Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова

в кабинете Вадима. Гриша уже был в подробностях проинструктирован, полностью в материале и явно взволнован. В отличие от Ларисы, которая преисполнилась холодной решимости и смотрела на потенциального соратника по достижении только своей цели, как на предмет практического применения типа зубной щетки. Но они пообщались в рамках профессионального вопроса, который подкинул им Вадим. Вероника, конечно, тоже присутствовала в качестве наблюдателя, эксперта и специалиста по безопасности. Для нее было главным – помочь подруге осуществить свою идею без потерь, стресса и раскаяния. Она смотрела на этих двоих, слушала их треп ни о чем и отгоняла от себя мысль о том, что в нормальной ситуации они могли бы понравиться друг другу. Оказаться совместимыми по человеческим параметрам и в результате пойти вместе по жизни – спокойно, держась за руки и теряя по пути все свои комплексы, тайны и фобии. Если бы не мощный, недостижимый символ идеала Ларисы над их простыми и скромными головами. Если бы не замороженный Костров. Не только Веронике, но и ежу было бы понятно: Лариса не откажется, не отступит от покорения этой вершины. Других у нее может не быть.

Событие состоялось быстро, в рабочем темпе. Вадим заказал паре столик в хорошем ресторане, перевел Грише на карту деньги на достойный ужин и вручил ключ от их с Вероникой квартиры.

– Не думаю, что вы сильно увлечетесь. Но в любом случае мы с Никой будем ждать тебя в редакции. Так что поимейте совесть и не заставляйте нас спать на столах.

Гриша молча мотнул лохматой головой и посмотрел на работодателя жалобно, как щенок, которого выталкивают на улицу.

Мероприятие закончилось гораздо раньше, чем ожидали Ника с Вадимом. Что, конечно, хорошо. И завершилось как завершилось, в чем был свой великий смысл.

Вероника только начала по-настоящему нервничать, метаться по редакции, смотреть в окна и бить себя по рукам, чтобы не звонить Ларисе. Ее новая мысль о том, что серийные маньяки-убийцы могут выглядеть милейшим образом, производить самое приятное впечатление, только начала обретать болезненные очертания в ее мозгу. И тут Вадиму позвонил Гриша

– Я в лифте, шеф. Поднимаюсь. Готов доложить лично.

Вероника заметалась еще сильнее: хотелось выслушать доклад, но нужно, конечно, чтобы Гриша говорил только с Вадимом. Со всей мужской откровенностью. Вадим, видимо, уже продумал этот вариант и спокойно запихнул ее в закуток с ширмой в углу кабинета, где были раковина, полотенца, настенный холодильник и посуда. И она там, сжав до боли руки, выслушала этот невероятный отчет.

В ресторане посидели хорошо. Осталась даже сдача, которую Гриша порывался перевести обратно Вадиму. Лариса ему в принципе понравилась. Показалась воспитанной, образованной, внешне эффектной.

– И в твоей квартире все было не так страшно, как можно было ожидать. Я открыл шампанское, которые ты разрешил взять из вашего холодильника. Мы поцеловались. Вадим, я бы смог… Но она вдруг отказалась. Без объяснений. Как бы описать… Все было мило, тепло и вроде с доверием. Но она вдруг встала и сказала: «Нет, не могу». Совсем не грубо, кажется, без отвращения, но очень решительно.

– У тебя есть конкретные предположения о причине?

– Да, – четко сформулировал Гриша. – Лариса очень много думает об этом своем месте. Понимаешь, она над ним трясется, как нищий над последним пятаком. Это что-то особенное. Она случайно не в секте? Но я не стал домогаться, конечно. Не мое это. Так мне о штате забыть?

– Нет, конечно, – ответил Вадим. – Ты сделал все, что мог. Неплохой ты малый. Мне даже кажется, что Лара многое потеряла. Но хозяин – барин. Так что спасибо за попытку. Выходи завтра на работу.

Ника появилась из-за ширмы, когда за Гришей закрылась дверь. Бессильно опустилась на диван и спросила у мужа:

– Это было хорошо или плохо? Лара что-то поняла или, наоборот, решила поставить на себе крест?

– Это было отлично, – уверенно ответил Вадим. – Думаю, тут дело не страхе, не в отвращении к несчастному и вполне симпатичному Грише и не в том, что она утвердилась в своей доле старой девы. Мне кажется, все наоборот. Лариса – патологически верный человек. Она влюбилась впервые и, как понятно не только ей, в последний раз. Гриша не был ей противен, это даже я заметил. Но она не могла себе позволить изменить Михаилу даже на таком этапе, не имея к нему практического отношения. Лариса Мише никто по сути. Но она в ожидании гипотетического свершения попробовала избежать тягостных, унизительных для нее вопросов-ответов. Таким образом. И прямо по ходу выбрала непоколебимую верность Кострову, о которой он даже не догадается никогда. На стадии отношений – ноль. И готова за близость с ним одним заплатить даже унижением, которого так боится. Она хороший человек, будет самой преданной и надежной женой. Но это очень тяжелый случай, как мужчина скажу. Это тяжелее, чем надоевшая, недовольная грымза, которая ему ни по одному поводу не интересна.

– Да. Твой анализ кажется мне полным и достоверным. Более того, ты выразил все, что чувствую я. Думаю, мы старались не напрасно. Нам всем нужно было это понять. У тебя тут есть что выпить? Не знаю, как сейчас Лариса, но меня всю трясет. Да, и частично Лариса какой-то цели достигла. Она хотела естественных впечатлений, а Гриша оказался не пугалом, а вполне милым и деликатным парнем.

Костров развелся с женой через месяц. Переехал с вещами в небольшой загородный дом, оставшийся ему от родителей. Они с Ларисой сразу же подали заявление в ЗАГС. Отметить событие решили очень узким и малочисленным кругом в квартире Ларисы: только ее родители, двоюродная тетя и Вероника с Вадимом.

Тот вечер узкого круга навсегда застыл ярким и живописным полотном в галерее памяти Вероники. Это было незабываемое, ни с чем не сравнимое и почти нереальное, завораживающее зрелище. Таких уникальных персонажей, пожалуй, еще не сводила судьба за одним столом. Вероника тогда запрещала себе слушать внутренний голос, расшифровывать тревожные сигналы интуиции и четко видеть то, от чего не спасла бы и черная повязка на глазах. Из всего этого удавалось только не формулировать догадки и предположения для себя или Вадима. Пусть остается как безумная фобия, как трусливые и коварные подозрения… И пусть будет день, когда Вероника посмеется над этим сама с собой. И никто даже не узнает о той грозе, которая ей почудилась, а потом быстро отступила, не причинив вреда…

Молодые были невероятно выразительны. Михаил, элегантный и совершенный от высеченного из мрамора профиля до носков туфель, излучал сдержанный и