Особый отдел - Николай Чадович

Людочка, благодаря юному возрасту ещё не утратившая природной свежести, управилась всего за двадцать минут. Тем не менее, когда она спустилась вниз, Вани там уже не было – наверное, слинял, не выдержав долгого ожидания.

Людочка ещё не решила для себя, радоваться этому обстоятельству или, наоборот, горевать, когда со стороны детской площадки, где резвилась какая-то в пух и прах разряженная девчушка, донеслось сердитое:

– Ну наконец-то!

– Ваня, это ты? – всплеснула руками Людочка. – Никогда бы не узнала! Просто симпомпончик какой-то.

И действительно, гений тайного сыска Ваня Коршун выглядел просто восхитительно – белая пышная юбочка, такие же гетры, ангельские локоны на головке, розовые банты.

Лишь подойдя вплотную, можно было подивиться странной блеклости детской кожи и уколоться о пронзительный взгляд серых глазёнок.

– Не шуми, сестрёнка, – посоветовал Ваня. – Лучше прикинь, как мы смотреться будем.

– По-моему, классно. – Людочка встала рядом с ним. – Конечно, я для такого большого ребёнка чересчур молода, но в этом даже есть некоторая пикантность.

– Пикантность есть, – согласился Ваня. – Особенно если мне в сортир приспичит. Сунусь по привычке в мужской…

– Не волнуйся, на правах мамы я отведу тебя куда следует… И каковы же наши планы?

– По дороге узнаешь. А сейчас надо курнуть напоследок, – он извлёк из-под юбочки пачку сигарет. – Будешь? Ах, прости, я забыл, что ты беременная!

– Вот и закурю вам назло!

Они дружно задымили – Ваня как портовый буксир, а Людочка с изяществом английской королевы. Та, говорят, постоянно балуется сигаретами в туалете Букингемского дворца.

Появившаяся на балконе второго этажа дама в затрапезном халате ужаснулась:

– Что же это на свете делается! Совсем стыд потеряли! С ясельного возраста никотином травятся! А ты, мамаша, куда смотришь? Потворствуешь? Вот я сейчас участкового позову!

– Молчи, лахудра, – сказал Ваня с полным спокойствием. – Иначе я сейчас на балкон запрыгну и твой поганый язык вместо прокладки «Тампакс» использую.

Схватившись за сердце, дама исчезла в комнате, а Людочка сказала:

– Пойдём отсюда. А то она и вправду куда-нибудь заявит. Я эту скандалистку знаю.

– Пойдём, – ответил Ваня, отправляя в рот ментоловую конфету. – Но это окошко я на всякий случай запомню.

На улице Ваня сразу взял Людочку за руку и свой обычный шаркающий шаг сменил на изящную балетную походочку.

– Пока мы наедине, ввожу тебя в курс дела, – сказал он. – Весь вчерашний день я рыскал вокруг места гибели Голиафа, однако ничего нового так и не узнал. Район там уникальный – ни одной камеры слежения поблизости, а население сплошь страдает провалами памяти.

– Наверное, йода в воде маловато, – сказала Людочка, не забывая поглядывать на своё отражение в витринах.

– Насчёт йода ничего не скажу, а вот культуры у них действительно маловато. Потому и пьют что ни попадя… Интересовал меня главным образом старик, о котором упоминали свидетели. Был он явно не из местных. Значит, приехал откуда-то. И, скорее всего, не за рулем. Тогда я дал объявление в так любимое таксистами и частными извозчиками «Авторадио». Вот его примерное содержание: «Разыскивается мужчина преклонного возраста, страдающий амнезией, пропавший такого-то числа, в такое-то время, в таком-то месте. Заранее благодарим за любые сведения».

– Шедевр, – с сомнением произнесла Людочка. – Никто на такую туфту не клюнет.

– А здесь ты не права, сестрёнка. Несколько человек уже откликнулись. Всех я пригласил в одну и ту же кафешку, но на разное время. Именно туда мы сейчас и направляемся.

– Мне кажется, это палка о двух концах, – сказала Людочка. – Даже если мы и получим какие-то интересующие нас сведения, в чём я очень и очень сомневаюсь, неизвестные злоумышленники узнают, что ими кто-то интересуется.

– Во-первых, это не факт. А во-вторых, пусть узнают. Для того, чтобы поймать зайца, его сначала нужно спугнуть.

– Но ведь мы имеем дело не с зайцами, а, можно сказать, с саблезубыми тиграми! Эти твари тоже могли одним махом оторвать человеческую голову.

– И где же они сейчас? В палеонтологических музеях! А люди живут и процветают. И вообще, сестричка, это не твоего ума дело. Мне приходилось охотиться на самых разнообразных хищников. Двуногих, естественно. Осилим и этих, пусть только сунутся.

– Как я понимаю, все переговоры поручаются мне?

– Ну не мне же! Люди обхохочутся, если я начну задавать им вопросы.

– А как насчёт вознаграждения?

– Какого вознаграждения?

– В объявлении есть слова: «Гарантируется щедрое вознаграждение». Ты разве забыл?

– Ах, это… – Ваня досадливо поморщился. – Покажешь своё удостоверение. Нет, не годится! – спохватился он. – Мы ведь работаем негласно… можно иначе сделать. Если нас прижмут, попросись отлучиться по нужде. И гуляй себе! А я вроде как в залог останусь. Никто не заподозрит, что ты способна бросить родную дочь.

– На себя, значит, стрелки переводишь? Смотри…

– За меня не беспокойся. Я как колобок. От любого зверя уйду.

– Но ведь колобка в конце концов съели.

– Съели, – кивнул Ваня. – Но случилось это в глухом лесу. А мы находимся в огромном городе, населённом доверчивыми и участливыми людьми. Если маленькая девочка вдруг закатит истерику, обвиняя взрослого дядю в грязных домогательствах, то ему мало не покажется. Хорошо, если милиция вовремя успеет. А иначе хоронить придётся в закрытом гробу.

– Ушлый ты, Ваня, как валенок, – сказала Людочка. – Только мне всё это как-то не по душе. Ты используешь людскую доброту в корыстных целях, а это нечестно. Неужели твоя совесть приемлет такое поведение?

– В прошлом году я обезвредил трёх амуриков, то есть маньяков-педофилов. И в этом уже одного. В среднем на счету каждого маньяка числится до пятнадцати жертв. Мой последний крестник попух на четвёртой, то есть на мне. Вот и посчитай.

– Какие ужасные существа эти люди. Иногда мне становится стыдно, что я принадлежу к их числу.

– Это хороший признак. Значит, душа твоя ещё не зачерствела. Но в отчаянье впадать не следует. Хотя бы потому, что прекрасный город, по которому мы сейчас топаем, создан людьми… А пока тормози какую-нибудь тачку… Не забывай, что ты мама, а я твоя маленькая дочка. У меня ножки устали.

Местом условленной встречи Ваня избрал кафе под названием «Ротонда» – довольно миленькую западню, имевшую один-единственный выход и надёжные решётки на окнах, выполненные в форме затейливых кружев.

В совдеповские времена сюда заманивали состоятельных заезжих фарцовщиков и намеченных для перевербовки иностранных агентов. С той достославной поры в кафе мало что изменилось. Осталось прежним и название, на блатном жаргоне означавшее тюрьму, и амбал за стойкой, от которого так и веяло казённым домом, и скудное меню, состоявшее из коньяка, вина, растворимого кофе, соков, пирожных и единственного сорта мороженого.

Все эти подробности, не предназначенные для посторонних ушей, поведал Людочке Ваня Коршун, по праву считавшийся здесь завсегдатаем.

Первый клиент – типичный клерк средней руки – явился точно в назначенное время, что делало ему честь уже само по себе, вне зависимости от ценности предоставленной информации. Поскольку Людочка и Ваня были единственными посетителями кафе, он направился прямиком к их столику и вежливо осведомился:

– Извините, это вы интересуетесь пропавшим старичком?

– Да-да, – подтвердила Людочка с улыбкой, хотя и обворожительной, но слегка потерянной, как того и требовали данные обстоятельства. – Я вас слушаю. Не желаете ли что-нибудь заказать?

– Спасибо, не надо. Я на минутку со службы вырвался… А по телефону у вас голос какой-то другой был.

– Это потому, что мама всё время плакала, – просюсюкал Ваня.

– Ах, простите… Но не исключено, что всё образуется. Видел я весьма странного старичка. Как раз в указанное вами время. И приблизительно в том же месте.

– Вы лучше сначала всё расскажите, – перебила его Людочка. – Сами понимаете, что для нас важна каждая деталь.

– Ну да… Конечно… Только рассказывать, собственно говоря, нечего. Встал я пораньше, чтобы кое-какие делишки до работы утрясти. Выехал со двора. Меня и тормознули. Вообще-то я пассажиров не беру, но тут решил немного на бензин подзаработать.

– Кто вас тормознул?

– Мужчина. Средних лет. Самой обычной наружности. Правда, в руках у него была трость. Странная такая трость, с массивной рукояткой. Наверное, дорогая. Сейчас ведь трости опять в моде.

– Подождите, а при чем здесь старик?

– А старик, едва я остановился, словно из-под земли возник. Уж он-то явно был не в себе.

– Почему вы так решили?

– Трясся весь и говорил невпопад.

– Кому говорил?

– Молодому.

– Так они вместе были?

– Конечно. Когда старик уселся на заднее сиденье, молодой ему трость передал.