Трубадур: Начинающий артефактор - Егор Валерьевич Лошкарев

— Э, нет дед, — улыбнулся я, протягивая ему руку. — Не прощайте, а до скорой встречи! Пессимизм — это не про нас. Напомни — ка мне девиз Валентиев.

— Вечная слава, вечная честь, — ухмыльнулся Ларион.

— Вот, — поднял я важно палец, — вечная! Ну, задай им тут, дед. И смотри у меня, помрешь — убью! Понял?

— Понял! — рассмеялся мужчина, хлопнув меня по плечу. — И ты у магов не расслабляйся.

— Естественно, — улыбнулся я, залезая в дилижанс. — Бывай, дед!

***

Провожая взглядом кавалькаду с каретой, Ларион впервые за много лет перестал чувствовать давящее чувство, которые сжирало его изнутри. Еще он наконец — то понял, что такое чувствовать родительскую гордость. Он выживет. Не ради себя, но ради семьи Валентиев!

— Вечная слава, вечная честь! — рявкнул он, ударив себя по груди. Этот же жест повторили и стоящие рядом солдаты, провожавшие дилижанс. — По местам. Полная боевая готовность!

[1] Нервы — Самый дорогой человек

[2] Король и Шут — Кукла колдуна

Глава 15

— Иду мимо кладбища, молча курю. На холмик могильный с опаской гляжу. Вдруг голос из гроба: «Тебя проводить?». Вот так очень быстро я бросил курить, — рядом хихикнула Ло, а Лукина с удивлением произнесла:

— Ты курил?

— Нет, не курил. А что, тут есть табак? — с любопытством спросил я, плотнее запахиваясь в плащ.

— Не знаю, что такое табак, но многие курят пустынные грибы, листья вины. Порой даже личинок гауг'кавской бабочки используют.

— Чего? Личинок? — Во выдумщики!

— Да, но особой популярностью они не пользуются — слишком слабый эффект, да воняют жутко. Их, в основном, бедняки курят.

— Как классно… — протянул я без особого интереса, окидывая раскинувшееся перед собой кладбище. — Скоро он там, нет?

Наш дилижанс остановился около огромного, и, как сказала Лукина, очень древнего кладбища. На нем, по легендам, хоронили еще первых королей Мавитании, отколовшейся от Тариуса. Думаю, вранье, конечно. Едва ли кладбище простояло бы три тысячи лет. Лет пятьсот — шестьсот — да, но не более.

— Будь терпеливей, Вито, — успокаивающе произнесла Лукина, изящно эпоправляя шляпку на голове. — До переправы уже недалеко.

— В том то и дело, не мог он до нее потерпеть? — пробурчал я, пиная колесо довольно большой кареты.

— Видимо, не мог, — спокойно произнесла женщина.

— М — м–м, как классно, наверное, справлять свои естественные потребности на чью — то безымянную могилку… — я посмотрел на бесконечные ряды каменных стел, метра полтора в высоту. Некоторые из них были чуть выше, в два метра. Иногда попадались и трех, и даже четырехметровые каменные глыбы. Видимо, знатные люди похоронены.

Стеллы нестройными рядами шли до самого горизонта, словно армия безликих солдат, идущих в свой последний бой.

— Вито! — возмущённо воскликнула Валентия, бросив взгляд на слегка покрасневшую Ло. — Не при дамах же!

— А что такого? — удивился я, сходя с дороги и подходя к первой стеле. — Дамы что, не…

— Вито!!!

— Да понял, я понял.

Никакого холмика или оградки, просто вытянутый булыжник, обложенный кругом камнями, которые показывали, куда не стоит заходить. Посеревшие от времени, со следами коррозии, мха и почти стертой надписью.

«SecundinV…ty.250–301. …et…rnae ho…ore, aeter…e gl…a!» — написано было явно на мавитанском, но что непонятно. Двести пятидесятый год, это аж две тысячи лет назад. Неужто оно правда настолько древнее? Перевел взгляд на соседний камень.

«Fa..z… Va… 257–301. Ae…e …nore, A…terna……loria!» — хм. Что, интересно, значит эта надпись? Разобрать бы ее еще…

— А-а-а-а! — раздался душераздирающий крик Лари, сорвавшийся на такой высокий фальцет, что даже я его не смог бы взять.

Пара человек из охраны тут же рванули в сторону, откуда слышался вопль. Ну, и я за ними. Не знаю, даже зачем, просто ноги понесли. Головой, в тот момент, я забыл думать.

Бежать пришлось недалеко — пара десятков метров. За особенно большим, в несколько метров, камнем мы и нашли пострадавшего.

— Отстань от меня, чудовище! — верещал парень, отбиваясь ногами от двух длинных костлявых рук, пытающихся утащить его в разрытую могилу, прямо в круге камней стелы. — Спасите!!!

Один из солдат тут же схватил Лари за руки и потащил на себя. Второй, выхватив шашку, с плеча рубанул им по рукам.

— Ай! — неожиданно раздался старческий крик из могилы. — Вы шо творите, гады проклятые!

Вся наша компашка замерла в ступоре. Тем временем невредимые руки втянулись в яму, а секунду позже из нее вылез дедок гоповатой наружности.

Лысый череп с темными пятнами, красный нос картошкой, бандитский прищур и впалый беззубый рот. Дед сильно сутулился, я бы даже сказал крючился, согнув руки, словно богомол. Грязная одежда висела на нем невнятными тряпками, как на огородном чучеле. Пахло от него соответствующе — вокзальным бомжом.

Впалые небритые щеки раздулись от возмущения, а мутноватые глаза впились в нас как два кинжала.

— Вы хто такие?! Я вас не звал! Идите отседова по добру, по здорову! — гневно закричал он.

Наступила тишина, которая, казалось, сама удивилась наглости деда.

— А паренька оставьте, — снова выдал он. — Он отработать должен свой проступок!

Секундная пауза.

— Какой еще проступок? — очнуввшись раньше всех, спросил я.

— Он памятный камень обоссал! Отработать должен!

— Ты вообще кто такой, дед? — с удивлением снова спрашиваю я.

— Хранитель кладбища я! — неожиданно высокомерно выдал он, что выглядело несколько странно, учитывая его внешний вид. — И этот мальчишка посмел осквернить священный склеп короля Мавитанского Луинни III!

— Ничего я не осквернял! — взорвался вдруг Лари, растирая грязными руками слезы по лицу. — Я просто мимо шел, когда вот это принялось меня затаскивать!

— Ложь! — рявкнул дед.

— Нет, не ложь! — не промедлил с ответом паренек.

— А я сказал — ложь! — дед сжал кулаки сделав резкий шаг вперед, и солдаты положили руки на рукояти шашек. Он тут же замер, напряженно посмотрев на побледневшие костяшки пальцев