Догонялки - В. Бирюк

Обычным просительным рефреном туземных старейшин в адрес «белых рыцарей» было:

— Только девок не надо. Позор же. Их потом замуж никто не возьмёт.

Если порка кнутом стала считаться «позорной казнью» к началу 18 века, то к началу 20-го этот оттенок «позорности» распространился в России и на наказание плетью. До этого поротых плетью, в отличие от обработанных кнутом, мужчин не считали обесчещенными и, обычно, сразу же приговаривали и ко второму наказанию: к роли «защитника отечества» — отдавали в солдаты.

Эта оценка — «стыдность» — появилась, отчасти, из-за того, что к концу 19 века несколько изменилась технология исполнения наказания.

Некрасовскую «крестьянку молодую» били публично плетью на Сенной площади за невозврат долга её мужем. При этом женщина была обнажена сверху до пояса, и удары наносились исключительно по спине.

Сходным образом пороли в середине 18 века благородную красавицу Лопухину. Она оставалась в нижней юбке, когда помощник палача, схватив её за руки, закинул её обнажённой грудью себе на спину. Вот на таком «динамическом» подвесе фрейлина двух императриц и получила указанное количество ударов. Потом ей, по воле императрицы, урезали язык. С чего, собственно, и начинается служба матушке-государыне у мальчиков в «Гардемаринах».

Однако и на Руси, и в России, достаточно широко использовалась и другая форма порки плетью. Когда женщина обнажалась не сверху — от шеи до пояса, а снизу — от пяток до шеи. Долгое время это была частная, «домашняя», «приватная» форма наказания.

Понятно, что площадь обработки при таком «приватном» подходе существенно увеличивалась. Что увеличивало и вариации воздействия.

Для порки женщин и девушек довольно часто использовалась именно вот такая, как у меня здесь, «гладкая» плеть. Не нанося существенных повреждений кожному покрову в виде рваных шрамов, «гуманный» инструмент обеспечивал лучшее сохранение внешнего вида, «товарной ценности» конкретной «особи прекрасного пола».

Однако человеческое тело состоит на две трети из воды. Каждый удар плетью вызывает в этой жидкостной системе соответствующую отдачу — гидравлический удар. Если плеть бьёт не «в классике» — по плечам, по спине, а по пояснице и ниже, то в зону распространения гидравлических ударных волн попадают и органы, обеспечивающие репродуктивную функцию. Волны сжатия, прокатываясь по этой части тела, кое-что там сдвигают или разрывает. После порки — снаружи все вполне, а вот функция… не функционирует. «Репродукция»… не репродуцируется.

Не об этом ли у Пушкина в издевательском:

«Заступники кнута и плети,О знаменитые князья,За всё жена моя и детиВам благодарны, как и я».

Бездетность для крестьянской семьи — катастрофа. Не только в психологическом, социальном, физиологическом, религиозном… смыслах. Просто — экономически. Нет детей — некому будет кормить в старости. Старость здесь наступает быстро: сорокалетнего Илью Муромца противники в былинах регулярно называют стариком.

Эту же технологию щадящего, «приватного», метода наказания воспроизводило в своих поместьях всю русскую и российскую историю и «верная опора трона и государства Российского» — благородное дворянство.

При этом один из важнейших аргументов в пользу именно такой формы наказания не озвучивался, но вполне всеми ощущался.

Всё средневековье воспитание подрастающего поколения носило преимущественно домашний характер. В крестьянских же семьях — почти исключительно. Даже и вообще: мальчики до 4–6 лет всегда воспитывались на женской половине дома. Я уже говорил, что человеческая психика на 80 % формируется к 5 годам. Это формирование включает в себя и базовые социальные и гендерные стереотипы поведения, и само-позиционирование в обществе.

Домашнее воспитание обеспечивало устойчивое воспроизводство семейных, особенно по материнской линии наследуемых, традиций, понятий, психотипов и социальных стереотипов. Однако выросшая в «неблагонадёжной» семье девушка, носительница такой системы взглядов, подвергнутая порке, пусть даже и «гладкой» плетью, но в «приватном» стиле, потомства часто не давала. Соответственно, ей некому было передать «противуправные» взгляды, усвоенные ею в родительском доме.

Такой непрерывно действующий несколько столетий «мягкий геноцид» в отношении собственного народа, обеспечивал прерывание генетических и мировоззренческих линий на уровне как отдельных семей, проявлявших то или иное «инакомыслие», так и на уровне общин или целых провинций.

Например, для «гена рискованности», связанного со склонностью человека к риску, авантюрам, новациям, стихосложению, гиперактивности, резким эмоциям и либерализму, разброс в 21 веке составляет от 0 % у китайцев, до 78 % у американских индейцев. При том, что аборигены Америки генетически наиболее близки именно к азиатской расе.

В Европе данная генетическая особенность наиболее выражена у ирландцев. Я уже писал об особенностях «кельтского характера» применительно к древним пруссам.

В состоянии «дикости человечества» этот ген обеспечивал более высокую профессиональную эффективность охотников, лучшее пропитание и, соответственно, выживаемость их потомства. Но «неолитическая революция» — переход от пассивного собирательства к интенсивному сельскому хозяйству, лишил «охотников» их преимущества в качестве и количестве добываемой пищи.

А отрицательные свойства: конфликтность, вздорность, импульсивность — остались. В сельскохозяйственных социумах, особенно с длительной историей существования жёстких иерархических социальных систем, типа Китая, эта генетическая особенность со временем подавляется полностью.

Один из методов современной генетики — «близнецовый анализ», используемый при изучении наследственно обусловленных поведенческих свойств человеческой личности, применяет трёхчастную модель: разделяются степени влияния гена, семьи и среды.

«Приватная порка» уменьшала вероятность передачи такого, возможно — социально-инновационного, «бунтовщического», гена по наследству. Причём как по женской, так и по мужской линиям. «Подобное тянется к подобному» и браки часто заключаются между людьми с близкими свойствами, со сходными взглядами и реакциями на мир.

Она же исключала и влияние «неблагонадёжной» семьи на «подрастающее поколение», ибо некому было в такой семье передавать свои поведенческие нормы.

А окружающая среда в Российской Империи и Московской Руси состояла из сельскохозяйственной общины и крепостного права. Что тоже действовало вполне «по-китайски».