Кровавый век - Мирослав Попович

Социальное время непрерывно. Но социальное пространство отчетливо делится на дискретные участки, которые мы называем культурами, нациями, цивилизациями. Следовательно, время непрерывно, пространство дискретно? Не повторяем ли мы ошибок авторов древних апорий, которые пытались дискретное пространство сопоставить с непрерывным временем и в противоречии со здравым смыслом обосновывали, что быстроногий Ахиллес не догонит черепаху? Не логичнее ли допустить, что непрерывность времени так же относительна и условна, как и дискретность пространства?

В таком случае просто положимся на приблизительность и относительность разделений истории на более или менее непохожие отдельные временные «участки», и все же будем выделять отдельные эпохи, каждая из которых имеет свой исторический смысл. Точнее, классификация прожитого человечеством времени на разные части позволит очерчивать, какие события имели смысл, а какие были лишь информационным шумом.

Вехами, которые выделяют XX век в отдельную полосу в истории, считаются Первая мировая война и падение коммунистического режима в СССР. По времени – чуть больше трех четвертей века. По-видимому, надо прибавить еще некоторое время – ведь оба упомянутых события были всего лишь кризисами, в ходе которых развязывались давно вызревшие коллизии.

Прошлый век можно с определенной степенью условности назвать «красным», потому что он пережил могучий порыв к радикальной Перестройке общества, к ломке и уничтожению всех национальных, классовых и психологических барьеров между людьми и полного торжества «царства свободы». Крах коммунизма воспринимается многими его врагами и бывшими последователями как свидетельство исторической правоты его противника – общества рыночных отношений, парламентской демократии и национальных государств. Да, западная демократия исторически была права в противостоянии с коммунизмом и победила. Тот способ, которым «красные» пытались – от Сибири до Вьетнама, от Латинской Америки до Китая решить все кардинальные проблемы человечества, привел к кровавым жертвам и в результате выявил свою иллюзорность. Но было бы недопустимой узколобостью обвинить во всем какую-то «банду международных террористов» – красную стаю врагов спокойствия, и надеяться на то, что отныне человечество спокойно вернется в свои офисы и биржи, пабы и ночные клубы – кто куда может. Проблемы остались, и красный стяг не раз еще будет поднимать людей на разных континентах.

Мы пережили «красную полосу» в истории нашей страны, полосу, которая длилась семьдесят четыре года. Я говорю «нашу страну», имея в виду не только Украину, но и ту огромную евразийскую империю, куда украинцы входили. Под конец века «красный пояс» коммунистических государств, или контролируемых СССР, хотя и недружественных к нему, охватывал огромную территорию планеты, и источники возникновения коммунистической власти в разных регионах мира существенно отличались, как, очевидно, и их исторический опыт и смысл. Без преувеличений можно сказать, что сердцевиной и опорой всех коммунистических режимов оставался Советский Союз, и наш исторический опыт будет иметь решающее значение для понимания процессов, которые могут снова и снова порождать призрак коммунизма. И никто, кроме нас, бывших советских, этого опыта не осмыслит. Были ли эпохи, временные отрезки прожитого нами века продвижением, эволюцией, развитием, движением вперед для всего человечества, или же они просто реализовали возможности, заложенные в каждой из культур?

Если мы обращаемся к таким словам, как «эволюция» и «развитие», то следует обновить набор образов и клише, взятых из науки о живом. В точных науках второй половины XX века огромную роль сыграли исследования так называемого морфогенеза. Морфогенез – явление, в котором процессы направляются не внешними относительно системы причинами, а строением ее собственной внутренней среды, внутренними закономерностями, информацией, записанной в определенных ее структурах. Так, внешние условия влияют на ход вызревания зародыша в яйце, но не являются его причиной. Они открывают или закрывают возможности, заложенные в яйце, то есть, в системе «оплодотворенная клетка – питательное среда». Из куриного яйца, как бы мы на него не влияли, не вылупится крокодил. Начальные условия, которые характеризуют систему, не определяют ее состояния – они лишь определенным образом влияют на процесс, происходивший по собственным законам. При этом на ход процессов существенно влияют изменения в самой среде, которые возникают в результате развития зародыша. Происходит нечто вроде того, что в химии называется автокатализом, – вещества, которые способствуют реакции, производятся в результате самой реакции. Таким образом, процессы подобного рода нелинейны, их факторы накапливаются в ходе их развития и могут обретать характер решающей силы. Начало нового этапа в исследовании нелинейных процессов положил небольшой труд известного английского математика А. Тьюринга именно о химической основе морфогенеза, опубликованный в 1952 г. Статья стимулировала труды Ильи Пригожина и Германа Хакена в отрасли, получившей название синергетика. Теория информации и синергетический подход создали новые схемы объяснения в точных науках, позволили получать ответы на вопросы, куда идут процессы в разного рода системах.

Если мы попробуем применить эти образы-парадигмы и схемы объяснения к социальному развитию, то сможем уточнить, о чем идет речь в споре между эволюционизмом и цивилизационными концепциями. С точки зрения, которая в России развивалась «почвенником» Н. Я. Данилевским, жизнь национального социокультурного целого есть морфогенез, процессы в котором направляются не внешними условиями, влиянием и давлением обстоятельств, а собственной «генетической» информацией, записанной в унаследованной культуре, «национальной ментальности» в том числе. Внешние толчки в виде технических и других культурных новаций только открывали возможности, заложенные в этих цивилизациях, или, наоборот, подавляли то, что они носили в себе как эвентуальное будущее, как свои «возможные миры».

Сказав о «возможных мирах», мы сразу должны задуматься. Ведь в морфогенезе яйца «возможных миров» маловато, развитие зародыша идет путями, проторенными длинной историей видов, там есть судьба, которая тяготеет над процессами, предназначающими их цель от самого начала, и можно или погибнуть, или выполнить свое природное назначение. Не так ли неумолимо тяготеет над нами, людьми, наша национальная судьба? Каждая ли нация или великая цивилизация – это всего лишь зародыш, из которого как из незримого яйца должно вылупиться что-то гигантское и, возможно, путевое, для чего, собственно, мы живем и страдаем? Если так, то можно ли хотя бы понять, куда нас несет история? Какие черты будущего угадываются за направлениями силовых линий нынешнего времени?

Взаимопонимание в интегрированном процессами глобализации мировом обществе остается проблемой, которая кое-где опасно обостряется. Но изменения, вызываемые импульсами, идущими от соседних цивилизаций, бывают такими внезапными и глубокими, что сравнение с морфизмами не выдерживает критики. И из невинного яичка нередко вылупляются страшные крокодилы (будто из Булгаковских «роковых яиц»). А с другой стороны, цивилизационные влияния на самые отсталые регионы приводят и к плодотворным культурным симбиозам и к стремительному прогрессу.

XX век начался в условиях, когда казалось, что западный образец («атлантической») цивилизации господствует военно-политически, экономически и культурно на всей планете. Сегодня, когда по всем параметрам мощность Европы и Америки неизмеримо выросла, мы хорошо понимаем, что человечество остается расчлененным на разные культурные зоны, каждая со своими собственными, унаследованными ими от истории неповторимыми осо бенностями.

Глобальные процессы приносили народам и освобождение от оков мертвых традиций, бурный прогресс сбереженного культурного своеобразия, и соединение сильного и живучего потребления современных технических достижений и социальных технологий с темнотой и злобой вечного хищничества. Сами по себе процессы глобализации не решают, что победит – добро или зло.

Оценка цивилизационных сдвигов в любом случае – принимаем ли мы цивилизационную концепцию истории, или же эволюционистскую – требует обозначения культурно-исторических координат, которые позволили бы делить историю на периоды и определять, где движение «вперед и вверх», а где «назад и вниз».

Нет сомнения в том, что по многим показателям человечество пережило в XX ст. полосу стремительного прогресса. Не стоит приводить цифры добычи нефти, газа, каменного угля, производства электроэнергии и тому подобное. Чем больше затраты энергии, тем менее адекватно отображается возрастание власти человека над окружающим миром. Увеличение возможностей человеческого интеллекта даже приблизительно нельзя выразить в цифрах – ни в количестве компьютеров, ни в размерах сети мобильных телефонов, ни в пределах досягаемой нашим наблюдениям и нашему теоретическому знанию части Вселенной. Самым разумным для человека был бы такой критерий, как средняя продолжительность жизни или защищенность от болезней, но и он не дает характеристики качества жизни. Ведь счастье не сводится к количеству употребленных калорий и здоровью организма.