Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова

какая точная и талантливая характеристика. Она сама была в нормальных отношениях с Михаилом. Считала его просвещенным и неглупым. Но все его мысли, озвученные мнения были такими же безупречными, как внешность. То есть Вероники они представлялись никакими. Она не ощущала в Михаиле ни тепла, ни холода. Он, казалось, не испытывает волнения, раздражения или радости ни по одному поводу. Ника не чувствовала ни малейшего желания подумать о Кострове, когда не видела его перед собой. И вдруг…

Вадим сообщил ей, что Лариса переходит из новостного отдела в экономический… Секретаршей!

– Она тебе сообщила об этом? – спросил Вадим.

– Ну, как Лариса могла сообщить мне такую чушь, – изумилась Вероника. – Ты что-то перепутал. Кто тебе сказал?

– Сам Костров.

– Наверное, у него такое чувство юмора, – пожала плечами Вероника.

Но это оказалось правдой.

– Извини, что не сразу тебе рассказала, – позвонила вечером Лариса. – Нам обеим ясно, как бы ты отреагировала. Как бы напала на меня. Но не делай этого. Всем понятно, что я – не журналист. А зарплата у Кострова будет ненамного меньше. Но дело ведь не в этом. Я нашла его, Ника. Такого, какого искала. Между нами, разумеется, ничего нет, возможно, и не будет. Но он мне предложил это место. И я должна попытаться.

– Как он тебе предложил? Почему? С какой стати?

– Хорошо предложил, – произнесла Лариса. – Он попросил сделать для него заметку об экономическом форуме. Я прислала и зашла узнать, подошло ли. Он сказал коротко: «Нормально. Пойдет». И так посмотрел на меня, как вообще еще не смотрел ни один мужчина. Внимательно, с интересом, но ничего похабного… И сразу это предложил. Как будто не сейчас принял решение, а гораздо раньше. В принципе он только так и поступает. Сказал, что надо будет не только делать работу секретаря, но и писать заметки, а это гонорар. Ника, милая, это мой шанс.

– Он тебе нравится?

– В большей степени, чем я могла вообразить.

– Ты знаешь, что Костров женат давно и прочно?

– Конечно. Кто не знает. Так это пока не имеет значения. Он мне ничего такого не предлагал и даже не намекал. К слову, я не понимаю, что такое «прочно женат». Ты разве не прочно была замужем два раза до Вадима?

Лариса была мастером умозрительных заключений и собственных выводов на основе чужого опыта. Не от больших возможностей, конечно. Ее уделом стала очень прямая и узкая тропа, по которой можно было совершать движения лишь по диктату острой боли. В самом прямом и неумолимом смысле: расслабила на секунду спину, повернула слишком быстро голову – и мозг выдает такую сирену, что слепнут глаза и вспыхивает кровь. Такими и были условия, в которых Лара развивала наблюдательность, критичность и навыки сравнения всех со всеми. Ей тогда было за тридцать, а весь личный опыт отношений исчерпывался тяжелым контактом с властными, нечуткими и требовательными родителями и странной дружбой с Вероникой, которая совсем другая, даже противоположная, а дышит в унисон и, главное, рядом, когда она нужна.

В общем, Лара с готовностью и воодушевлением спустилась на ступеньку вниз в своей карьере, громко говоря. Такая себе журналистка, уныло тащившая небольшой груз несложных, но постылых обязанностей, буквально вмиг превратилась в лучшую из секретарш. Всегда ухоженная, очень стильно, изысканно одетая, Лариса создала какую особую профессию. Она неустанно, с талантом и вдохновением совершенствовала атмосферу для плодотворной деятельности одного человека, которого без сомнений и оговорок считала эталоном профессиональных, человеческих и мужских качеств. Она наслаждалась возможностью украшать его жизнь, которая со стороны казалась такой суровой. Лариса находила красивые решения технических проблем, старалась добавлять милые детали в интерьеры их смежных кабинетов, покупая изящные пустячки за свой счет. И да, она, конечно, делала ставку на одежду, теперь по-настоящему хорошую и дорогую. До этого периода жизни Ларисы Ника считала ее скуповатой, что тут же объясняла привычкой существования в условиях искусственной нужды, какие создали для нее родители. Но для того, чтобы выглядеть особенно стильно и ярко для Кострова, она не жалела денег. Для Ларисы это было самое выгодное и перспективное вложение.

– Как ты думаешь, – спросила однажды Вероника у Вадима, – Лариса нравится нашему замороженному Кострову? Он вообще способен кого-то замечать?

– Что за вопрос, – удивился Вадим. – Конечно. У него что, мало возможностей найти любую профессиональную секретаршу? С опытом по крайней мере. Я вообще убежден, что она ему не нужна. Он способен работать в режиме компьютерного робота. Но он обратил внимание на НЕ секретаршу Ларису, заказал ей заметку из трех слов и сделал предложение, от которого многие не смогли бы отказаться.

– Ты не понял, – настойчиво произнесла Вероника. – Я спросила не о том, как ты сам оценил ситуацию. Меня интересуют конкретные слова или реакции Михаила, какие говорили бы об отношении к Ларе.

– Что-то было, – послушно задумался Вадим. – Вспоминаю. Да! Недавно в день зарплаты я зашел к нему в кабинет, а он такой типа разогретый. Предложил мне тоже выпить с ним. Поставил хороший коньяк. И тут заходит Лариса с какой-то папкой. В красном, сильно обтягивающем платье с большим декольте. Миша ласково так, как сытый кот, вдруг говорит: «Ларочка, ты сегодня умопомрачительна». И скосил глаз в ее декольте. На мой вкус там ничего особенного не было, но сам факт произвел впечатление. Прикинь? «Ларочка»! Непрошибаемый Костров с постоянной температурой охлажденного мрамора.

– Какая пошлятина, – задумчиво произнесла Ника. – А ты знаешь его жену?

– Да видел пару раз. Не опишу, не настаивай. Общее впечатление: обыкновенная грымза. Лицо недовольное, взгляд подозрительный. Они ровесники, но она тянет в лучшем случае на его пожилую тетю. Если не бабушку. Да, самое главное чуть не забыл. Миша еще до перевода Ларисы однажды сказал мне под выпивку: «Как-то надоело все, старик. Особенно жена. Вдруг понял, в какой степени она украла мою жизнь. И даже пользоваться ею по уму не сумела. Развестись хочу. Хоть какое-то свое время вернуть». Только не вздумай Ларисе рассказывать. Иначе больше ничего от меня не узнаешь.

– Ничего себе… – потрясенно произнесла Вероника. – Такой пустячок ты мне забыл рассказать. Так это же все меняет. Конечно не скажу. В таких вещах я могила.

Она была бы ужасной подругой, если бы на следующее утро не изложила Ларисе все дословно, сократив лишь некоторые ремарки Вадима. Лариса слушала, не дыша, ее бледное лицо даже порозовело. Ника впервые увидела, какими голубыми звездами могут сиять глаза подруги. Это даже испугало ее: Лариса может быть мудрой для кого угодно, но опыта отношений с мужчиной у нее нет,