Там, где поют соловьи - Елена Чумакова

Подошел день отъезда. Лео Гарсиа спешил. Последние формальности улажены, пора выезжать на пристань. Он поднялся по лестнице, как раньше, через ступеньку, открыл дверь своим ключом.

– Эй, Агата, дочка, вы готовы? Быстренько, быстренько, мы выезжаем! Извозчик у парадного.

Ему ответила непривычная тишина. Он заглянул в одну комнату, другую, на кухню. Пусто. В прихожей стоял только один саквояж – его, чемоданов жены и дочки не было. Лео подумал, что они уже отправились на пристань, видимо, выехали пораньше, чтобы проводить няню Стеллочки на вокзал. Что-то такое Агата говорила, но он был занят своими мыслями, не вникал. Раздумывать было некогда. Он подхватил свой багаж, положил ключ на подзеркальник в прихожей и вышел, захлопнув дверь. На кухне под стулом осталась незамеченной сметенная сквозняком записка.

Корабль, отправляющийся до Либавы, уже стоял у причала. На пристани, в ожидании трапа, толпились пассажиры. Агаты и Стеллы среди них не было. «Опаздывают? Задержались на вокзале? Не нашли извозчика?» – с беспокойством думал Лео, вглядываясь в подъезжающие экипажи. Минуты безнадежно убегали. Он уже догадывался, что произошло, но еще отказывался верить своей догадке, еще надеялся. Последним поднялся на борт. Заработали машины, лопасти колес все быстрее шлепали по воде, причал отдалялся, а Лео в растерянности всё высматривал две знакомые фигурки…

Всю предыдущую неделю ему было не до семейных разборок, и он не задумывался, что происходит в душе Агаты. А зря. Надо было выслушать, убедить. Но сожалеть об этом поздно. Не ожидал он такого поступка от жены… Выходит, плохо ее знал. Мысль о дочке обожгла огнем, заставила забыть обо всех других проблемах. Неужели он ее больше не увидит?! Лео готов был броситься назад вплавь, но берег отдалялся с каждой минутой. Волной поднялась злость на Агату. За что она так с ним поступила?! Чего ей не хватало? Разве он был плохим мужем? Плохим отцом? В конце концов, ну и оставалась бы в своей России, но как посмела оставить его без дочки?! И никогда больше детские ручки не обнимут его нежно, и никогда больше не пощекочет малышка его ухо своим носиком, изображая ежика!

– С вами все в порядке? – раздался рядом участливый женский голос. Лео понял, что по-прежнему стоит на корме, вцепившись в поручень, и мычит от душевной боли. Между тем, корабль вышел в открытое море. Берег таял в дымке. Слегка штормило. Судно заплясало в волнах. Морские брызги попадали на одежду. Лео оторвал взгляд от едва различимых очертаний города и пошел в каюту. В конце концов, осталась маленькая надежда, что Агата с дочкой просто опоздали на корабль и приедут в Либаву поездом. Он убеждал, успокаивал себя, но уже чуял, что это пустые надежды, что это конец.

Пять лет назад он отправился из родного дома в увлекательное путешествие полным надежд и радостных предвкушений молодым человеком, а возвращался мужчиной с раненой душой. Цена его беспечности оказалась высока.

Тропинка огибала забор дачи, крайней в поселке под Сестрорецком, и вела в сосновую рощу. Солнечно-рыжие стволы уводили взгляд в небо, туда, где шумели на свежем ветру их кроны. Воздух в пронизанной солнцем роще был наполнен запахами сосновой смолы, душистых трав. Меж сосен виднелись на ковре из опавшей хвои цветущие куртинки черники и костяники, обещая обильный урожай ягод.

На повороте тропинки, возле кучи дачного мусора, топтались неуклюжие толстые птицы, похожие на гусей, только с короткими шеями. Завидев людей, они нехотя, вразвалку отбегали в сторону. Одна из птиц шумно взмыла в небо. Только тут Агата поняла, что это чайки! Те самые прекрасные белые птицы, свободно и бесстрашно парящие над морскими волнами. Как красивы и чисты они в родной стихии! И как неуклюжи на земле. Стелла, топая ножками и размахивая руками, побежала в толпу птиц. Те, пронзительно крича, захлопали крыльями, тяжело поднимая свои тела ввысь.

– Зачем ты это сделала? – спросила Агата.

– Так красивее, – объяснила дочка.

Но лишь парочка птиц полетела в сторону моря, остальные, сделав круг, вновь опустились рядом с помойкой.

– А здесь сытнее, – рассмеялась Нафиса.

Девушка сильно расстроилась, узнав, что семья, дающая ей кров и заработок, собирается уезжать. Она только начала входить во вкус жизни в столице. Ей так хотелось стать такой же смелой, независимой, нарядной, как другие девушки-петербурженки: продавщицы, цветочницы, фабричные работницы, которых она встречала на улицах. А сколько симпатичных кавалеров вилось около них! А она, Нафиса, чем хуже? Вот скопит денег, купит себе новые ботиночки на каблуках, юбку, кофту с пышными рукавами, глядишь, и для нее найдется воздыхатель. Возвращаться в провинциальный Бирск ей совсем не хотелось. Что хорошего могло там с ней произойти? Но и остаться одной в огромном городе, без крова и заработка было страшно. Поэтому, когда Агата предложила ей повременить с отъездом и пожить со Стеллочкой на даче, она охотно согласилась, несмотря на то, что Агата честно предупредила, что платить ей прежнюю зарплату не сможет. Кров и еда у нее будут, а там посмотрим. Будет день, и будет пища.

Дачу Агата сняла скромную, довольно ветхую и неудобную, но зато с большой верандой. В погожий день окна распахивались настежь, ветер надувал белые полотняные занавески, и дом становился похож на парусник, плывущий по цветочной реке. Вокруг дома беспорядочно цвели тюльпаны и последние нарциссы. Вдоль забора сплошной шпалерой стояли вишни, все в бело-розовых цветах. Пахло морем и чубушником. Целое лето было впереди!

Тропинка вывела их на песчаный берег, на котором тут и там лежали огромные, поросшие мхом и очитком валуны, словно сказочный великан просыпал горсть гигантских орехов. У подножия валунов зелеными коврами на светлом, почти белом песке расстилались круглые куртины цветущего шиповника.

Стелла с помощью няни вскарабкалась на один из валунов, Нафиса влезла следом, и обе притихли, разглядывая никогда не надоедающее чудо – бескрайнее море, бледно-голубое, словно выцветшее, все в белых барашках неспокойных волн, бегущих нескончаемой чередой. Агата прислонилась спиной к нагретому солнцем теплому боку камня, подставила лицо соленому ветру.

– Смотрите, кораблик, кораблик! – закричала девочка, показывая рукой на темный силуэт на горизонте.

Бриз донес далекий низкий гудок. Или это только почудилось Агате? Она представила, как отходит от причала корабль, навсегда увозя от нее Лео, и вдруг осознала бесповоротность того, что сделала. Ей стало страшно. Но другого пути не было. И никто не виноват, что его корни там, в Америке, а ее здесь, в России. Она это ясно чувствовала. Он не мог остаться здесь, в чужой стране. Рано или