Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев

мечтал судья Монтень, воплотились на полвека в России лишь с конца 1864 года, благодаря судебной реформе, случившейся после отмены крепостного права. Судебная система и судебный процесс получили новые принципы судоустройства и судопроизводства. Уставы уголовного и гражданского судопроизводства предусматривали осуществление правосудия на принципах всесословности (бессословности) построения судебной системы; отделения суда от администрации и подчинения его только закону; несменяемости судей; непрерывности, когда одно дело рассматривалось судом в одном составе; выборности судей в системе мирового суда; состязательности судебного процесса; организации российской прокуратуры; гласности судопроизводства за исключением определённых категорий дел, которые рассматривались при закрытых дверях, и устности судопроизводства. В результате государственной реформы «сверху» основные права человека и гражданина впервые в русской истории получили законодательное закрепление и признание. Реализация в судебной практике перечисленных принципов положила начало формированию правового статуса личности, в том числе неимущих граждан.

Так, «по указу Его Императорского Величества 1908 года ноября 6-го дня мировой судья 1-го участка Енисейского округа Красноярского окружного суда, рассмотрев в открытом публичном заседании уголовное дело по обвинению Галушкиной по ст. 170 Уст. о нак. установил:

22 октября с. г. был составлен протокол полицией по заявлению г. Герке, который заподозрил свою кухарку Галушкину в краже – потребовал её обыскать, при обыске в вещах Галушкиной были обнаружены 2 нагрудника детских и несколько ленточек, поэтому к Галушкиной предъявлено обвинение в краже.

В судебных заседаниях 5 и 6 ноября с. г. выяснилось следующее:

1. Потерпевший г. Герке обвинял Галушкину в краже и нанесении ему обиды на словах и просил допросить в удостоверение этого Сорокину, Полухину, Густова, Корину Герке и Пагонину.

2. Обвиняемая Галушкина виновной себя не признала ни в оскорблении г. Герке, ни в краже вещей, которые по её словам, подарила ей Корина Герке за то, что обвиняемая ей чесала голову.

3. Ни Сорокина, ни Полухина, ни Пагонина не слыхали, чтобы Галушкина кричала «Караул, грабят» и чтоб ругала г. Герке.

4. Показаниями же Сорокиной, Полухиной установлено, что г. Герке выталкивал Галушкину из кухни плачущую.

5. Показаниями же предыдущих свидетельниц и городового Густова установлено, что когда городовой Густов поднимал на улице плачущую Галушкину, которая не выказывала никакого сопротивления и, по словам свидетельницы Сорокиной, говорила городовому: «Подождите, я сама пойду». В это время вышел из квартиры г. Герке, толкнул Галушкину в шею и сказал: «Шагом марш, стрелять буду».

6. Показаниями св. Густова установлено, что при осмотре вещей Галушкиной обнаружены были ленточки и нагрудники детские, принадлежащие детям г. Герке.

7. Свидетельницей Пагониной установлено, что из 3 ленточек – 2 нагрудников, ленточку красную Корина искала дней пять и спрашивала у свидетельницы несколько раз.

8. Малолетняя Корина Герке показала, что она не дарила ни ленточек, ни нагрудников Галушкиной.

Из изложенного вытекает, что у Галушкиной в вещах обнаружено 2 нагрудника и 3 ленточки, которые сам потерпевший оценивает в два рубля и в конце заседания заявил, что он Галушкину не преследовал бы за такую «безделицу», если бы Галушкина не была груба с потерпевшим. Принимая во внимание, что всё обвинение Галушкиной в краже основано на показании Корины Герке, 7-ми лет, по словам обвиняемой эти ленточки ей подарившей, я не нахожу возможным обвинять Галушкину на основании показания этой единственной свидетельницы – дочери Герке, – находя улики недостаточными. Что же касается обвинения в оскорблении потерпевшего Герке Галушкиной на словах, то в виду того, что ни один из свидетелей не слышал, чтобы Галушкина ругала Герке, – нахожу и в этой части обвинение недоказанным, поэтому на основании 199 ст. У.У.С. приговорил:

крестьянку Маклаковской волости, села Каменского Анну Петровну Галушкину, 18 лет, по обвинению в краже оправдать, а также по обвинению в нанесении обиды г. Герке на словах оправдать. Меру пресечения отменить.

Подлинное за надлежащими подписями[96]».

Герке Роберт Робертович обратился в Красноярский окружной суд с апелляционной жалобой на решение мирового судьи. Определением Красноярского окружного суда от 26 февраля 1909 года приговор был утверждён, апелляционная жалоба оставлена без последствий.

Однако ещё 28 октября 1908 года Галушкина Анна Петровна из Енисейской тюрьмы обратилась с жалобой к прокурору на действия мирового судьи Герке, к которому она в первых числах октября того же года поступила на службу. Через несколько дней Герке предложил ей «пойти с ним в баню потереть ему спину», на что она отказалась и попросила расчёт. Тогда Герке стал угрожать избить кнутом и посадить в тюрьму. При этом оторвал рукав от её жакета. Герке вызвал городового и обыскал её вещи. После чего отправил её в тюрьму по своему капризу за то, что она не пошла с ним в баню «тереть ему спину». Анна Галушкина просила привлечь Герке к ответственности по закону за тяжкое оскорбление и освободить её из-под стражи. 6 ноября 1908 года мировой судья Сливак оправдал Галушкину в краже и нанесении обиды и освободил её из-под стражи.

Приговоры сохраняют сведения о праве, его искажениях, либо иной параллельной реальности вне права.

Законодательство христианских государств, в том числе и прежде всего Римской империи, после издания Миланского эдикта, по мнению современного богослова, усваивая право языческой эпохи, подвергло его ревизии, удалив те его нормы, которые стоят в прямом противоречии с Божественным законом, но вовсе не ставило перед собой утопической задачи – создать правовую систему, основанную исключительно на Евангелии[97].

Московское государство, однако, не только не ставило перед собой задачу наполнения права евангельским смыслом, но, напротив, закрепило карательную систему по принципу талиона «око за око, зуб за зуб», предполагая равное и даже большее на практике возмездие, чем первобытная норма обычного права. Расправа, соединённая с целью устрашения, приумножая душераздирающую скорбь рабского существования, дошла до невероятной лютости чудовищными пытками, членовредительством и многообразием мучений смертной казни: сожжением заживо, закапыванием заживо в землю женщин, виновных в супружеской измене; сажанием на кол, колесованием и четвертованием. При этом в случае признания человека «лихим», – деспотическая власть не обременяла себя доказыванием вины, либо ограничивалась признанием под беспощадно-жестокими пытками.

Что идеологически объясняется невозможностью построить на евангельских заповедях гражданское или уголовное право и называется утопией. Следуя такой традиции, права и свободы человека и гражданина, закреплённые второй главой Конституции РФ, выглядят утопией.

Между тем, правовая система общества, основанного на демократии и критическом мышлении индивидов[98], открыта евангельским принципам через совесть участников правоотношений, религиозные предпочтения которых или отсутствие таковых – не имеют и не должны иметь значения для правового состояния общественных отношений. Закон и совесть в таком случае закономерно приводят к оправданию невиновных и охране достоинства личности человека, к реализации идеалов свободы,