Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

И эта огромная, беспрецедентная армия, которую он с таким трудом собрал и снарядил, — как он мог отправить ее домой и всю оставшуюся жизнь ходить с поджатым хвостом?

Это была поистине огромная армия — 680 000 человек, включая 100 000 кавалерии, не считая политических чиновников, слуг и прислуживающих женщин. Из общего числа менее половины составляли французы; остальные были контингентами, реквизированными из Италии, Иллирии, Австрии, Германии и Польши. Было полсотни генералов — Лефевр, Даву, Удино, Ней, Мюрат, Виктор, Ожеро, Эжен де Богарне и князь Юзеф Антоний Понятовский, племянник последнего рыцарского короля Польши. Все эти силы были собраны в отдельные армии, находившиеся в различных пунктах на пути в Россию, причем каждый генерал имел конкретные указания, когда и куда вести свой отряд.

Снаряжение и снабжение такого количества людей потребовало, вероятно, больше гения, терпения и денег, чем их сбор. Действительно, как на ранних, так и на поздних этапах предприятия жизненно важное влияние оказали условия логистики; кампания не могла открыться, пока на земле не выросло достаточно травы, чтобы накормить лошадей; ее гибель почти завершилась захватом русскими провизии, которую возвращающиеся голодные французы рассчитывали найти в Смоленске. Наполеон пытался предусмотреть все, кроме катастрофы. В Везеле, Кельне, Бонне, Кобленце, Майнце и других пунктах на маршрутах сближения армий он организовал склады с материальными средствами, запчастями и ремонтом механизмов, продовольствием, одеждой, медикаментами; такие же запасы должны были следовать в сотнях транспортных средств за продвижением захватчиков в России. Наполеон знал, где покупать и сколько платить; он знал коварство подрядчиков и был готов отдать под расстрел торговца, который сознательно завышал цены на его армии или продавал им некачественные товары.

Как он оплачивал все эти поставки, их транспортировку и хранение, а также людей, которые их использовали? Он облагал налогами, взимал кредиты, брал займы у Банка Франции и частных банков; брал миллионы из своего личного золотого запаса в 380 миллионов франков в подвалах Тюильри. Он пресекал экстравагантность везде, где только мог; он ругал свою разведенную возлюбленную Жозефину за то, что она тратит как императрица, и хвалил императрицу Марию Луизу за ее экономность.22 В целом, говорил он позже, «русская кампания… была самой лучшей, самой искусной, самой умно проведенной и самой методичной из всех кампаний, которыми я командовал».23

Подходил ли он для командования? Вероятно, лучше, чем любой из его современников, но менее пригоден, чем того требовало предприятие. В сорок три года он был уже слишком стар для лагерной жизни и боевых действий. Можно предположить, что он страдал от недугов, которые должны были помешать ему при Бородине и Ватерлоо: боли в желудке, частое и затрудненное мочеиспускание, проктит. Хотя в частной жизни он оставался человеком добрым и справедливым, хорошим мужем Марии Луизы и любящим отцом их сына, после восьми лет императорской власти он стал нетерпеливым, диктаторским, легко раздражающимся и склонным переоценивать свои умственные и политические силы. Исключений было много: он с юмором переносил критику Кауленкура и прощал многие дорогостоящие ошибки своих братьев и генералов. У него были моменты реалистичного отношения к себе. «В разгар своих размышлений, — рассказывает его секретарь, — я часто слышал, как Наполеон характеризовал свое положение таким выражением: «Лук перетянут». «24 Но он слишком редко терпел поражения, чтобы достичь перспективы и самоограничения. «В конце концов, — сказал он Нарбонну, — этот долгий путь [в Москву] — дорога в Индию».25

Итак, 9 мая 1812 года он покинул Сен-Клу, направляясь, по крайней мере, в Москву. Все в его жизни было авантюрой, и эта была величайшей из них.

IV. ДОРОГА НА МОСКВУ: 26 ИЮНЯ — 14 СЕНТЯБРЯ 1812 ГОДА

Мария Луиза убедила его позволить ей сопровождать его до Дрездена и пригласить своих родителей встретиться с ними там, чтобы она могла еще раз, пусть ненадолго, побыть со своей семьей. Наполеон согласился и счел разумным пригласить также Фридриха Вильгельма III Прусского и многих других королевских особ и знатных особ. От Майнца на восток его проезд через Рейнскую область превратился в триумфальное шествие, когда местные правители выходили встречать своего сюзерена; они присоединялись к его кортежу, когда он въезжал в Саксонию. В нескольких милях к западу от Дрездена их встретил король Фридрих Август, который сопроводил их в свою столицу. Они достигли города за час до полуночи 16 мая. Улицы, по которым они шли, были заполнены людьми с факелами и приветственными криками; раздавались артиллерийские залпы и звон церковных колоколов.26

18 мая Меттерних прибыл вместе с императором и императрицей Австрии*Мария Луиза обняла отца с видимым волнением; ее счастье смягчалось предчувствием, что год будет тяжелым на несчастья. Вскоре после этого прибыли король и кронпринц Пруссии, которым, вероятно, было не по себе в условиях очевидного сердечного союза между историческими врагами их страны; однако царь Александр втайне уверял, что и Пруссия, и Австрия молятся о поражении Наполеона.27 Король Фридрих Август, как хозяин, облегчил их политику оперой, драмой, охотой, фейерверками, танцами и приемами, на которых правители Германии отдавали дань уважения Наполеону, который, внешне скромный, в течение двенадцати дней сиял с зенита своей кривой.

28 мая он отправился на соединение с одной из своих армий у Торна на Висле. Генералы получили приказ встретить его на берегу Немана, который отделял Великое герцогство Варшавское от России. Сам он ехал в карете, оснащенной лампой, столом, письменными принадлежностями, картами и книгами. Каждую ночь на марше это оборудование переносилось в палатку, где он составлял и передавал своим секретарям приказы, которые должны были быть переданы генералам для последующих операций. Его старый секретарь Меневаль, новый секретарь Франсуа Фен и камердинер Вери Констан сопровождали его до самой Москвы и обратно. Он достиг Немана 23 июня, провел разведку и не обнаружил никаких признаков присутствия противника на другом берегу. Вскоре были наведены три понтонных моста, и 24–26 июня около 200 000 его людей переправились в город Ковно (ныне Каунас). Почти в то же время другая французская армия численностью около 200 000 человек переправилась через ту же реку ниже по течению у Тильзита (ныне Советск),28 где Наполеон и Александр пятью годами ранее поклялись в дружбе до смерти.

Александр находился в