За миг до тебя - Аглая Оболенская

Они договорились, что утром тигровый рыцарь явится пред ея светлы очи с аппаратурой, забранной из камеры хранения, и займётся вражеским аудитом: что и где, сколько куда, когда кому и так далее. Разобраться с добытой информацией им наверняка поможет Дима Рубашкин. Просто как отец и товарищ по несчастью, а не капитан экономической полиции. Инна отдавала себе отчет в том, что действуют они с Эмилем вопреки, а не по закону. У них просто не было выбора.

24.

По экрану портативного монитора нескончаемым потоком менялись цифры, буквы, знаки.

— Вот гады, защиты понаставили, — гудел себе под нос Эмиль. — Эй, Иней-джан! Уедь куда-нибудь, я нехорошим делом буду занят.

— Чем? — не на шутку встревожилась Инна.

— На нашем языке оно называется взломом. Если меня вычислят, а это маловероятно, нам будет очень плохо. Уедь, я тебя прошу! Одному мне как-то спокойней.

Она решила отправиться в интернат к Саше, Свете и ещё шестнадцати малышам. Всего полчаса потребовалось на то, чтобы плюхнуться в потрескавшееся кресло обшарпанного "Икаруса" и, глядя на мелькающие за окном пейзажи, жалеть, что никому от тебя сегодня не стало теплей.

В этот погожий апрельский денёк в интернатском дворе царило непривычное оживление. По случаю субботы смолкла рокочущая техника, словно кто-то большой и сильный поднял тяжёлый занавес и выпустил на волю чистый воздух, задорное чириканье воробьёв и отдалённую перекличку соек с дроздами-белобровиками.

Дети рассыпались по двору, как горошины, выковыривая из оттаявшей земли позабытые до зимы предметы. Тётя Нюся вынесла на веранду огромное блюдо мямликов — маленьких булочек с запечённым салом — и потрескавшийся от старости глиняный кувшин с молоком. Она заговорщически подмигнула Инне издалека, как только её увидела. Успев по ходу перетормошить несколько разноцветных помпонов и кисточек, заинтригованная Инна ускорила шаг.

Саши нигде не было видно, зато неожиданно резанул по ушам возбужденный заливистый смех Светланы Фёдоровны. Он доносился из учительской, почти что бывшей учительской.

— Да-да, спасибо! Мы вам так благодарны! Ну что вы, не стоит больше беспокоиться, спасибо ещё раз!

Меня слишком долго не было, целых два дня, подумала Инна, заранее свыкнувшись с мыслью, что новость о фонде не затмит по значимости радостные возгласы почти что бывшего директора.

— Инна, здравствуйте! Вы кстати, у нас большой праздник — Сергей нашелся! Целый и невредимый…

Виновник торжества неловко улыбался, сидя в самом углу кабинета, измученный, с густо замазанными зелёнкой ранами.

— Серёжа не пропал без вести!

Инна позволила себе приблизиться к диковатому завхозу и взять его расцарапанную руку в свои ладони. Он не ожидал от неё такой смелости, стушевался и опустил глаза. От него пахло мылом и свежим бельём, и ещё теплился застарелый дух въевшегося в кожу дыма и прелой травы.

— Сергей Али-Мамедович, я… я очень рада, что вы нашлись. Вы ведь серьёзно не пострадали?

Он отрицательно качнул головой и посмотрел на неё из-подлобья:

— Со мной всё в порядке…

Сергей почувствовал, потом увидел перемену в ней, от которой вмиг стало не по себе. Инна преобразилась и выглядела уверенной, очнувшейся от долгого сна спящей красавицей. Сквозь паутинку морщин, наложенную временем, прорезались черты былой светскости, увековеченной когда-то модными журналами. И запах, исходивший от неё, был запахом другого мужчины. Перемешавшись с её собственным, он больно ранил обоняние.

— Слава богу, Серёжа. Могу я вас так называть?

Он согласно кивнул. В кабинете стало тихо, все присутствующие наблюдали за ними, особенно раскрасневшаяся Света — эпицентр радости до этого момента.

— Где вы пропадали так долго, Серёжа? — ей нравилось выговаривать его имя, точно начинающему дрессировщику приручать диковинного зверя голосом. — Мы успели заявить о вашем исчезновении в милицию.

— Я уже позвонила в милицию, сказала, что всё в порядке, — вмешалась Светлана, — только что говорила с ними.

— Очень хорошо, — Инна не сводила глаз с Сергея, — надеюсь, они поняли.

Что поняли, о чём ты бормочешь? Выпусти его руку, немедленно! Видишь, он сдерживается изо всех сил, чтобы не вырвать её. Иннин внутренний монолог опять прервала Света:

— Инна, Сергей Али-Мамедович обнаружил кое-что и собирался нам об этом рассказать.

В подтверждение её слов пальцы Сергея дрогнули и Инна отступила, сев на диван между Зоей и Валерией Никитичной.

25.

Два с половиной, а точнее три дня назад Сергей как обычно забрал у бабы Фени приготовленное в алюминиевом бидоне молоко, прикрытое для плотности чистой марлечкой и толстой крышкой, затем заехал в церковь, передать отцу Фёдору просьбу тёти Нюси благословить детей-сирот перед отъездом в новые, специально отведённые им места жительства. На церковном дворе случайно встретил звонаря Алешу, юного паренька лет семнадцати, всё детство своё проведшего на звоннице. Алёша был смышлёным, вопреки бытующему о звонарях мнению — острослышащим и зорким пацаном. Батюшка Фёдор видел в нём преемника и помаленьку готовил к поступлению в семинарию.

Наущеный Димой Рубашкиным, Сергей спросил паренька, не замечал ли он чего необычного в округе с высоты своей полуразрушенной колокольни. Нет, не видел ничего такого, ответил тот. Тогда Серёжа зашёл с другого конца — а может раньше что-то бросилось в глаза, да позабылось? Или совсем не кажется необычным. Юный звонарь почесал затылок, взъерошив жидкие белёсые волоски, и закивал согласно — было, мол, вспомнил, и пригласил Сергея подняться наверх.

По ходу осыпающейся лестницы они договорились подделать и укрепить ступини. В храме было два этажа: второй, неубранный, пустовал. Здесь в потолке светилось квадратное отверстие — лаз на колокольню, к которому вёл прикрученный наискось деревянный настил с подгнившими перекладинами.

Старый медный колокол с тяжёлым языком красовался под самым куполом с длинным покосившимся шпилем, доступный птицам и ветрам. Тяга цивилизации к халявным цветным сплавам ещё не добралась сюда, но уже маячила на горизонте, одержимая лёгкой наживой.

— Ты бы хоть прибрался тут, — дружелюбно попенял Сергей белокурому следопыту, чекая ногой засохший, разбросанный повсюду голубиный помёт. Алёша нетерпеливо кивнул, лишь бы отвязаться, и указал рукой в сторону Сосновского леса. Лес как лес, ничего особенного, берёзки чередуются с гибкими осинами, непролазным ивовым кустом и частоколом разлапистых низкорослых елей. Сосны явно в дефиците, на горизонте маячат одна-две корабельные красавицы с общипанными верхушками, олицетворяют по всем правилам гордое название района. Мешанина, одним словом, обычная куча мала среднерусской равнины, криво рассечённая пополам неторопливой речкой.