Время лживой луны - Алексей Калугин

– Ну, хорошо, – тихо произнес Синеглаз, ни к кому не обращаясь.

Сзади к нему неслышно подплыла Тарья и положила на плечо невесомую руку. Зачем она эта сделала, Тарья и сама не знала. Но чувствовала, что так надо.

Петрович подтянул рукава и медленно погрузил руки в темную воду. По запястья. Вода показалась Петровичу необычайно холодной. Такой, что кончики пальцев защипало, точно на лютом морозе. А может, все дело было вовсе не в температуре воды, а в уинах, которые начали свою работу? Хорошо бы, если так.

Поначалу Синеглаз добросовестно пытался следовать полученным от Игоряши инструкциям. Глядя на воду, в которой будто растворились кисти его рук, он думал о набитом патронами магазине к автомату Калашникова. Он мысленно поворачивал его, чтобы осмотреть с разных сторон, гладил, нюхал, один раз даже лизнул – так, на всякий случай. И при этом он то и дело шевелил кончиками пальцев, пытаясь поймать то, чего не существовало. Спустя какое-то время ему это надоело. Петрович почувствовал, что очень хочет спать. Так сильно, что ему уже почти все равно, что произойдет через час. Ему хотелось лишь одного – чтобы этот час его никто не тревожил. Он мысленно плыл куда-то. А может быть, парил. Не ощущая времени. Ни к чему не стремясь. Не испытывая никаких привязанностей. Хорошо ему было при этом или плохо? Даже это ему было безразлично. Настолько, что даже сердце его не забилось быстрее, когда Синеглаз вдруг почувствовал, что держит в руках какой-то продолговатый, увесистый предмет.

– Ох, и ничего себе! – тихо выдохнул Егоркин, когда Петрович извлек из воды то, что ему удалось создать.

В руках Синеглаз держал небольшой плоский слиток, даже в тусклом свете потайного фонаря отливающий волшебным золотистым сиянием. Петрович улыбнулся, провел по золотому слитку ладонью, будто стирая с него воду, и передал Пущину. Герасим взвесил слиток на руке, ковырнул ногтем и непонимающе поджал губы.

– Это что такое, Петрович? – строго спросил Макарычев.

– Золото девяносто шестой пробы, – расплылся в улыбке Синеглаз.

– Я понимаю, что золото, – кивнул сержант. – Но только на фиг оно нам?

– Дай-ка, – протянул к Герасиму руку Портной. – Никогда еще не держал в руке целый слиток золота.

Пущин отдал слиток Портному и вытер ладонь о полу куртки.

– Это я для разминки, – объяснил Петрович. – Проще сотворить золотой слиток, чем магазин с патронами.

– Ну, а патроны когда будут?

– Прямо сейчас.

Петрович сунул руку в ведро, достал из воды аккуратно запаянный в плотный целлофан рожок к автомату Калашникова и кинул его сержанту.

Макарычев поймал пакет, вспорол ножом, достал магазин и придирчиво осмотрел. Затем выкатил на ладонь патрон. Внешне все было в порядке. Даже маркировка вокруг капсюля имелась.

– Ну, как? – спросил Петрович. – Подойдет?

Прежде чем ответить, Макарычев вставил патрон в магазин, прищелкнул обойму к автомату, передернул затвор, одной рукой поднял автомат, направив ствол вверх, и нажал на спусковой крючок.

Грохнул выстрел. Пуля с визгом прошила доску крыши.

– Годится, – сержант довольно хлопнул по автоматному прикладу.

За следующие десять минут Петрович выловил из ведра с водой двенадцать плотно набитых патронами магазинов и шесть нелетальных гранат – четыре дымовые и две клейкие.

Теперь можно было и в бой. Пока местные все еще раздумывают, сжечь непрошеных гостей или утопить.

Глава 11

Макарычев был почти уверен в том, что Стецука с Муратовым держат в Антиповом доме. Теперь, когда у них было оружие, можно было попытаться нейтрализовать местных ополченцев с помощью нелетальных гранат и освободить пленных. Если не удастся – тогда уходить. Оторваться от преследования, вывести группу за пределы информационного поля и вернуться назад. За своими. Если потребуется, он сделает это один. Хотя и от помощи отказываться не станет.

– Сержант! – подал голос сверху Дергачев. – Что-то происходит.

– Что? – вскинул голову Макарычев.

– Оживились местные.

– А с моей стороны все тихо, – добавил Ерохин. – Как стояли, так и стоят.

– Несколько человек… Четверо. Идут к двери сарая.

– Собирайтесь! Быстро! – отрывисто бросил сержант.

А сам первым делом схватил сосредоточенно вылизывавшего задранную вверх заднюю ногу кота, кинул его в переноску, захлопнул дверцу и пристегнул пластиковый контейнер к рюкзаку.

– С ними пленный, – сообщил Дергачев.

– Оба?

– Нет – один.

– Кто?

– Кажется… Да, Стецук!

– А Муратов где?

– Не видно.

– Ладно, все вниз! Живо! Хватайте вещи!

Рюкзак – на плечи. Инфравизор – на лоб. На затылок – кепи. Автомат в руках. Штык-нож на поясе. Все. Порядок.

– Эй, служивые! – раздался с улицы негромкий оклик.

Макарычев замер. Автомат в правой руке поднят стволом вверх. Предохранитель снят. Приклад упирается в плечо. Палец на спусковом крючке.

– Чего надо?

– Ну, тут приятель ваш!

Голос Антипов. Хотя это мог оказаться и рип. Да, скорее всего, рип. С чего это вдруг Антипу самому вперед лезть. Если только… Да нет, не похоже на то, чтобы он вдруг замириться решил. С какого перепугу?..

– И дальше что?

– Ну, значит, дверь открой!

Макарычев окинул быстрым взглядом подчиненных. Все с рюкзаками за спинами, с оружием в руках.

– Зачем?

– Тут приятель твой сказать тебе чего-то хочет!

Местные, похоже, за полных идиотов их держат, если надеются поймать на таком дешевом трюке.

– Пусть так говорит!

– Не, служивый, ты лучше дверь открой.

Вот же настырный, зараза!

Макарычев поднял левую руку с открытой ладонью – полная готовность!

– Стецук! Ты как там?.. Я не слышу ответа!

– Ну, я же сказал тебе, служивый, дверь открой! Через закрытую дверь говорить не станем!

– Отпустишь его, если дверь открою?

– Ну, держать точно не стану.

И вроде бы насмешки в голосе не слышно.

– А другого?

– Ну, вот о другом и поговорим.

Макарычев посмотрел на Тарью. Девушка качнула головой из стороны в сторону. И что она хотела этим сказать? Что не стоит доверять местным? Так он и сам это понимает!

Макарычев перевел планку предохранителя в положение автоматической стрельбы и со злостью дернул затвор. Коротко тряхнул головой, чтобы полумаска инфравизора опустилась на лицо.

Все! Держитесь, гады!

Макарычев кивнул Герасиму. Тот взялся обеими руками за слегу, осторожно поднял ее и тихо положил на пол.

Макарычев замер. Прислушался.

Тишина. Как будто уши ватой заложены. Или весь мир провалился в темное и немое вселенское Ничто.

Сержант указал пальцем на дверь.

Пущин отвел в сторону прибитую к дверному косяку вертушку, просунул палец в щель между досками и медленно потянул дверь на себя.

В призрачном зеленоватом свете Макарычев увидел окруживших сарай рипов. Они стояли неподвижно, будто вбитые в землю колья. Безразличные ко всему. Готовые. Знать бы еще, к чему? Что у них на уме? Или, вернее, у того, кто ими управляет… Однако интересная мысль… Макарычев вытянул из ножен на поясе штык-нож и прищелкнул его под стволом автомата… Рипов контролируют местные отшельники. А ими, в свою очередь, управляют башни. Управляют так тонко, что местные даже и не подозревают, что действуют не по собственной воле. Что все желания, которые они считают своими, на самом деле внушены им башнями. Процесс принятия решений людьми, постоянно обитающими в зоне информационного поля, осуществляется посредством плотно обосновавшихся в их мозгах уинов. Сидят эти твари в синапсах и локусах и перенаправляют нервные импульсы туда, куда считают нужным… Стрелочники хреновы… Ну да. Как иначе у набожного человека оказалась в женах сисястая фотомодель с обложки глянцевого журнала? Какой нормальный поп позволит превратить свою церковь в презерватив для информационной башни?.. Однако то, что Макарычев понимал истинную причину происходящего, не давало ему никакого преимущества перед местными. Скорее, даже наоборот – ему было жалко людей, которые сами не ведают, что творят. Которых, возможно, ему придется убивать ради того, чтобы самому остаться живым и помочь выжить своим парням.

Чуть впереди остальных стояли трое человек… Хотя, скорее всего, это тоже были рипы. В центре – рип-Антип. По краям – двое незнакомых сержанту бородатых, словно эмиши, рип-отшельников. У ног рип-Антипа на коленях, согнув спину и опустив непокрытую голову, со связанными за спиной руками стоял ефрейтор Стецук.

– А, служивый! – завидев Макарычева, осклабился рип-Антип.

Сержант глянул на небо. Большая круглая луна раскачивалась из стороны в сторону, перепрыгивала с места на место, будто разучивала невесть кем придуманный, диковатый танец. Получалось у нее пока что не очень.

– Стецук!

Ефрейтор поднял голову, коротко взглянул на сержанта и снова уронил ее.

Черт, что они с ним сделали? Опоили чем-то? Своими грибками синенькими накормили?