Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

— Давайте, ваше сиятельство, прошу, транспортное средство подано. Эх, прокачу с ветерком! – хмыкнул я и помог генералу забраться в люльку.

Сверху я накинул на него плащ и надел каску. Получилось отлично, со стороны от обычного пулемётчика не отличишь. Себе я тоже подобрал такой же плащ и каску. Закончив с этим делом, я стал осматривать легковушку более внимательно. В багажнике обнаружились три чемодана. Выволок их, посматривая на генерала, который с молчаливым интересом наблюдал за моими действиями, и вопросительно поднимая бровь. Тот кивнул на втором, сообщая, что это его вещи.

Чемодан я привязал сзади на люльку, а портфель сунул к оружию под ноги генералу, как раз уместился. Только после этого я завёл мотоцикл, и пока он работал на холостых оборотах, достал из своего ранца четыре наличные килограммовые толовые шашки и, отмерив бикфордов шнур, чтобы он горел пять минут, заложил взрывчатку в машину, поджёг шнур и бросился к мотоциклу.

«От машины после четырёх шашек только куски остова сохранятся, пусть определят, остался генерал в живых или нет» – весело подумал я, давая газу и трогая с места.

Через несколько секунд, ревя мотором и поднимая пыль, мы поднялись из оврага наверх и помчались рядом с опушкой леса в сторону Медведки.

Буквально через двести метров мне попалась семья крестьян из трёх человек, идущая навстречу. Посмотрели они на нас настороженно, видимо, слышали выстрелы, но мы оба были в касках и плащах и очень походили на немцев, тем более немецкий автомат у меня висел на груди. К тому же я натянул на лицо генерала мотоциклетные очки и тряпку, импровизированную защиту от пыли, которой пользовался водитель мотоцикла. Так что кляпа не было видно.

«Надеюсь, они не успеют спуститься в овраг до взрыва. Иначе будет плохо, могут пострадать» – подумал я, проскочив мимо на приличной скорости.

Взрыв грохнул, когда мы проскочили поворот на Медведку и свернули на лесную дорогу, слегка заброшенную. Я бы сказал, малоезженую дорогу. Пока было время, я успел изучить окрестности, так что не петлял, а держал в голове карту и примерные координаты места, где находится мой лагерь. Дорога по лесу крутилась, были постоянные повороты. Но как ни странно, двигались мы в одном направлении, судя по заходившему солнцу.

Пока мы двигались к лагерю, я принял решение. Мотоцикл, конечно, это хорошо, но он слишком громкий и заметный. Лошади – идеальное средство ухода от погони, можно даже через реку спокойно переплыть, как я не раз делал. Никаких бродов и мостов не нужно. Выбирай, где берега пологие, и пересекай водную преграду. Поэтому я и повернул в лагерь. Сейчас соберусь, там только вьюки на лошадей закинуть, оседлать, загрузить люльку, и вперёд.

Эта дорога вроде выходила из леса в поле, которое я уже пересекал до этого, и через десять километров утыкалась в новый лес, небольшой, а вот за ним были сплошные степи с деревнями. Я их тогда всё ночью пересекал, надеюсь, и тут успею уйти как можно дальше. У меня вся ночь впереди.

— Давайте, парни, у нас будет очень тяжёлая ночка, – вёл я за поводья обоих коней.

Генерал сопровождал меня, шагая рядом, терять его из вида хоть на секунду мне не хотелось. Только один раз он начал мычать. Выдернув кляп, я ничего нового для себя не узнал. То есть понимать немецкий так и не начал, но зато по телодвижениям понял, что тот хотел в туалет, по–маленькому.

Ничего, я же не злодей какой, чтобы давать ему прудить в штаны с лампасами. Развязал руки и сразу же свалил на землю, когда тот бросился на меня.

— Ты бы хоть руки размял, а то ведь кисти‑то у тебя затекли, хватать не можешь, – советовал я ему, в очередной раз перебрасывая его через бедро.

Генералу быстро разонравилось такое демонстративное его унижение, он уже понял, что с голыми, руками со мной не справится, поэтому, откатившись в сторону, разразился гневной тирадой, которая, впрочем, также ушла в пустоту. Я всё ещё его не понимал.

Подойдя, я протянул ему руку, предлагая помочь подняться. Тот секунду подумал и нехотя дал свою, после чего с моей помощью встал на ноги. Отряхнув генерала, я дождался, пока он справит нужду – он действительно хотел облегчиться – и, отряхнув от пыли, старой листвы и веток, товар нужно показывать лицом, критически осмотрел его вид и снова связал руки сзади, только кляп не стал вставлять. Пока незачем, вот будем проходить деревни, верну на место.

Пока мы шли обратно, до мотоцикла метров сто осталось, одной рукой я держал поводья, другой играл ножом. Демонстративно, чтобы генерал видел. Тот видел и погрустнел ещё больше.

Дальше я проделал ту же процедуру, замаскировал немца под мотоциклиста, только кляп не вставил, тот очень просил. Возмущённо что‑то говорил и отворачивал голову, крепко сжимая челюсть. Столь тонкий намёк я понял правильно и намекнул со своей стороны, показав кулак. Мол, если будет орать, понюхает вблизи. Тот только скривился – варвар, мол. Таки да.

Потом мы ехали полночи. Когда я остановил мотоцикл, бак был почти пустой, а стрелки на часах показывали два ночи с несколькими минутами. Кони сзади стояли и тяжело дышали, по их бокам пробегала дрожь. Они были запалены, нужно их поводить, потом, когда остынут, напоить, этим я и занялся. Помог генералу вылезти, луна неплохо освещала округу, остановились мы на дороге в чистом поле. Только в трёхстах метрах левее серебрилась гладь речки. Именно в ней я и собирался избавиться от трёхколёсной техники. Дальше мы двинем на лошадях. Они, конечно, устали, но отдохнув, смогут выдержать наш вес и поклажу до утра. Там уже встанем лагерем. Снижать скорость до рассвета я не собирался.

Лошадей по дороге я старался не палить, ехали мы со скоростью тридцать километров в час, редко переходя на сорок, если дорога позволяла. А ещё один раз останавливались на десять минут, мне облегчиться захотелось. Больше времени для отдыха я позволить себе не мог. Хотя спать, конечно, хотелось, всё‑таки вторые сутки на ногах.

Заметив вспышку со стороны, откуда мы приехали, я присмотрелся и, повернувшись к молчаливому генералу, который дышал свежим воздухом, облокотившись о люльку, сказал: – Важная, как я посмотрю, ты птица. Мы эту деревушку объехали километров восемь назад, а там начали вдруг осветительные ракеты пускать. А это не просто так, значит, тревога. А какая причина может быть? Пропавший генерал… М–да, жаль, бензин кончился, тиха украинская ночь, подальше бы уехали.

Бензин действительно подошёл к концу, в баке и так было его не густо, да ещё в запасной канистре на люльке всего десять литров. Эти места мне были незнакомы, хотя я и пересекал их, но двигался тогда на двадцать километров восточнее. По своим следам идти я был не идиот.

Достав из планшета карту, я осветил её на миг фонариком и пробормотал:

— Ого, на сорок километров махнули. Хотя могли и больше проехать, лошади нас тормозят, а и горючка кончилась.

Немного отдохнув, я завёл мотоцикл, генерал сам забрался в люльку, хоть и с трудом, руки‑то спереди связаны. Съехав с дороги, мы подкатили к самому берегу речки, где я стал перекладывать багаж и вооружение с люльки на лошадей.

Мой верховой конь был покрупнее, поэтому оружие и боеприпасы я загрузил на него. Генерала я решил везти на заводной, вместе с запасами продовольствия. Этот конь был поменьше, а генерал довольно крупноват, но думаю, нормально унесёт, я и так облегчил его как мог.

Обиходив лошадей, даже помыв их в реке (и сам пару раз окунулся), те посвежевшие выглядели бодрее, я загрузил их, как и планировал, проверил верёвки у генерала, натирать они пока не начали, и стал помогать ему взобраться на заводную. Специально до этого мотоцикл не топил, чтобы люлька роль ступеньки сыграла. Только после этого я с шумом обрушил мотоцикл в воду и, спрыгнув за ним следом, начал толкать на глубину.

Вода была обжигающе холодной, но я был даже рад этому, сон капитально отогнало. Выскочив на берег и обтершись полотенцем, быстро оделся и, вооружившись, вскочил на своего коня, случайно стукнувшись коленом о затворную коробку МП-40 из трофеев. С шипением потерев больное место, скомандовал:

— Поехали.

Двигались мы весь остаток ночи. Чувствуя, что мой Принц уже пошатывается от усталости, да и заводная под генералом выглядит не лучше, уже дважды оступалась, я осмотрелся, предрассветный сумрак вполне позволял это сделать, и пробормотал:

— Вон, овраг вроде. Там и остановимся.

Как назло рассвет застал нас фактически в открытом месте, вокруг были одни поля. Только на вершине холма левее нашего пути виднелась деревня. Двигались мы не по дороге, не хотелось оставлять следы. А по тропинкам, оврагам и полям. Вот и сейчас, шурша прошлогодней травой Принц свернул с тропинки и направился напрямую через луг к оврагу, склоны которого обросли кустарником. Тот уже начал зеленеть, так что я надеялся, что он укроет нас до следующей ночи.