Лента Мёбиуса - Александр Петрович Харников

– Я на вас не сержусь, – нежным голосом сказала девица. – Да, государь здесь. Видите, он разговаривает с полковником Щукиным и его дочерью. Сейчас они закончат разговор, и мы с вами подойдем к нему. Мой папа будет рад познакомиться с вами. Вы ведь служили на Амуре царю Алексею Михайловичу?

«Вот так так! – сказать, что Онуфрий был удивлен, это значит ничего не сказать. – Так девица эта не боярышня, а царевна!»

Он не знал, что и делать – упасть перед ней на колени, просить прощения за дерзость свою или еще что. Заметив его смятение, царевна ласково улыбнулась и взяла Онуфрия за руку.

– Вот, батюшка мой вроде сейчас свободен. Пойдемте, я представлю вас ему.

На подгибающихся ногах Онуфрий подошел к государю и бухнулся на колени.

– Царь-батюшка, не вели меня казнить, вели слово молвить!

– А за что тебя казнить, любезный? – улыбнулся Николай. – Разве ты совершил что-то страшное? Встань, Онуфрий. Виктор Иванович сообщил мне про твою историю. Знаю, что ты честно служил предку моему, царю Алексею Михайловичу. Да, побили вас тогда люди китайского императора. Но с кем не бывает. Ты остался жив и, как сказал мне полковник Щукин, готов и дальше служить государству Российскому.

– Готов, батюшка-царь, – закивал головой Онуфрий. – Жизни не пожалею. А где служить – ты уж сам решай.

– Ладно, голубчик, вставай с колен, – царь приветливо похлопал своей ладонью по плечу Онуфрия. – Сейчас подадут кареты, и мы отправимся ко мне во дворец. Только не в тот, который в Петербурге, а другой, что в Гатчине. Там живет моя дочь Александра – ты уже успел с ней познакомиться – и ее муж. С отцом моего зятя ты тоже хорошо знаком – это Виктор Иванович Сергеев, которого я сделал своим наместником в Калифорнии.

«Мать честная, – мелькнуло в голове у Онуфрия, – а ведь воевода в крепости Росс ничего мне не сказал про свое родство с царем. Непрост он, ох непрост…»

– Ты постой здесь пока, – сказал царь. – А я подойду, познакомлюсь с индейским вождем и его очаровательной спутницей. О них мы совсем забыли. Негоже так гостей встречать…

Царь еще раз по-дружески похлопал Онуфрия по плечу и решительным шагом направился к индейцам, стоявшим особняком и с изумлением наблюдавшим за всем происходящим…

* * *

Вадим Шумилин до сих пор не мог поверить в случившееся. Нет, он, конечно, надеялся, что чудо все же когда-нибудь произойдет, и император Николай в конце концов даст согласие на его брак с Ольгой. Но все ведь могло повернуться по-другому – царь мог посчитать подобный союз недостойным. И выдал бы дочь за одного из многочисленных германских герцогов, а его самого отослал бы куда-нибудь к черту на кулички.

Отец, впрочем, успокаивал Вадима, дескать, все будет хорошо.

– Пойми, сынок, Николай, при всех его не всегда приятных чертах характера, все же желает Ольге семейного счастья. Мой рассказ о ее трагической судьбе в нашей истории потряс его. Прожить старой девой при муже-содомите – такого и врагу не пожелаешь…

По возвращению из Калифорнии Вадим с бьющимся от волнения сердцем стал ждать дальнейшего развития событий. И дождался.

То, что все закончится, как говорилось в русских сказках, честным пиром да свадебкой, он понял, обменявшись взглядами с Ольгой. Да и император, игриво подкручивая усы, неожиданно подмигнул Вадиму и улыбнулся. Отец же подошел к нему, похлопал по плечу и шепнул на ухо: «Наша взяла…»

А потом, когда полковник Щукин переговорил с Николаем и отцом о положении дел в Новом Свете, император прислал Вадиму записочку, в которой предложил приватно встретиться с ним для одного важного разговора.

– Наслышан, молодой человек, наслышан о лихих твоих делах в Америке, – так начал свою беседу царь. – Полковник Щукин весьма похвально отозвался о тебе. Да я ничуть не сомневался в твоей храбрости и находчивости. За все это тебя следует наградить. Как ты считаешь?

– Ваше императорское величество, – ответил Вадим, – я сделал лишь то, что должен был сделать. Поверьте мне, что все остальные участники нашей экспедиции тоже достойны награды.

– Похвальна и твоя скромность, – одобрительно кивнул головой царь. – Не беспокойся, никто из них не останется без награды. А вот насчет тебя…

Тут царь хитро улыбнулся и посмотрел в глаза Вадиму.

– Я догадываюсь, какая награда будет для тебя самой желанной. Скажу лишь одно – я с удовольствием приму в свою семью такого молодца, как ты…

– Ваше величество, государь… – лицо Вадима вспыхнуло от волнения, а голос прервался. – Вы хотите сказать?..

– Именно это я и хочу сказать, – снова усмехнулся император. – Твой батюшка сообщил мне, что ты желаешь просить руки моей дочери Ольги. Если это правда, то я хочу официально объявить тебе, что я не против вашего брака. Тем более что и Ольга хотела бы видеть своим мужем только тебя.

– Благодарю вас, государь, – дрожащим голосом произнес Вадим. – Да, я и ваша дочь любим друг друга. Обещаю вам, что она будет счастлива со мной.

– Ну, в этом я нисколько не сомневаюсь. Единственное мое условие – свадьба ваша пусть будет тайной. Я не хочу лишних разговоров. Хотя, как говорится в Святом Писании: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу»[32].

– Я согласен, ваше императорское величество, – ответил Вадим.

– Кстати, – сказал император, – если один мой зять в частной обстановке обращается ко мне без титулования, просто по имени и отчеству, то почему бы так же не обращаться ко мне и второму зятю? Ты меня понял, Вадим?

– Понял, Николай Павлович, – кивнул Вадим. – Разрешите мне покинуть вас и пойти обрадовать Ольгу?

– Она уже знает о моем согласии на ваш брак, но порадовать ее все же не мешает. Ступай, а вечером мы вместе с твоим отцом попробуем решить чисто житейские вопросы. Это я о том, как и на что вам жить… И не маши руками, я знаю, что ты не бездельник и привык сам зарабатывать деньги. Но Ольга моя дочь, и она не должна ни в чем нуждаться. Ступай, ступай, я вижу, что ты просто подпрыгиваешь на месте от нетерпения…

Этим же вечером в кабинете царя в Зимнем, как сказал Шумилин-старший, «в узком семейном кругу», собрались четверо – Вадим, Ольга, царь и «тайный советник» императора. Ольга и Вадим сидели друг напротив друга, словно прилежные школьники за партой, стараясь не выказывать волнения. А старшие размышляли над тем, где поселить молодую парочку и чем теперь будет заниматься