Дикарка для Хулигана - Настя Мирная

кулак руку и заглядывает в глаза. — Я знаю, что ты не доверяешь ему, но поверь мне.

Он отшатывается, как от удара, закрывая глаза, и качает головой. Когда поднимает веки, пришибает меня яростным взглядом. Дикарка крепче сжимает руку, и я давлю в ответ, давая понять, что не сдамся.

— Если я ещё хоть раз увижу укус или синяк, то ты — труп. Если Даня… — сглатывает, перебрасывая взгляд на сестру. — Диана хоть раз из-за тебя заплачет, то тебе не жить.

С этими словами разворачивается и запрыгивает машину. Только когда она скрывается за горизонтом, одновременно с девушкой поворачиваемся, устанавливая зрительный контакт. Она несмело улыбается и сипит:

— Егор…

Просто моё имя, но будто весь смысл мира в него вкладывает.

— Ты влюбилась в меня, Диана? — выпаливаю, сжимая трясущимися от холода, дождя, нервов пальцами её подбородок.

Она закусывает нижнюю губу и отбивает:

— Я уже говорила раньше, что меня к тебе как магнитом тянет.

Так себе ответ, конечно, потому что я не хочу, чтобы она любила меня. Пусть сам не смог по другому, но она не должна в меня влюбляться. Это не только опасно для неё, но и неправильно.

— Ты должна пообещать мне две вещи. — она внимательно всматривается в мои глаза и ждёт. — Никогда не влюбляйся в меня.

— Почему? — шелестит еле слышно.

— Потому что, Дикарка, я хочу, чтобы когда я сделаю тебе больно, ты ушла, а не терпела меня, потому что любишь. И это же вторая просьба. Когда поймёшь, что слишком сложно, уходи. В тот же момент, когда я сорвусь, отпускай. И не спорь, пожалуйста. Сейчас я был на грани. Однажды я её преступлю, и тогда ничего нельзя будет исправить. Я не хочу причинять тебе боль. Если не ради себя, то ради меня. — скольжу пальцами по её щеке и скуле, под волосы, сдавливаю затылок, не позволяя отвести взгляд. — Пообещай, Ди. Поклянись. Дай слово, что не полюбишь и не станешь страдать.

Она громко вдыхает и шепчет:

— Обещаю.

Глава 13

Я разучилась бояться

— Обещаю. — выдыхаю тихо, по-детски скрещивая пальцы за спиной.

Знаю, что глупо, но это старая привычка, от которой никак не удаётся избавиться. Делаю так каждый раз, когда даю обещания, которые не намереваюсь сдерживать.

И сейчас тоже, конечно же, вру. Я не собираюсь сдаваться и отпускать. Не теперь. Не после всего.

Но эта ложь касается только ухода. Я не могу в него влюбиться, потому что уже влюблена.

Помню же, что ещё в далёком детстве поклялась самой себе, что никогда не отдам своё сердце другому человеку. Но один взгляд в проклятую бирюзу его глаз, и я не смогла сдержать данное самой себе слово.

Я нарушила его снова, когда целовала Егора возле ночного клуба, пусть днём обещала себе, что больше не сдамся своему непослушному сердцу. Итог таков, что теперь я стою под проливным дождём, мокрая, продрогшая до костей, но как никогда счастливая, в объятиях парня, которого люблю каждой клеточкой, и обещаю, что никогда этого не случится.

Очередной парадокс, но, кажется, я начинаю к ним привыкать.

Пусть я никогда не смогу сказать ему это слово, чтобы не потерять, но это не мешает моему сердцу отбивать ритм азбукой морзе. Возможно, когда-нибудь он сможет понять его стук, но не сейчас. Ещё слишком рано.

Естественно, я не забыла ни о той блондинке из клуба, ни об этой Ире. Может, я бы и могла поверить в то, что он попросил ответить на мной звонок и не больше того, но вот её заявление, что он занят, собственнический взгляд и то, как она пыталась взять Северова за руку, когда он сказал ей уходить, наводят на определённые мысли.

Неужели у него что-то было или есть с невестой собственного отца?

Пугает ли меня это?

Определённо.

Отталкивает?

Недостаточно.

Но ещё одна мысль никак не даёт мне покоя. Маргарита Николаевна сказала, что вероятная причина его поведения, приступов и срывов — насилие в семье. Но если это так, тогда почему он продолжает жить с отцом? Неужели ему не хватает денег, чтобы снять жильё и съехать от него? А может всему виной не папа, а мама, дядя, дедушка? Да кто угодно.

Я не могу спросить у Северова прямо, потому что на подсознательном уровне понимаю, что он в лучшем случае не ответит, а в худшем опять вышвырнет меня из своей жизни, даже если ему придётся для этого наступить себе на горло. Если даже НикМак, которые дружат с ним на протяжении двух с лишним лет, ничего не знают о Егоре, то вряд ли он часто делится с другими своими проблемами.

Чтобы не развивать эти догадки, крепче прижимаюсь к телу парня, обнимая руками за шею, и прикасаюсь к губам. Он жмётся в ответ всего на несколько секунд.

— Пойдём в дом, Ди. — выбивает он, отстраняясь. — Ты и так мокрая насквозь. Хватит торчать под дождём.

Он, между прочим, тоже. А помимо этого ещё и весь в крови.

Быстро обернувшись на сиротски стоящий байк, тяжело вздыхаю.

— Мне надо найти какой-нибудь навес, чтобы загнать мотоцикл.

— Кстати, об этом… Ты совсем ебанулась в такую погоду гонять? — рычит Гора, усиливая давление на мои плечи, вдавливая пальцы до лёгкой, но ощутимой боли.

Вот вроде как и понимаю, что он ругает не потому, что относится ко мне как к неосмысленному ребёнку, а потому что переживает, но всё равно задевает.

— Только ты мне нотации не читай, ок? У меня и так четыре цербера по пятам ходят. — только собирается возразить, запечатываю рот поцелуем. — Не пытайся меня контролировать. — добавляю уже немного жестче и тут же сбавляю природный гонор. — Давай не будем начинать так, Егор. Не надо, пожалуйста.

— Дикарка-Дикарка. — качает головой, прикрыв веки. — Ты хоть понимаешь, с кем связываешься? — забивается кислородом. — Ладно, потом. Пойдём, покажу, куда байк загнать. Хватит уже мокнуть. Не хочу, чтобы твой брат