Новый год в стиле хюгге - Алена Занковец

ритмичным поскрипыванием снега под нашими ногами, редкими горящими окнами, изваянием кошки на заборе, – я честно сначала подумала, что она ненастоящая.

Кошка спрыгивает к нашим ногам, Кир наклоняется, гладит ее. Кошка мурлычет, выгибается, и у меня почему-то снова начинают подступать слезы. Я поднимаю глаза к небу, чтобы их сдержать. Это все женское, гормоны. Ну и стресс, конечно.

– Надо бы еще кошку завести, что скажешь? – спрашивает Кир.

– Угу, – отвечаю я, по-прежнему рассматривая небо.

Кир что-то чувствует в моем голосе, тотчас же поднимается.

– Так, Звездочка, что-то ты совсем раскисла.

Он стягивает с нас шапки и меняет их местами. Теперь я в черной, как в одиннадцатом классе, а он в моей, с перышками.

Это очень смешно!

– Вот, совсем другое дело! – Кир протягивает мне ладонь, и я вкладываю в нее свою.

И всю дорогу, до самого моего дома, все четыре часа, я наполняюсь нашим смехом и звуком его голоса.

Глава 18

Ну наконец-то! Наконец-то!

Я распахиваю двери бутика, словно театральный занавес.

Шопинг – мой любимый этап создания имиджа. Вот теперь результат моей работы с Киром будет заметен.

– Это надолго? – напряженным голосом спрашивает Кир.

– Надолго! – честно отвечаю я. – Часов на пять-шесть. В среднем клиент покупает за шопинг около двадцати новых предметов одежды. – Окидываю его взглядом. – Тебе понадобится чуть больше. Та-а-ак… – не теряя времени, я отбираю одежду и вместе с вешалками перебрасываю через руку Кира.

– Как мне все это потом сочетать?! – недоумевает он.

– Я вышлю тебе готовые образы на телефон. Не переживай, все под контролем.

Все под контролем, кроме моего желания одеть Кира, – я мечтала это сделать еще шесть лет назад и вот, дорвалась.

Цветотип Кира – яркая зима. Типаж королевский, драматичный, звонкий. Ему подходят холодные контрастные оттенки: яркие, а также светлые, чистые. Холодный белый, льдисто-голубой, льдисто-зеленый, лимонный, еловый, алый.

Красивый пиджак… Но слишком жесткая ткань, она просто не сядет на Кира с его рельефом мышц. Нужно что-то плотное, держащее форму и при этом пластичное.

– Примерь вот это… – Я поворачиваюсь к Киру. – А где одежда, которую я тебе отобрала?

Он тоже оглядывается. Продавец-консультант за его спиной уже почти разобрал стопку вещей, которую Кир решил перекинуть через вешалку, чтобы не таскать по залу. Отвоевываю одежду. Отправляю Кира в кабинку для переодевания.

Он выходит в серых с потертостями джинсах, белом поло, хлопковой куртке и замшевых темно-синих туфлях.

Распахивает руки: ну как? Поджимаю губы. Ну, посмотрим…

Следующий выход: в темно-синем свободном костюме с бежевым пуловером и кедами… Ну не знаю… Пока отложим.

Последними Кир примеряет красные брюки из лаковой кожи.

– Супер! – я поднимаю руку с забинтованным пальцем.

Очень стараюсь не засмеяться. Но не получается. Я смеюсь до слез, до боли в животе – видел бы Кир выражение своего лица! Жаль, жакет с мехом ему уже не подсунешь, я все испортила.

– Я начинаю сомневаться в тебе как в специалисте, – бурчит Кир за шторкой в кабинке, судя по звукам, стаскивая с себя брюки.

– Да пошутила я! Твоему типажу действительно идет лакированная кожа. Твой типаж даже перья выдержит! Но ты же не Филипп Киркоров, чтобы я тебя так одевала. Не переживай, тебе понравится твой новый образ.

Мы проходим еще четыре бутика, прежде чем я вижу по Киру, что ему нужен перерыв. Садимся в кафе под высоченной – до второго этажа – елкой, сияющей гирляндами. Я только в этот момент понимаю, что совсем скоро Новый год…

Кир приносит мне какао с маршмеллоу, себе – американо.

Иллюминация на улицах, витрины с гигантскими подарками из фольги, праздничные скидки, композиции из еловых веток едва ли не на каждой двери – я постоянно это видела, но ощущение Нового года нахлынуло на меня только сейчас.

Звучит Jingle Bells. Через проход от кафе – каток, там, за пластиковым бортом, катаются дети в шапках деда Мороза. Когда успел пролететь год?.. Когда успели пролететь шесть лет?..

Смотрю на Кира, он – на меня, и я поспешно отвожу взгляд. Но поздно.

– Ну, и о чем ты думаешь? – спрашивает Кир, покручивая чашку в руках.

Вот почему так сложно просто соврать? Откуда появляется такая острая необходимость сказать правду? Будто, если совру или не отвечу, нарушу какие-то негласные правила игры, и тогда… тогда Кир больше никогда меня об этом не спросит.

– Я вспомнила, как мы с тобой гуляли в ту зиму, когда познакомились. Еще до катка, до нашего первого поцелуя.

– Когда еще ничего не происходило, но мы оба знали, что скоро произойдет.

Я сейчас ни о чем не вспоминаю, даже ни одного образа не возникает в голове – стараюсь это контролировать. Но подсознание действует самостоятельно, и от этих слов, от того, что они произнесены голосом Кира, у меня по солнечному сплетению пробегает будоражащий холодок.

– Да, тогда. – Я опускаю взгляд на маршмеллоу. – Мы долго гуляли, замерзли. Зашли в пиццерию, обычную, нашу: белые пластиковые окна, клетчатые скатерти… И там тоже звучал Jingle Bells, хотя уже был конец января.

– Музыка была не в тему. И не в настроение.

– Да, не в настроение, – соглашаюсь я, гоняя ложечкой островки маршмеллоу. – И ты тоже это почувствовал. Подошел к администратору и попросил поставить музыку с твоего телефона. Какую-то итальянскую.

– Подборка «Итальянская классика». Тоже не из моего плейлиста, но я хотел, чтобы тебе понравилось.

– И мне понравилось. И всем посетителям кафе тоже. – Я улыбаюсь, вспоминая об этом.

– Куда им было деваться? – Кир широко улыбается в ответ.

– А еще ты покрутил вентиль в батарее возле нашего столика, чтобы мне стало теплее.

– А надо было тебя обнять. Но это же первое свидание, вдруг я бы тебя спугнул.

Кир замолкает, сейчас его взгляд устремлен куда-то поверх моего плеча, вдаль.

– О чем ты сейчас думаешь? – спрашиваю я, как-то само собой получилось.

– О том, что я тебе только что соврал. – Теперь он снова смотрит мне в глаза, и я понимаю, что следующие слова заставят мои щеки гореть. – Я не хотел тебя обнять. Я хотел… – Он внезапно замолкает, и я благодарна ему за это. И так все знаю, чувствую, и тогда тоже чувствовала, но не нужно говорить об этом теперь, спустя шесть лет. Мне будет просто больно, вот и все. – Там, кстати, пицца неплохая была. По крайней мере, мне так казалось, – заканчивает Кир.

– А еще там были потолочные лампы из винных бутылок – тоже ничего.

Мы на какое-то время замолкаем. Я же говорила, что мои щеки будут гореть.

– А почему мы ничего не покупаем