Дядя самых честных правил 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

Глава 21

Сен-Жермен

— Цветы сюда! Стол передвиньте к окну. Больше свечей!

Дом Весёлкиной бурлил, готовясь к салону. Слуги бегали, суетились, звенели посудой, вытирали пыль и расставляли мебель. Хозяйка шествовала через этот гомон, как ледокол, раздавая указания, замечания и оплеухи.

— Изольда Петровна, а…

— Цветы сюда, я сказала. Хотя нет, переставь на комод. Хм… Верни обратно. Куда канделябры⁈

— Барыня…

— А, Ванька! Привёз стерлядь? На кухню её.

— Матушка, не вели казнить! Пол-Москвы объездил, как назло, ни у кого нет этой рыбины. Ей-ей, даже хвостика не нашлось. Я замест ейной белугу взял.

— Белугу! Я тебе что сказала⁈ Стерлядь, дурья твоя башка. А ну, езжай, обойди другие пол-Москвы, да только достань. Или я тебя на конюшне лично выпорю. Петька, а ну стой! Куда канделябр потащил?

— Ну-дык, барыня, вы ж, того самого, велели его…

— Я сказала — туда! Бегом, дурень! Марфушка! Где хрусталь? Почему не вижу? Сюда его. Дунька, чтоб тебя! Быстро принеси мне капель валериановых.

Она энергично отвесила пробегавшему мимо слуге-крепостному затрещину и погрозила остальным пальцем.

— Доведёте меня своими бестолковками, дармоеды! Так, где Митрофан? Почему не вижу, почему не работает?

Я не стал вмешиваться в этот феноменальный бардак и предпочёл уйти в комнаты, выделенные мне в особняке. Там уже сидел Киж, печально смотрел в окно и молча пил из бутылки.

— Тоскуешь, Дмитрий Иванович? Хандра заела или без карт скучно?

— Не поверите, Константин Платонович, — он покачал головой. — По дому соскучился.

Киж обернулся ко мне и вздохнул:

— С Настасьей Филипповной за рюмочкой посидеть, Александру посмущать, с Диего пикировку устроить. Опять же с Лаврентием Палычем поругаться.

— А с ним-то из-за чего?

— Повод всегда найдётся, — Киж улыбнулся. — То он в шахматы жульничает, то я его в карты обыграю.

— Никогда бы не подумал, что мёртвые умеют скучать по маленьким жизненным радостям.

— Сам в изумлении, — отвернувшись, Киж приложился к бутылке и замолк.

— Скоро вернёмся, — я подошёл и хлопнул его по плечу, — и будешь опять собачиться с Диего. Как она тебя ещё не прибила?

— Да ей нравится, — выдал смешок Киж, — если я день к ней не подхожу, она находит повод и пытается меня уязвить. Может, втайне в меня влюблена?

Вот уж действительно, чего только не бывает на этом свете. Поднятый мертвец должен быть холодным и безразличным, а не сидеть в тоске. Даже Анубис в груди удивлённо «хрюкал» от такого казуса. Среди своих множественных перерождений у разных хозяев-некромантов Талант не мог припомнить подобного.

— Соберись, Дмитрий Иванович, нам ещё вечером быть главным «блюдом» салона.

— Простите, Константин Платонович, — Киж обернулся и сделал удивлённые глаза, — а я тут причём? Это вы герой войны, а я так, погулять вышел. Разрешите, здесь посижу? Никакого настроения веселиться.

Я махнул рукой — пусть сидит, если хочет. Охранять меня не требуется, а наблюдать, как он в тоске бродит среди гостей, не слишком большое удовольствие.

* * *

Я предполагал, что окажусь в центре внимания на салоне Весёлкиной. Но очень сильно ошибся — звездой вечера стала сама Изольда Петровна. Именно она рассказывала военные новости, обсуждала их и отвечала на вопросы. А я исполнял роль «наглядного пособия», улыбался, целовал дамам ручки и выпивал с их мужьями.

Как шепнула мне Весёлкина, общество решило, что я не слишком выгодная партия по московским меркам. Имение под Муромом? Полковник в отставке? Для круга Изольды Петровны моя фигура виделась слишком мелкой и незнатной. Да к тому же слишком молод и беспечен по виду. Вот ежели я вернусь на службу да получу генеральский чин, тогда моя ценность повысится. Мне оставалось только кивать в ответ и прятать радостную улыбку — жениться в планы не входило в ближайшее время. Да и те тётушки, что вынесли вердикт, совершенно не нравились в качестве тёщ.

Уже утомившись от разговоров и нудных дворян, я искал повод, чтобы покинуть салон. Но сбежать не получилось.

— Bonsoir, Monsieur.

Чистая французская речь с лёгким парижским акцентом стала для меня полной неожиданностью. Я обернулся — рядом стоял коренастый широкоплечий мужчина. Лет под пятьдесят, с породистым лицом, выдающимся носом и глазами гипнотизёра.

— Vous êtes Konstantin Urusov, n’est-ce pas? — он поприветствовал меня лёгким поклоном.

— Да, это я. — Французский язык вспомнился легко. — С кем имею честь?

Лицо мужчины показалось мне знакомым. Где я мог его видеть?

— Граф Сен-Жермен к вашим услугам.

Точно! Я уже встречался с ним, вернее, видел его мельком в Сорбонне. Сен-Жермен был частым гостем декана факультета деланной магии, решая с ним какие-то тайные дела. Говорили, что граф вхож к королю, алхимик и безмерно богат. Другие называли его авантюристом, мошенником и плутом. Но и те и другие утверждали, что он обладает магнетическим взглядом. Тем самым, которым он смотрел сейчас на меня. Достаточно неприятным, на мой вкус.

— Что привело вас в Россию, граф? — я прищурился, разглядывая его в ответ. — Вам надоел Париж?

— Ах, что вы, сударь Урусов, как может надоесть Париж? Увы, только срочные дела заставили меня приехать в Москву. — На лице Сен-Жермена появилась усмешка. — Здесь слишком суровый климат, а дороги ещё хуже. Да к тому же вокруг крайняя дикость и варварство. Эти ваши орки…

На меня накатила обида. Терпеть не могу надутых иностранцев, заявляющихся в Россию и начинающих хаять всё вокруг. Не нравится? Езжай к себе домой, а не учи нас жизни. Тоже мне, светоч разума.

— О да, сударь, — я подался вперёд, — парижские трущобы пахнут гораздо лучше, не так ли? А нищие из Двора чудес, которые попрошайничают днём и грабят ночью, — настоящие философы. Ещё бы! Ведь они авалонские полукровки, а не какие-то там орки. Вы это хотели сказать?

Сен-Жермен поморщился. Он явно рассчитывал на другую реакцию.

— Я не это имел в виду.

— А что же тогда? Вас, кстати, не смущает, что я орк по крови? Не боитесь, что я по-варварски на вас брошусь?

Наши взгляды встретились и вцепились друг в друга мёртвой хваткой. Секунда, другая, третья. Он будто пытался загипнотизировать меня, глядя в глаза и чуть покачиваясь с пятки на носок. Но мне было чем ответить на ментальное давление — Анубис тут же поднялся из глубины, посмотрел через мои глаза на Сен-Жермена и низко зарычал.

А ведь у него есть Талант, почувствовал я. Да, однозначно есть, хоть и прячется от чужих взглядов. Кроме того, перстень Тау обжег мой палец, предупреждая, что граф масон. Ты смотри, как интересно! Куда ни ткни — одни сплошные масоны. Как не думать, что эти чудесные люди не плетут мировой заговор?

Секунды капали, молчание затягивалось, но взгляд графа так и не смог найти во мне брешь. Анубис рычал всё сильнее, пуская по эфиру мелкую рябь. Другие гости, почувствовав неладное, начали беспокойно оглядываться, но я не собирался поддаваться. В конце концов Сен-Жермен моргнул и разорвал зрительный контакт.

— Оставим этот бесполезный спор. У меня не было цели оскорбить вас, сударь. Я желаю поговорить с вами о неком деле.

— Боюсь, не могу ответить вам взаимностью, граф.

После откровенно враждебной атаки я не намеревался вести с ним беседы.

— Всего доброго, сударь.

Я демонстративно отвернулся и дёрнул Анубиса, чтобы тот накачал защитную татуировку эфиром. Так, на всякий случай, если француз не успокоится.

— Вы ошибаетесь, я не француз, — Сен-Жермен будто прочитал мои мысли, — и вам придётся меня выслушать.

— Сударь, — я обернулся и насмешливо поклонился, — вынужден попрощаться с вами.

— Я вынужден настаивать, сударь Урусов. Дело слишком важное, чтобы я отпустил вас.

— Собираетесь меня задержать? Вот как?

— Да, именно так. Вы немедленно…