Там, где поют соловьи - Елена Чумакова

окна, провожала взглядом съежившуюся от холодного ветра фигуру Лео. За ним на едва припорошенной мостовой тянулась четкая цепочка черных следов. Проехавший экипаж перечеркнул пунктир двумя жирными линиями. И вот уже не видно следов Лео, да и сам он скрылся из освещенного фонарем пространства. От окна тянуло холодом. Агата плотнее закуталась в шаль и все смотрела в окно на серые громады домов, темные неспокойные воды Фонтанки, беспросветную пелену туч. Вспомнила, как год назад в памятное утро из этого же окна любовалась танцем пушистых снежных хлопьев, принарядившимися в белые одежды домами и мечтала о подвенечном наряде. Казалось бы, все сбылось: она живет в этом прекрасном городе с любимым человеком, два месяца назад благополучно разродилась дочкой, хорошенькой копией Лео с рыженьким нежным пушком на темечке, но что-то неуловимо изменилось в отношениях. Он уже не бежал домой, как прежде, а приходил уставший, иногда раздраженный, реже улыбался и шутил. Все стало как-то обыденней.

В соседних квартирах кто-то из жильцов сел за фортепиано, принялся повторять гаммы. Это живо напомнило Агате Бирск, родительский дом, занятия Маняши. Вспомнились отец, сестры… Что-то они сейчас делают? Как же ей сейчас не хватает их общества! Нет, они ее не забывают, пишут регулярно. Но разве письма могут заменить живое общение, голос, улыбку, ласковое прикосновение? Агата только-только привыкла к тому, что у нее есть сестры, отец, как жизнь снова разлучила их. В провинциальном Бирске она скучала по блеску и комфорту столичного города, его особой атмосфере, богатой событиями и впечатлениями жизни. И вот она здесь. Почему же так тоскливо у нее на душе? Так тянет в уютный мирок отцовского дома, так хочется увидеть всех домочадцев, даже несносного Григория! Нет… его, пожалуй, не хочется… А вот сестер, отца ей очень не хватает! Вспомнилось, как засыпала под соловьиные рулады… Запах черемухи, плывущий с Сокольей горы… Блики солнца на скошенном потолке ее мансарды по утрам… Так и жить ей теперь с разорванной надвое душой: часть души здесь, в Петербурге с любимым и дочкой, а часть осталась в Бирске, в родительском доме.

Из детской кроватки раздалось сначала кряхтение, а затем громкий крик: дочка требовала свой завтрак. Время размышлений закончилось. Агата поспешила к ней, освобождая грудь. Взяла на руки это удивительное создание, еще недавно бывшее частью ее, а теперь вдруг оказавшееся отдельным от нее человеком, со своей внешностью, характером, желаниями и потребностями. Она смотрела, как деловито, энергично дочь сосет молоко, и думала, что им еще предстоит узнавать друг друга и учиться жить вместе.

Долго обсуждали, какое имя дать доченьке. Агате хотелось назвать ее русским именем, Лео считал, что имя должно звучать привычно для Америки. А пока думали и решали, он называл малышку «звездочка моя». Звучало это красиво. Так и родилась у него идея назвать девочку редким именем Стелла – звезда. И Агата уступила, главное, чтобы отец любил дочку, а уж для нее, для матери, она с любым именем – свет в окошке.

Начинался новый хлопотный день, точно такой же, как вчерашний… и позавчерашний. И завтра будет все то же самое. Все приключения, развлечения и удовольствия столицы теперь не для Агаты. У нее образовался свой мирок, в котором развлекаться просто некогда. Порой она с тоской поглядывала на книги по медицине, думая, что врача из нее, похоже, так и не получится, что она безнадежно отстанет от своих коллег-мужчин. Им ведь не приходится ни рожать, ни кормить, они могут погрузиться в профессию, а она нет. Неужели женщина только и годится на то, чтобы стирать, готовить, убирать, рожать? Как Анна… Паня… Ну уж нет! Она вернется в медицину, вот только дочка немножко подрастет. И у Глаши, и у Натальи получилось заниматься выбранным делом, и у нее получится!

Глава 14. Петербург

Март – июнь 1914года, Петербург

Выйдя из дверей хирургического корпуса Военно-медицинской академии, Агата вдохнула весенний воздух полной грудью. Весна в Петербурге остро пахла свежими огурцами. В первый год пребывания в столице она удивлялась, откуда этот бодрящий аромат, если огурцов еще в помине нет? Оказалось, что так пахнет рыба корюшка, которая весной в изобилии появляется во всех рыбных лавках города.

Агата легко перепрыгнула через лужу, улыбнулась часовому в воротах и бодро зашагала по мостовой Нижегородской улицы в сторону Боткинской. Она готова была улыбаться каждому встречному, даже воронам, сидящим на ограде, ведь ее только что приняли на работу! Да не куда-нибудь, а в хирургическое отделение знаменитой Военно-медицинской академии! Форпост медицинской науки! Конец однообразным будням. Совсем другая жизнь начинается. У каких именитых врачей она сможет учиться! Вот спасибо милым сестрам! Ведь это они нашли и отправили к ней из Бирска няню для трехлетней Стеллочки – шестнадцатилетнюю девушку-сиротку.

Нафиса была ученицей Натальи и Юлия. Так себе ученицей, ни особых способностей, ни прилежания не проявляла. Но когда в семье девушки произошло несчастье, она осиротела, и некому стало платить за ее обучение, Наталья твердо решила, что Нафиса должна закончить гимназию. Юлий Мефодиевич жену поддержал. Бирское театральное общество устроило благотворительный спектакль. Деньги на обучение были собраны, и Нафиса поселилась в доме Горюшкиных. Девушка оказалась хорошей помощницей, и характер имела покладистый. После того, как она окончила гимназию, сестрам пришла в голову идея отправить ее в Петербург в качестве няни для маленькой племянницы. Все ж таки не совсем посторонний человек. Девушка за предложение ухватилась. Что-что, а практическая сметка у нее работала. Она понимала, что в маленьком Бирске ей, бесприданнице, в лучшем случае светит судьба горничной, гувернантки или приживалки при богатой купчихе. Нафиса видела в зеркале, что хороша собой, но кого в башкирском уезде удивишь блестящими миндалевидными очами на смуглом лице, теплым румянцем на высоких скулах, антрацитовыми косами ниже пояса, спиральками кудряшек на висках? Здесь таких красавиц много. А столица в ее представлении сулила куда больше возможностей. Там, на фоне белотелых белобрысых северянок, ее башкирская красота засияет как изумруд. Кто-то же должен это заметить! Ехать в столицу, к чужим людям было страшно, но там ее могла ожидать совсем иная судьба. В Петербурге столько богачей! Обязательно один из них заметит ее и влюбится, и будет она богата, любима и счастлива! Всенепременно! Надежда, стремление увидеть, попробовать другую жизнь оказались сильнее страха. Нафиса решилась на крутые перемены. Само путешествие по железной дороге, через Москву, произвело на нее сильное впечатление. Вот она, настоящая жизнь! Кипит, бурлит вокруг! Не то что в их сонном захолустье.

На вокзале она, как научил Юлий Мефодиевич, наняла