Взлетная полоса - Фридрих Незнанский

Во всех этих потоках поношений просверкивало некое рациональное зерно – у Шиллера глаз верный! – но было и много напрасной ругани. Изнуренный рабочими перипетиями, Сергей притаскивался домой, но и тут не находил он вожделенного мира и покоя. Законная супруга Лена ела его поедом и ставила в пример Кирилла, с которым тогда, много лет назад, могла остаться, вместо того чтобы связываться с таким ничтожеством. Сергей не спорил с женой: во-первых, себе дороже, а во-вторых, она кругом права. Был хороший работник, крепкий профессионал, но не более того, а теперь скатывался все ниже и ниже. В то время как репутация «Гаррисон Райт» набирала обороты и стремилась ввысь, как могучая ракета. И тогда Сергей полез на антресоли и, предварительно сгрузив на пол позабытые сервизы, скукоженные от долгих зим ботинки с коньками, перевязанные шпагатом черновики своей научной работы и еще целый ворох всякой чепухи, в которой сконцентрировались прожитые годы и ненужный жизненный опыт, достал пенополистероловую коробку из-под мини-пылесоса. А краску акварельную, серебристые ванночки, купил в магазине для художников…

Можно осудить его за то, что он сделал. Даже нужно. Но ведь это была всего лишь шутка. И еще – напоминание. Сергей не хотел скрываться. Наоборот, он хотел, чтобы Кирилл моментально просек, чьих это рук дело. Сыщикам не сказали, что было в той смешной «бомбе» помимо воздушного шарика. А ведь хотя пылесос и назывался «мини», коробочка оказалась вместительная. Так вот, там лежали черновики их общей статьи, опубликованной в научном журнале, когда о рекламном бизнесе и речи не шло. Черновики Сергей тоже обнаружил на антресолях – и не мог не использовать, раз уж под руку подвернулись. А еще, помимо прочего, вложил пустой флакон из-под духов, которые предпочитала Лена в те годы, когда они оба были в нее влюблены…

Кирилл понял. Кирилл все просекал с первого раза, этого у него не отнять. Уже не отнять… Правда, воспринял все по-своему. Со стороны Сергея в розыгрыше чувствовался горький упрек, попытка досадить. Но Кирилл оказался благородней и расценил это как намек: нельзя забывать друзей! Отогнал охранников, категорически отказал милиции в возбуждении уголовного дела. А вечером нагрянул к Сергею и Лене в гости, принеся милые сюрпризы и выпивку: все подобающе-дорогое, но ровно настолько, чтобы не оскорбить богатством людей, чье финансовое положение не так блестяще. Вспоминали отлетевшие навсегда годы, соучеников и преподавателей, то и дело смеялись. Сфотографировались в разных ракурсах вместе с «бомбой»; одно фото представляет Кирилла, который, задрав ноги и высунув язык, лежит с половинкой развалившейся коробки на голове: якобы «бомба» взорвалась и его контузило! Да, нечего сказать, отменный выдался вечерок! А вот завершился не так чтобы очаровательно, на какой-то пронзительной, грустной и в то же время коробящей ноте. Кирилл то ли опьянел, то ли расслабился в дружеской обстановке – и разоткровенничался.

– У тебя, Сережа, по крайней мере, есть прочный тыл, ты отхватил в свое время Ленку, – говорил он, не стесняясь здесь же сидящей Лены. – А вот мне не повезло. И если тебе вдруг придет в голову позавидовать моим карьерным успехам, помни, что моя семейная ситуация незавидная.

– Кирюша, что ты, у тебя такая красивая жена, – попыталась исправить впечатление Лена.

– Красивая? Ну да, в этом главное ее достоинство, – недобро усмехнулся Кирилл. – Я только ее красоту и видел, когда женился. Надеялся, этого хватит по уши… И не видел, что Ольга – дура. Корыстная дура! Нет, не думайте, что она в буквальном смысле двух слов связать не может… И начитанная, и способна поболтать на модные темы. Но при этом – не хватает ей элементарной женской мудрости, которую можно найти у обыкновенной домохозяйки. Женщина всегда дура, если она неспособна быть женой, матерью. Я хочу детей, а она беспокоится о фигуре! Я считаю, что женщина не может не любить детей. Когда она родила, она всецело посвящает себя новому человеку, живет его интересами, не переносит, когда оказывается вдали от ребенка, – и это так прекрасно…

Лена, предпочитавшая то и дело сплавлять сына Пашку своим родителям, у которых он проводил большую часть учебного года, так и вспыхнула. Сергей, не желая, чтобы они разругались (вся его конфликтность исчерпалась этим первоапрельским, или, точнее, второапрельским, розыгрышем), постарался все сгладить и затушевать. Однако приятная атмосфера весеннего вечера и дружеского общения заискрила грозовыми разрядами. Грозы не произошло: Кирилл, почувствовав неловкость, поспешил уйти. И хотя расстались они с улыбками и пожеланиями почаще встречаться, старательно делая хорошие мины при плохой игре, возобновления прежней дружбы не последовало. Если в течение вечера Сергей подумывал о том, чтобы, бросив Шиллера, предложить свои услуги «Гаррисон Райт», то впоследствии подобные мысли его не посещали. Да и Шиллер исправился, сказал, что не всегда бывает прав. Для него это уже извинение…

… – Я понимаю, это выглядит подозрительно, – смиренно подытожил Сергей Иванов. – Наверное, вы вправе мне не верить… Но я могу показать фотографии с той дружеской вечеринки. Могу предъявить свою часть «бомбы» – мы с Кириллом поделили ее пополам…

– Если понадобится, мы к вам обратимся, – солидно сказал Антон. – А сейчас хотелось бы побеседовать с вашим начальником, Шиллером.

Ярослав Иванович Кутепов не любил природу.

Так уж исторически сложилось, еще с тех отдаленных времен, когда Славику исполнилось девять лет. День рождения всегда был главным праздником в маленькой Славиковой жизни: волшебное сочетание этих двух слов означало сборище друзей, подарки, воздушные шарики, привязанные к спинке кровати в его комнате, торт, разукрашенный кремом неземной белизны, который и есть-то жалко, и в то же время блаженно замираешь от сознания, что это все принадлежит тебе – весь этот дивный день, как вкусный торт, от которого ты медленно, чтобы продлить удовольствие, откусываешь по кусочку… А по завершении торжественной части – с поздравлениями и приемом гостей – вернувшиеся к этому времени с работы мама и папа поведут «новорожденного» в парк – кататься на аттракционах. Да, вот это уж праздник так праздник! Жаль, что он, как поется в песенке крокодила Гены, только раз в году, зато есть о чем потом вспоминать целый год.

Тот фатальный девятый день рождения выпал на воскресенье. Так совпало – первое воскресенье июня. Мама и папа целый день дома, а это сулит дополнительные удовольствия. Родители намекали, что готовят ему на этот день рождения что-то особенное, какой-то необыкновенный сюрприз, от предчувствия которого у Славика замирало сердце. «Гостей звать не будем», – сказал папа, и Славик никого не звал, тем более что большинство друзей-одноклассников разъехались – кто в лагерь, кто в деревню, кто на море. Правда, Игорь и Мишка, живущие в соседнем доме, с которыми он дружил еще с песочницы, разочарованно протянули: «У-у, Славка, зажал день варенья!» – но возражать не стали. Как тут возразишь, если родители приказали гостей не звать? Наверное, на празднике будет что-то совершенно необыкновенное – то, что предназначено только для одного ребенка, а на всех, извините, не делится…

– Расскажешь потом, что было? – попросили Игорь и Мишка.

– Само собой, расскажу, – ответил Славик, заранее гордясь своей избранностью. Конечно, расскажет, наслаждаясь их вытянутыми, позеленевшими от зависти лицами. Славик любил, когда ему завидовали; должно быть, потому, что сам постоянно терзался завистью – к тому, кто получил за контрольную по русскому более высокую оценку, к тому, кто принес в класс новую замечательную игрушку… А вот теперь и у него будет что-то, чем он может похвастаться перед другими! Скорей бы это случилось! В ночь накануне дня рождения Славик долго ворочался с боку на бок, строя догадки относительно того, что ждет его завтра, и за этими догадками не заметил, как заснул…

Сюрпризы начались с самого утра, но не сказать чтоб приятные. А кому, скажите на милость, понравится, если в день рождения его разбудить рано, точно в школу? Даже не совсем так: школа от Славикова дома располагалась через дорогу, в пяти минутах ходьбы, и раньше половины восьмого его даже зимой не поднимали. А тут, здрасте вам пожалуйста, трясут за плечо в шесть часов летнего воскресенья! Сопротивляясь насилию, Славик зарылся лицом в щель между подушкой и ковриком, висевшим на стене, но папа решительной рукой раздернул занавески, и хлынувший в окно свет летнего солнца положил конец попыткам как следует выспаться. Родители запели на два голоса: «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете…» Славик, протирая слипшиеся глаза, терпеливо пережидал это вокальное вступление.

– С днем рождения, сын! – провозгласил папа. – Сегодня мы с мамой – раз в кои-то веки – свободны. И в честь такого случая мы – все вместе, всей семьей – отправляемся…