Лента Мёбиуса - Александр Петрович Харников

оно или не так, – сказал Онуфрий, – но пока я не увижу все своими глазами, в рассказы здешних людей не поверю. Так что ждите меня, смотрите побольше и слушайте. Авось вам это потом пригодится.

Фрол видел, как Онуфрий вместе с воеводой Щукиным, его дочерью и другими местными людьми шагнули в сверкающие ворота, невесть откуда появившиеся в чистом поле. Потом эти ворота исчезли вместе с людьми.

А Фрол со своим другом Семкой Вороновым, рассуждая о чуде дивном, зашагали в крепость. Там их уже ждал здешний атаман Яков Бакланов.

– Вот что, хлопцы, – сказал он, – принуждать я вас не буду, но если вы будете с моими казаками нести службу и стеречь землицу эту от тех, кто хочет прибрать ее к рукам, то я вам скажу большое спасибо. Людей у меня не так уж и много, потому мне приходится часто посылать их в дозоры на рубежи государства Российского. Наш начальник, Виктор Иванович Сергеев, дай Бог ему здоровья, делает все, чтобы укрепить эти рубежи. Многие местные знатные люди готовы перейти под руку царя нашего Николая Павловича. Ведь на их земли нападают разбойники разные, которые не щадят ни старого, ни малого. Они жгут становища индейские, творя при этом такое, что даже зверь дикий не сделает. Мы защищаем индейцев, хотя те и не православные. Пусть у них нет креста на груди, и верят они в своих языческих божков, но они все же блюдут заветы, которые дал нам Спаситель. А нападающие на них душегубы, хотя и считают себя христианами, по делам их совсем не христиане.

Тут атаман Яков Бакланов стал рассказывать о том, что творят разбойники, нападающие на союзные России племена. Фрол поначалу ему даже не поверил, но подошедший к казакам майор Скуратов подтвердил сказанное атаманом. И показал им чудесные рисунки, где они увидели убитых женщин и детей. Тела бедняг были растерзаны, словно над ними поглумились не люди, а людоеды какие.

Фрол не раздумывая дал согласие послужить России под стягом атамана Бакланова, на котором была изображена Адамова голова и написано: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь»[31]. Такое же согласие дали и его товарищи.

– Тогда, Фрол, – сказал атаман Бакланов, – пока Онуфрий в отсутствии, ты будешь за старшего. Завтра приходите ко мне в канцелярию, я поближе познакомлюсь с каждым и решу, на что каждый из вас годен и где и как вам нести службу. Заодно я расскажу о делах, которые здесь творятся. Супротивник у нас серьезный – не маньчжуры и не дючеры, а люди белые, хорошо вооруженные и умеющие с оружием обращаться. Только мы должны научиться воевать лучше их. Для этого у нас есть наставники, которые могут творить настоящие чудеса.

– А они православные? – спросил Семка Воронов. – Я гляжу, что многие из них, проходя мимо церкви, ни шапку не сымают, ни крестятся.

– Православные, православные… – успокоил Семку атаман Бакланов. – А что не крестятся, так поступают они по-божески, а мелкие прегрешения им Господь простит. Так что я жду вас завтра. И не заставляйте меня долго ждать – я этого не люблю…

* * *

С бьющимся от волнения сердцем Онуфрий Степанов ждал чудо-путешествия из крепости Росс в далекой Калифорнии в незнакомую ему новую столицу государства Российского. Полковник Щукин объяснил ему, что ничего страшного с ним не произойдет.

– Онуфрий, ты ведь уже один раз проходил через арку, за которой открывались новые времена и земли.

– Было дело, воевода, – ответил Онуфрий, – только тогда все было по-другому. Мы бежали от верной гибели, все были напуганы до смерти, за нами гнались богдойские людишки. Я и не помню, как прошел под этой самой аркой.

– Да, сегодня за нами никто не будет гнаться, а мы попадем туда, куда нам надобно. Там нас уже ждут. Возможно, что сам государь приедет нас встречать.

– Сам государь! – ахнул Онуфрий. – Быть такого не может!

– Может, голубчик, может…

Вместе с Онуфрием, полковником Щукиным и его дочерью Надеждой в чудесное путешествие отправился князец местного народца, имя которого трудно было произнести. Новые приятели Онуфрия меж собой называли его Маленьким Вороном. С ним была и девка по имени Ангпету, которая немного разумела по-русски. Девка эта знала и аглицкую речь. Онуфрий, родившийся и выросший в Мезени, знавал тамошних купцов из Англии и выучил их речь. Иначе было нельзя – промышленнику, торговавшему мягкой рухлядью, никак нельзя было обойтись без знания заморских языков. Иначе иностранцы запросто тебя обманут, купив за бесценок соболей и лис.

Из странных русских, с которыми Онуфрий познакомился в крепости, в Петербург отправился Вадим Шумилин. Как успела шепнуть ему дочь воеводы Надежда, человека этого хорошо знал царь Николай, а отец Вадима при государе был кем-то вроде ближнего боярина. Да, непростой вьюнош, хотя и держался он со всеми просто.

На полянке возле крепостной стены все остановились, попрощались и стали ждать, когда появится светящаяся арка, через которую им нужно было пройти, чтобы попасть в стольный город царя Николая.

От волнения у Онуфрия даже во рту пересохло. Князец местный и девица тоже волновались, а вот воевода, его дочь и Вадим Шумилин перебрасывались шутками и с нетерпением ждали встречи со своими друзьями.

Неожиданно посреди поляны появилась светящаяся точка, которая стала расти, превратившись вскоре в ворота, за которыми Онуфрий увидел березовую рощу и людей, одетых в нарядную одежду. Он сразу понял, что их встречают не царские слуги, а те, кто правит и рядит в государстве Российском.

– Вперед, друзья! – скомандовал полковник Щукин и первым шагнул в открывшийся перед ними проход. С бьющимся сердцем Таояте Дута и остальные отправились вслед за ним. Когда все миновали чудесную арку, она на глазах стала уменьшаться и вскоре превратилась в яркую точку. Потом и она погасла.

Онуфрий растерянно огляделся по сторонам. Щукин и его дочь стояли рядом с высоким мужчиной, одетым в нарядную одежду. На груди у него сияли кресты и парсуны – должно быть, ордена. Вадим обнимался с пожилым мужчиной, чем-то похожим на него.

«Ага, – подумал Онуфрий, – это, наверное, батюшка Вадима, тот самый, который был ближним боярином царя. А где же сам царь?»

Онуфрий набрался смелости и подошел к юной девице, которая стояла чуть в стороне от встречавших. Она была необыкновенной красоты, но одета просто.

– Прости меня, Христа ради, боярышня, – сказал он. – Я человек простой и порядков ваших не знаю. Правда, что сюда приехал встречать нас сам царь-батюшка? Извини, если я сказал глупость, и не гневайся