла поверить, что вчера видела парня раздавленным, почти умирающим. Он поднялся и отправился на кухню вслед за Ниной, вид у него был чрезвычайно довольный.

– А где твой трактор? – крикнул ему вслед окончательно выведенный из себя Сергей. – Ты говорил, что ровно в полдень по дороге пройдет трактор и все расчистит. Уже третий час!

Жора остановился на пороге кухни. Обернулся.

– Я это вам от балды сказал, – ответил он. – На самом деле трактор приходит не в полдень и я никогда его тут не видел.

Когда он скрылся на кухне, там раздался хохот. Смеялись двое. Александра сжимала губы, чтобы удержаться, и наконец встала из-за стола.

– Пойду помогу, – почти не открывая рта, сказала она и торопливо направилась на кухню. Там, спрятавшись за дверью, она беззвучно расхохоталась.

– Значит… – Александра вытирала слезы, подходя к Нине и Жоре, которые наливали в кастрюлю воду. – Значит, трактора не существует? Я ведь чуть не поверила! Мы же к вам ехали по расчищенной дороге, могла бы и сообразить…

– А если серьезно, – повернулась к парню Нина, – придет этот трактор или как? Мы же тут в ловушке.

– Разумеется, придет. – Жора подтянул голубые махровые резинки, скреплявшие его хипповские «хвосты». – Но как можно ждать, что ровно в полдень? Я этого тракториста знаю. Он видит по небу, что скоро опять снег повалит, и сидит себе дома на печке. А зачем по два раза чистить? Да и нам беспокоиться нечего. Еды полно, вода своя, провода выдержали, да и генератор имеется. Дров на две зимы.

Осененный внезапной мыслью, парень хлопнул себя ладонью по лбу:

– Дрова! Я же дрова сегодня не возил! Так, все, варите сами, я побежал. Привезу всем по тачке, пока светло. Потом опять буду снег чистить. Хотите – присоединяйтесь, нет – отдыхайте. Остались пустяки.

…Обед заканчивался в полном молчании. Сергей был мрачен, Елена, казалось, унеслась мыслями очень далеко. Парни то и дело переглядывались. Наконец, Игнат, наклонившись над столом, спросил сидевшую напротив сестру:

– Ну а что же все-таки с трактором? Когда дорогу почистят?

Нина со стуком поставила кружку на стол:

– Да я-то откуда знаю? Меня это не очень волнует, мне спешить некуда, дело нашлось. Это вы от безделья с ума сходите.

– Зря мы сюда приехали, – мрачно высказался Иван.

– А вот это была речь умного человека, – заметила Нина. – Ну, на сегодняшний день понятно, чем заняться. Снег чистить. Идемте, пока не стемнело.

Братья беспрекословно поднялись. В семье Сазоновых господствовал матриархат, это было очевидно. Александра тоже встала.

– Я с вами! – ей совсем не хотелось любоваться застывшим лицом Елены и раздраженными гримасами ее супруга.

* * *

В сугроб рядом с крыльцом были воткнуты лопаты и скребок. Все четверо вооружились и стали совещаться. Нина предложила расчистить въездную площадку, к которой даже не приступали. Братья кисло переглянулись.

– Во-первых, зачем? – осведомился Игнат. – Выехать все равно не сможем. А во-вторых, ты видишь, сколько снега?

– Ну да, пусть завтра его будет еще больше, – кивнула Нина. – Вон, посмотри на Жору – трудится, как муравей, хотя знает, что ночью опять будет снегопад.

– Жора мне не указ, – сердито ответил брат. – Интеллект у него, и правда, как у муравья.

Нина сощурилась:

– А ты мог бы запомнить в лицо десять тысяч соседей по району и никогда их не путать? А муравей отличает каждого члена своего муравейника. А ты знаешь…

– Началось. – Игнат перекинул скребок через плечо и направился к сугробам, окружившим площадку перед воротами.

– Мы и на четверть не продвинемся, – бросил сестре Иван, следуя за братом. – И кому это нужно?

– А вдруг кто-нибудь приедет. – Нина, подойдя к краю площадки, вонзила лопату в снег. – Хозяин, например.

– Вот пусть он и чистит, – буркнул Иван, тем не менее начиная работать.

Александра откидывала снег молча, механически, останавливаясь иногда поправить сползавшую шапку. Тогда, оперевшись на лопату, она обводила взглядом огромную территорию отеля, розовеющее снежное поле. Тучи на западе разошлись, и маленькое