Танец змей - Оскар де Мюриэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бросив взгляд в окно, я набрал в грудь воздух. Из комнаты Фиалки открывался роскошный вид на дорогу, песчаную отмель и море за ней.
– Вот бы вам быть по ту сторону. – Эти слова сами сорвались у меня с языка. – Играть в снежки. Выбирать платья для грядущих рождественских балов. Наставлять брата, чтобы сдерживал отрыжку на светских мероприятиях…
Удивительно, но я улыбался, хотя слезы так и подступали к глазам.
– А не здесь, – пробормотал я. – Не сидеть здесь взаперти, глядя в никуда, не слыша ничего… не видя никого.
Она слегка шевельнулась, чуточку отвернув от меня лицо. Казалось, что руки ее задрожали сильнее, но, возможно, это просто я пригляделся внимательнее.
Я снова болезненно сглотнул.
– Простите, что донимаю вас… этой болтовней.
Я выглянул в окно. На снегу все еще были видны следы нашего побоища. Чтобы увидеть все случившееся – как бедному санитару обожгли шею кислотой, – Фиалке всего-то и надо было отдернуть шторы.
– Происходит нечто… неприятное, – сказал я. – Как вы понимаете.
Понимает ли она, подумал я. Понимает ли она вообще хоть что-нибудь? От этой мысли я поежился.
– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал я и, взяв чайник, налил себе немного чаю в ее чашку. Чай был горяч и крепок, но придать мне смелости он вряд ли был способен.
– Нам грозит опасность, – брякнул я, так и не подобрав слов получше. – Мне и вашему брату. Есть люди, которые хотят нашей… – Я с шумом втянул воздух. Внезапно на меня обрушилась вся тяжесть ситуации. Сама королева и ее самый высокопоставленный чиновник – оба не жалели ни сил, ни денег для одной лишь…
Я задрожал.
– Есть люди, которые хотят нашей смерти.
Фиалка тоже натужно вздохнула, и в этот момент шелест раковины стал громче, словно комната эта находилась на краю бескрайней бездны.
– Ужасно несправедливо, что я обращаюсь к вам, – сказал я. – Ужасно несправедливо, что я прошу вас, а не кого угодно еще, снова пережить все это…
Она выдохнула – как будто зашелестела еще одна морская раковина.
– Это ведьмы, – продолжал я. – Вернее… шайка расчетливых гадюк, что зовут себя ведьмами. Нам нужно их найти.
Фиалка сделала долгий вдох и перевела взгляд выше, на горизонт.
– Лорд Джоэл ведь общался с вами, правда? До того, как сбежал.
Она задышала чаще.
– Вы помните его, – сказал я, не сумев скрыть восторга в голосе. – Я знаю, что он был вашим соседом в Эдинбургской лечебнице. Мне говорили, что он читал вам.
Дыхание ее снова участилось. Я понимал, что слишком тороплю события, но остановиться уже не мог.
– Он назвал вам имя верховной ведьмы. Маргариты. – Я натянуто улыбнулся. – Вы написали его в моей записной книжке! Помните? Она все еще у меня.
Она отвела взгляд, но тот не был отсутствующим. Это был быстрый и выверенный жест.
– Он рассказывал вам что-нибудь еще? Где могут скрываться ведьмы? Где…
И тут она ожила.
Она вцепилась в край столика, вонзив ногти в полированную древесину, – я испугался.
До чего безрассуден я был. Знал ведь, что нужно остановиться. По глазам ее я видел, что она вне себя. Видел, как часто вздымается ее грудь. И все равно не умолк.
– Стало быть, лорд Джоэл и вправду что-то рассказал вам! Он сказал, куда направится после того, как убьет верховных ведьм? Сказал, куда они могут сбежать после того, как он…
Закончить я не успел.
Фиалка набрала воздух и исторгла из глубины своего существа самый пронзительный, самый безумный вопль, какой мне доводилось слышать в жизни. Кажется, задрожали даже стекла в оконной раме.
Кто-то забарабанил в дверь, я услышал голоса Клоустона и Дженнингс. Я быстрым шагом пересек комнату.
– Прекратите! – прошипел я в щелку двери. – У нас все нормально!
В этот момент вопль Фиалки затих. Я обернулся, и от зрелища, увиденного мною, по спине побежали мурашки.
Она сползла на ковер, к корзинке с рукоделием, и, копаясь в ней, рычала как дикая кошка.
Я шагнул к ней.
– Мисс Макгрей…
Она выгнула спину, в руке ее сверкнули ножницы. Она тяжело дышала, каждый вздох сопровождался жутким гортанным свистом, и темные глаза ее горели огнем.
Я ахнул и, забыв о своем переломе, поднял руки, отчего боль пронзила одну из них до самого плеча.
– Мисс… мисс Макгрей, прошу вас, положите это.
От моих слов она только сильнее разъярилась. Сиплое дыхание превратилось в возбужденные хрипы, и она поползла в сторону кровати, в очередной раз напомнив мне дикую кошку.
Я попытался подступить к ней, но она вскинула ножницы, словно кинжал. Перед глазами у меня сразу возник уродливый обрубок на руке Макгрея – на том месте, где прежде был безымянный палец.
Медленно, подобно вьющейся змее, Фиалка заползла на кровать, не сводя с меня немигающих глаз, которые, как и острые ножницы, были нацелены точно мне в грудь. Она съежилась, закрылась от меня, однако расположилась так, чтобы краем глаза все же наблюдать за мною.
Она задышала чаще и громче и медленно поднесла к себе ножницы. Рука Фиалки тряслась так, будто ее лихорадило. Мне захотелось отбежать к двери и отпереть ее, но я боялся спустить с девушки глаза.
– Мисс Макгрей… – прошептал я, с опаской двинувшись в ее сторону, – умоляю вас…
Увидев, что я сошел с места, она ткнула ножницами в воздух, и мне пришлось сделать шаг назад.
– Мисс Макгрей, пожалуйста…
Она все целилась в меня, свет дрожал в ее ошалелых, набухших от слез глазах.
И тут она задвигалась так быстро, что конечности ее, казалось, превратились в размытое пятно. Она повернулась ко мне спиной – ножницы пропали у меня из виду – и принялась резко дергать руками.
Она что, втыкала их себе в ноги?
Я бросился к ней.
– Прекратите! – взвыл я, и она обернулась – бесформенный комок белой материи. Я мельком заметил ее бледные ноги, которыми она с неожиданной точностью пнула меня прямо в место перелома. Я заорал – боль оказалась настолько ошеломительной, что я опрокинулся назад.
Клоустон и Дженнинг, отчаянно вопя, замолотили в дверь. Я скрючился, лежа на полу, сжимая сломанную руку, в ушах у меня стояло щелканье ножниц – частое, отрывистое, тошнотворное.
Задыхаясь, я пополз вперед. Я слышал звериное рычание Фиалки, крики и возню за дверью, ужасающий звук лезвий, щелкавших с бешеной скоростью. Разум
