Дядя самых честных правил 4 - Александр Горбов

Дядя самых честных правил 4

Глава 1

Лагерь русской армии

— Я вас не понимаю, сударь.

Рокк состроил надменное выражение лица. Но в глазах у него гнев смешивался со страхом, а уголок рта нервно дёргался.

— Прошу не задерживать меня. — Голос майора предательски взвизгнул. — Я на службе!

Он развернулся на месте и чуть ли не бегом бросился от меня. Причём не в особняк, куда направлялся до столкновения, а в обратную сторону. Бежишь, трус? Ну уж нет, отпускать я тебя не намерен, уродец малодушный. Это тебе не крестьян мучить, я заставлю ответить по-настоящему.

— Константин Платонович!

Увы, пуститься в погоню за Рокком я не успел. От штаба спешил Суворов, на ходу придерживая треуголку.

— Константин Платонович, вот ваше назначение, — Суворов передал мне лист бумаги. — Но, боюсь, у меня для вас не слишком радостные новости.

— Что случилось?

— Патрули доложили о подходе прусского корпуса Веделя. Два часа назад пришёл приказ командующего выдвигаться на соединение с остальными частями армии.

Я поморщился. Похоже, мечтам привести себя в порядок и выспаться в нормальной кровати не суждено пока сбыться.

— Полагаю, батарея Корсакова уже ушла из Цюллихау, — продолжил Суворов, — но вы её быстро догоните. До места встречи всего десять вёрст по дороге на северо-запад. Если вдруг собьётесь с пути, ищите деревню Пальциг, около неё ставка командующего.

— Благодарю, Александр Васильевич.

— Не за что. Простите, должен оставить вас. Переезд штаба — это как три пожара и два наводнения разом.

Суворов умчался по своим делам, а я с досадой огляделся. Рокк, естественно, сбежал, и теперь непонятно, где его ловить. Если он смоется из армии, возьму и отправлю за ним Кижа — поручик будет рад выследить мерзавца, от него масону вряд ли получится скрыться.

Кстати, о Киже: поиск квартиры придётся отменить. Я потянулся через эфир к мертвецу и приказал срочно вернуться. Увы, не играть ему сегодня в карты.

* * *

Ещё до сумерек мы добрались в лагерь русской армии возле Пальцига. Пропустить его было невозможно: такая прорва народу, будто шило в мешке, даже если не увидишь, то почувствуешь обязательно. Когда пятьдесят тысяч человек едят, пьют, справляют нужду и меняют портянки, запах разносится на вёрсты вокруг. Вот и мы учуяли русскую армию, проезжая деревню Кай, а дальше найти лагерь было делом техники.

Мы переехали по мосту небольшую речушку, поднялись на возвышенность и окунулись в походный быт армии. Ёшки-матрёшки, ничего подобного я никогда не видел и не слышал. Ряды палаток, костры, крики, гул голосов, ржание лошадей. А поверх этого плывёт непередаваемый запах холостяцкого общежития, совмещённого с конюшней. Нет, нет, нет, армейская карьера точно не для меня!

Искать батарею Корсакова в таком столпотворении можно было бы несколько дней. К счастью, Киж сам вызвался найти её, хитро щуря глаза. Впрочем, он с этим прекрасно справился и вывел нас к палаткам артиллеристов меньше чем за полчаса. И ведь не ошибся! Я заметил знакомые лица солдат и благодарно хлопнул поручика по плечу. Молодец, однако!

— Константин Платонович, ваше разрешение на карты ещё в силе?

— В силе, — я усмехнулся, — если сможешь найти здесь картёжников.

Киж махнул рукой:

— Как же не быть? В полевом лагере офицерам особенно скучно, так что играют даже больше обычного.

— Ты помнишь, кого я просил найти?

Оскалившись, Киж кивнул.

— Даже не сомневайтесь, Константин Платонович, найду вам этого Рокка.

— А если сбежит?

— Так ещё лучше — по следу идти легче, чем в толпе искать.

— Хорошо. Тогда до утра свободен.

Киж спешился, поклонился и мгновенно растворился между палатками. А я с Васькой отправился искать Корсакова.

* * *

— Уж и не чаял вас увидеть, Константин Платонович!

Корсаков вышел из палатки мне навстречу и крепко пожал руку.

— Я же обещал, Иван Герасимович. Рад буду служить под вашим началом.

— Рад не меньше. Вы голодны? Тогда прошу в мою палатку, как раз собирался садиться ужинать.

Я спешился, отдал поводья Ваське и пошёл за Корсаковым.

Армейские палатки были рассчитаны на шестерых человек. Но майор, в силу начальственного положения, жил в своей один. Кроме походной койки, здесь стояли раскладные стульчики и стол, на котором его денщик уже расставлял тарелки.

— Присаживайтесь, Константин Платонович, поужинаем чем бог послал.

Еда на столе была самая простая, без изысков. Жареное мясо, хлеб, перья зелёного лука, какие-то овощи. Королём в окружении свиты между тарелок стоял стеклянный штоф с водкой.

— Назначение ко мне получили? — спросил Корсаков, наливая две рюмки.

Я протянул ему бумагу, выданную Суворовым.

— Очень хорошо. — Майор пробежал взглядом по строчкам. — Очень хорошо. Ну, за совместную службу!

Мы выпили, и я принялся накладывать себе в тарелку куски мяса. Научить что ли Ваську и денщика Корсакова жарить нормальный шашлык? То, что они делают с мясом сейчас, не слишком похоже на кулинарное изделие, скорее, так жарили убитого мамонта в каменном веке.

— Константин Платонович, — Корсаков разлил по второй, — я, честно говоря, теряюсь в догадках. Как вы попали в армию? Вы не шуваловский «птенец» и никогда не служили, как я вижу. Между тем чин не такой уж и маленький. Откроете секрет?

Прожевав кусок, я развёл руками:

— Это странная история, Иван Герасимович.

— С удовольствием её выслушаю.

— Не уверен, что могу распространяться обо всех подробностях… — Я прикинул, как лучше подать майору моё попадание в войска, и продолжил: — Скажем так, у моего Таланта есть специфические черты. И в армию я был отправлен, как бы точнее выразиться, для проверки лояльности. Послужить и делом доказать преданность Родине.

— А-а-а! — Корсаков несколько раз кивнул и шуточно погрозил мне пальцем. — Знаю такое. Любит высокое начальство проверять людей таким образом. Не вы первый, не вы последний. Даст бог, послужите, проявите себя, и вернут вас обратно. Зато потом высоко взлететь можете!

Я пожал плечами. Не хотелось бы мне туда летать, если честно. Другие планы у меня, совершенно не связанные с чиновниками, Тайной канцелярией и придворной жизнью.

— Видели уже нового командующего? — выпив ещё одну рюмку, спросил Корсаков.

— Нет, не довелось пока.

Майор вздохнул, кисло скривившись.

— Простоват он как-то, да и возраст не для подвигов. Что-то мнится мне, что пруссаку опять укороту не дадим.

— Кто знает, Иван Герасимович, посмотрим, как обернётся.

Я не стал продолжать эту тему и перевёл разговор на дела батареи. Не мне обсуждать генералов, тем более я знал по опыту — внешность порой бывает обманчива до крайности.

В Сорбонне мне как-то случилось быть свидетелем одного случая. Молодой дворянчик из обедневшего рода гулял в трактире и задел безобидного сухонького старичка. Тот возмутился бестактностью юнца и длинно выругался на него хитрым морским загибом. Дворянчик, будучи в подпитии, вспылил и вызвал старика на дуэль. Окружающие попытались было пристыдить, мол, негодно драться с пожилым человеком, но старик сам стал настаивать, желая защитить свою честь. Дуэль состоялась немедленно возле трактира и продлилась ровно две секунды, за которые старик заколол молодого наглеца. Оказалось, что это был ле сьер Жирар, автор книги «Новый трактат о совершенном владении оружием, с посвящением королю».

Так что я бы не стал оценивать Салтыкова по неказистой внешности. Кто знает, какие сюрпризы может подкинуть человек, служивший ещё Петру.

Ужинать мы закончили уже в сумерках. Корсаков любезно предложил мне поселиться в его палатке — места здесь много, да и ему не будет скучно в одиночестве. Я не стал отказываться и согласился. Так что засыпал под могучий храп Корсакова и далёкие выкрики часовых.

* * *

Утром я проснулся до рассвета. Поднялся, вышел из палатки и встал как вкопанный. На меня накатило странное ощущение: я чуял, как гончая перед началом охоты, что сегодня будет много крови, ужаса, криков и смертей. Точно мне нашёптывал это знание кто-то за левым плечом.

Несколько минут я стоял без движения, не в силах сдвинуться с места. И лишь голос Васьки вывел меня из ступора.

— Вашбродь, случилось что? Раненько поднялись, не играли подъём-то ещё.

— Всё нормально, Вася. Люблю рано вставать. А ты чего поднялся так рано?

— Мундир ваш почистил, вашбродь. С вечеру темно было, а сейчас и не мешает никто.

Я кивнул ему