Забытый язык - Эрих Зелигманн Фромм

коне, приветствуемым солдатами. Теперь мы немного лучше понимаем, почему вам приснился этот сон, не так ли? Мальчиком вы чувствовали себя стеснительным, неуклюжим, отвергнутым. Мы знаем из предыдущей работы, что это во многом имело отношение к вашему отцу, который так гордился своим успехом, но был не способен сблизиться с вами, не чувствовал – уж не говоря о том, чтобы проявлять – привязанности к вам и не ободрял. Случай, который вы упомянули сегодня, – пренебрежение со стороны крутого парня – оказался только последней соломинкой. Ваше самоуважение уже сильно пострадало, и это происшествие добавило еще один довод в пользу того, что вы никогда не сравняетесь с отцом, никогда ничего не добьетесь, что вас всегда будут отвергать люди, которыми вы восхищаетесь. Что вы могли сделать? Вы нашли убежище в фантазиях, где осуществляли именно те вещи, которые были вам недоступны в реальной жизни. Там, в мире мечты, куда никто не мог бы проникнуть и где никто не мог бы этого опровергнуть, вы были Наполеоном, великим героем, обожаемым тысячами и – это, может быть, самое главное – вами самим. До тех пор, пока вы могли сохранять эти мечты, вы были защищены от острой боли, которую причиняло вам чувство неполноценности, когда вы соприкасались с реальностью вовне. Потом вы поступили в колледж. Вы стали меньше зависеть от отца, почувствовали определенное удовлетворение от своих занятий, почувствовали, что можете начать все с начала и добиться успеха. Более того, вы стали стыдиться своих детских мечтаний, так что постарались о них забыть; вы почувствовали, что находитесь на пути к тому, чтобы стать настоящим человеком. Однако, как видно, эта новая уверенность оказалась несколько обманчивой. Вы ужасно трусили перед каждым экзаменом, вам казалось, что ни одна девушка вами не заинтересуется, если поблизости окажется другой молодой человек; вы всегда боялись замечаний своего босса. Все это подводит нас ко дню, после которого вы увидели сон. То, чего вы так старались избежать, произошло: ваш босс выразил недовольство вами; вы снова испытали прежнее чувство неполноценности, но вы отмахнулись от него; вы почувствовали усталость вместо беспокойства и печали. Потом вы посмотрели фильм, который всколыхнул ваши прежние детские мечты: вы увидели героя, который стал обожаемым спасителем нации после того, как был презираемым бессильным юношей. Вы представили себя, как делали это, когда были подростком, таким же героем, которым восхищаются и которого приветствуют. Разве вы не видите, что на самом деле не отказались от прежнего бегства в фантазии о славе; что вы не сожгли мосты, которые уводили вас обратно в область мечты, что вы стали возвращаться туда каждый раз, когда реальность делалась разочаровывающей или пугающей? Разве не видно, что этот факт помогает возникновению именно той угрозы, которой вы так боитесь, – опасности вести себя по-детски, не как взрослый человек, которого должны воспринимать всерьез другие люди – и в первую очередь вы сами?»

Этот сон очень прост, и по этой причине позволяет нам изучить различные элементы, важные для искусства толкования сновидений. Является ли он сном – исполнением желания или сном-прозрением? Ответ едва ли может вызвать сомнение: это исполнение иррационального желания славы и признания, развившегося у видящего сон как реакция на жестокие удары по его уверенности в себе. На иррациональную природу этого желания указывает тот факт, что не был выбран символ, который в реальности мог бы иметь значение и быть достижимым. Человек, видящий сон, не интересуется военными делами и наверняка не сделает ни малейшего усилия для того, чтобы стать генералом. Материал сна взят из незрелых мечтаний неуверенного в себе подростка.

Какую роль в понимании сна играют ассоциации? Могли ли мы его понять, даже не зная ассоциаций видевшего сон? Символы, использованные в сновидении, универсальны. Человек на белом коне, которого приветствуют войска, – универсально понимаемый символ великолепия, власти, восхищения (универсально, конечно, в ограниченном смысле, общем для некоторых культур, но не обязательно для всех). Благодаря ассоциациям, касающимся почитания Наполеона, можно глубже заглянуть в выбор этого конкретного символа и в его психологическую функцию. Не имея этой ассоциации, мы могли бы только сказать, что видящий сон мечтает о славе и власти. В силу связи с подростковым почитанием Наполеона мы понимаем, что символизм этого сна – воскрешение старых фантазий, имевших компенсаторную функцию в отношении чувства поражения и бессилия.

Мы также понимаем значение связи между сновидением и важными событиями предшествовавшего дня. Человек, видевший сон, сознательно выбросил из головы разочарование и опасения из-за недовольства босса. Сновидение показывает, что замечание задело болезненную точку – боязнь оказаться не на высоте, потерпеть поражение – и вызвало стремление к прежнему убежищу: мечте о славе. Эта фантазия всегда скрыто присутствовала, но проявилась только – и в результате возникла в сновидении – из-за происшествия в реальности. Едва ли бывают сны, не являющиеся реакцией, часто отложенной, на важные события предшествовавшего дня. На самом деле часто только сон и показывает, что инцидент, сознательно не воспринятый как значимый, в действительности был важен; сновидение показывает, в чем эта важность состояла. Чтобы полностью понять сон, необходимо рассматривать его в терминах реакции на значимое событие, предшествовавшее сновидению.

Мы находим здесь еще одну связь – хотя и иного свойства – с опытом предшествовавшего дня: с фильмом, содержавшим материал, сходный с мечтаниями видевшего сон. Снова и снова поражаешься тому, как умело сновидение сплетает разные нити в единую ткань. Приснился бы этот сон, если бы человек не увидел фильма? Ответить на этот вопрос невозможно. Несомненно, происшествие с боссом и глубоко укоренившиеся мечты о величии могли бы быть достаточны для того, чтобы вызвать сновидение, но, возможно, сюжет фильма был необходим для столь отчетливого воспроизведения фантазий. Однако ответ на заданный вопрос не важен, даже если бы ответить на него было бы возможно. Что действительно важно, так это понять текстуру сновидения, в которой переплетены прошлое и настоящее, характер и действительное событие в картину, которая очень много говорит нам о мотивации человека, об опасностях, которые он должен осознать, и о целях, которые он должен перед собой поставить, чтобы достичь счастья.

Следующее сновидение служит еще одной иллюстрацией того, как понимаются сны во фрейдовском смысле исполнения желаний. Человек, которому приснился сон, был тридцатилетним неженатым мужчиной, много лет страдавшим от сильнейших приступов тревоги, всеохватывающего чувство вины и почти непрерывных суицидальных фантазий. Он чувствовал вину за то, что называл своей скверной, своими греховными влечениями, обвинял себя в желании уничтожить все и всех, убить детей; в его фантазиях самоубийство представлялось единственным