Трубадур: Начинающий артефактор - Егор Валерьевич Лошкарев

— Ох уж это молодежь, совершенно не думает о будущем, — ворчливо произнес Лактор. — В мое время в шестнадцать у девушек уже второй ребенок был, а то и третий. Сейчас же они в университеты хотят всякие. Дело женщины — очаг и дети! Мужчинами оставьте науку и войны.

— Вито рассказывал, что в его мире семьи принято создавать в двадцать пять — тридцать, — подала голос Миранда.

— Что?! — Лактор и Лукина резко повернулись к девушке, отчего та, испуганно начала заикаться.

— Ну, тогда, как он сказал, большинство людей становятся на ноги. Отучиваются, находят работу.

— Потрясающая безответственность! — воскликнул Лактор, а Лукина напротив, с любопытством попросила:

— Ну — ка, а поподробней.

— Ну, он рассказывал, что в его мире обязательно девять лет учится, некоторые учатся даже одиннадцать, это школой он называл. Потом еще пять лет в университете или колледже, — при упоминании университета, Лактор скривился. — После учебы они получают диплом, с которым ищут работу. Когда находят, много работают, обустраиваются. И только потом задумываются о семье. Причем, как девушки, так и мужчины.

— Какой странный мир! А жить — то когда? Если они учатся пол жизни, а потом еще и работают, — Лукина буквально сгорала от любопытства.

— Ну, Вито говорил, что учеба не мешает многим заводить семьи в более раннем возрасте, и отдыхать тоже можно.

— И что, прям все учатся? — с недоверием спросил Лактор.

— Ну, это общеобязательно. И если человек не учится — не видать ему хорошей жизни.

— Да, Вито говорил что — то подобное, — задумалась Лукина. — Он тогда учился нашему языку. Кажется, «как можно стать кем — то, не зная, кто ты»? Я тогда не особо поняла, но сейчас, дошло, кажется.

— И все — таки странный мир!

— Может там живут дольше, поэтому и семью заводят так поздно, — пожала плечами женщина.

— Это ж сколько? — усмехнулся Лактор. — Сто? Сто пятьдесят лет?

— Может и столько, ты спроси Вито в следующий раз. Узнай, — Лукина с усмешкой на него посмотрела.

— А вот и узнаю!

Ло спрятала улыбку за чашкой чая.

— А во сколько сам Вито собирается женится? — вдруг вскинулся Лари.

— Он не говорил, — задумалась Лукина. — Хотя, мне кажется, едва ли он вообще когда — нибудь обретет невесту. По — моему, у него в том мире кто — то остался. Этим можно объяснить его слишком обширные для его возраста знания… — пробормотала она про себя последние слова.

— Что?

— Ничего! — чуть покраснела Лукина. — Думаю, в том мире у него осталась любимая, из — за которой он не женится.

— Едва ли! В Подлунном нет таких верных мужчин, — ухмыльнулся Лактор.

— Он и не из Подлунного, — ухмыльнулась в ответ женщина. — Кто знает, может в его мире принято влюбляться лишь один раз?

За столом наступила тишина. Все о чем — то задумались о чем — то. Ло смотрела на свое отражение в чашке.

«Осталась любимая?..»

Глава 17

— У тебя отвратительное чувства слова! Ну вот что это? Как так вообще можно рифмовать?! Переписывай!

— Но…

— ПЕРЕПИСЫВАЙ!

— Да ничего тебе неинтересно! Что ты вообще умеешь? Абсолютно ничего! Сидеть только за своим компьютером, да в игрульки играть.

— Да что ты вообще обо мне знаешь?!

— Того, что уже знаю достаточно!

— Да нифига!

— Не ори на отца!

— И кем ты станешь с этими оценками? Ты вроде умный мальчик, поешь неплохо, стишки пишешь, а вот учишься плохо.

— Оценки не являются мерой умственного развития ребенка. И гнаться за отличными оценками в угоду родителям, учителям, убегая от того, что нравится — глупо.

— Ух, какие ты мысли! Запрячь — ка их поглубже. Не ты один в этом мире такой умный. Согласна, оценки не мерило, оценки инструмент. С ними проще идти по жизни. Ты же знаешь главный закон природы?

— Выживает сильнейший?

— Ха — ха, нет, конечно! Оставь эти пафосные изречения. Выживает приспособленный.

— Вы предлагаете стать обычным терпилой?

— Нет, просто поумнеть.

— Пойдем на турники?

— Нет, я занят.

— Чем?

— Мне надо закончить песню.

— Пф, лучше бы качаться начал.

— Что?

— Я вот вчера на турники ходил. Там мелкие были, сказали: «Нифига у тебя мышцы!»

— И?

— Ну, просто прикольно. Ты ж дрищь, каких поискать! Ходил бы со мной, может и девушка бы появилась бы.

— Слишком много «Бы». Я не пойду. Мне надо закончить песню.

— Да кому нужны твои песни!

— А кому нужны твои мышцы?

— Ну, мне…

— Вот ты и нашел ответ на свой вопрос.

— И единственный из всего класса, получивший «два» — Химичев! Как будешь оправдываться?

— Никак.

— Песенки писал?

— Музыку.

— А — а–а! ты же у нас «музыкант»!

— Девушку — то будешь себе искать?

— Зачем?

— Ну, ты единственный из класса, у кого не было.

— И что? Земля на небо рухнет, если у меня не появится?

— Ну, попробовал бы…

— Назови мне хоть одну даму нашей школы, у которой бы не было хотя бы пятерых парней.

— Ну…

— У меня нет желания заводить отношения ради отношений.

— Зануда ты.

— Еще какой!

***

За окном шел дождь. Серые тучи скрыли голубое небо, низким потолком давя бегущих по лужам людей. Крупные капли разбивались о стекло окна, барабаня, словно неопытный ударник. Дул ветер, сгибавший молодые сосны, что со скрипом тщетно сопротивлялись ему. Машин почти не было. Я молча брел по грязной обочине, низко опустив капюшон и смотря под ноги, дабы еще сильнее не намочить ноги. Куртка и так промокла, как и штаны. Такую погоду хорошо пережидать около камина, в кресле — качалке, с пледом и бокалом