И аз воздам - Ирина Чернова

— Чего встали? — голос солдата поднял из травы мелких птичек, которые с бешеным писком улетели подальше. — Быстро за мной, в долину не выходить!

Идти было уже совсем неплохо, Марк обогнал меня и подошел к лошади, рассматривая бледное запрокинутое лицо девочки на руках у жены, и я немного приотстала, отгоняя налетевших насекомых. Спина Герлета мелькала между деревьями далеко впереди и пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать последних…

Левую руку дернуло с такой силой, что отдалось в локоть и плечо, оттуда боль прошла в левую часть груди и остро кольнуло сердце. Оно чуть задержалось с очередным ударом, но выдержало и во все стороны пошел болезненный спазм… это продлилось долю секунды, но оставило такие страшные ощущения, что сразу вспомнились Рифейские горы и двое, бьющие чем-то невидимым с другой стороны ущелья. Дерганье в левой руке напомнило мне эпизод из детства, когда я из обычной любознательности сунула шпильку в розетку — точно также дернуло руку и кольнуло в груди… но там было электричество, действие которого я захотела проверить на себе, а что произошло здесь? Очень осторожно я протянула вперед указательный палец правой руки — левая еще помнила удар и я побоялась совать ее… куда? Медленно, очень медленно… по кончику пальца ударил щелчок, похожий на наэлектризовавшуюся от трения синтетику, не больно, но неприятно. Попытаться преодолеть с наскока невидимую преграду я уже не старалась, слишком страшно было получить еще один такой же удар, как несколько минут назад… Я не могу преодолеть какой-то барьер?

Снизу свистнул Вират, крикнул Марк, заржала лошадь и все остановились, а вдоль склона я увидела возвращающегося Герлета, который даже издали излучал злость и раздражение.

— Рия, в чем дело? — солдат еще не успел подняться ко мне, но его голос я слышала очень хорошо, — ты что тут встала? Я же сказал, быстро надо идти, или ты не поняла?

— Я не могу идти, — еще раз попробовала поднести палец и получила болезненный щелчок по нему, — дальше этого места не могу! Меня ударило так, что сердце защемило! Что здесь такое, почему я не могу идти за вами?

— И что ты чувствуешь? — он недоверчиво посмотрел снизу, но решил увериться самолично, поднялся и встал рядом. — Руку протяни вперед… я же спокойно прохожу, да и все остальные тоже! Что тебе мешает?

Объясняя свои ощущения, я на всякий случай попятилась подальше от заколдованного места, опасаясь, что он заставит меня еще раз испытать все неприятности, но Герлет только слушал и ничего не говорил.

— Не понимаю, что так на тебя граница действует, — мужчина провел руками вокруг, но никакого подтверждения моих слов не получил, — в руку, говоришь, ударило… покажи-ка ладони… ух ты, — присвистнул он точно также, как Бергерс, — а это что такое? Запрет поставили? — ткнул он пальцем в синий рисунок, проявившийся на левой ладони. — Значит, границу ты пройти не можешь… и что теперь нам делать?

— Границу? — никаких пограничных столбов, КСП и прочих атрибутов, известных мне в подобных местах, я не увидела, — это уже граница? А… зачем мы за границу уходим?

— Да не уходим, — первоначальная озадаченность вновь сменилась раздражением, — здесь в Скаггард можно здорово путь сократить, да и кусочек совсем небольшой, через долину как раз к Ульскому болоту выйдем. Не хотел я этим путем идти, как чувствовал, что проблемы будут. Если бы не ребенок, прошли бы по нашей земле, через два дня и вышли бы, как положено, а тут… — мужчина еще раз осмотрелся вокруг и зло сплюнул, — и что теперь с тобой делать? С нами ты идти не можешь, рядом держаться по нашей земле тоже не получится — дальше крутые склоны пойдут, ты по ним не пройдешь, из-за тебя возвращаться на прежний путь? Ребенок, боюсь, не дотянет… разве что с тобой кого-то оставить?

— Кого это с ней надо оставлять? — голос Перты сорвался на визг. — Почему это ради нее кто-то должен оставаться здесь? Я не останусь, можете говорить, что хотите, но я даже шагу назад не сделаю, слышите вы все? У меня будет ребенок и не затем я ехала в такую даль, чтобы потерять его из-за какой-то девки, сосланной сюда на пять лет за убийства! Я и так едва иду, меня лишили даже возможности ехать верхом, хотя это наша лошадь, а не этих… — она брезгливо ткнула пальцем в тех, кто пришел с Герлетом. — Потеряли свою лошадь, так пусть топают пешком, как все, а не пользуются дармовщиной… свою девчонку могут и по очереди нести! Не пойду назад, что хотите со мной делайте, не пойду!

Все остальные следом за ней потихоньку подтянулись к нам и молча стояли вокруг, ожидая решения тех, от кого сейчас зависела жизнь далеко не одного человека.

— Я бы мог остаться здесь, — с трудом выговорил Марк, виновато посмотрев на Мирам с девочкой. — Все-таки раньше я служил в такой же крепости, да и сейчас могу постоять за себя и за девушку. Если Вират будет помогать Фадире и Мирам…

— Предупреждаю, — чуть ли не в истерике завопила Перта, вызывающе оглядывая всех стоящих, — я больше идти не могу! Я и так шла из последних сил, пока мне помогал Вират, а одна я больше не могу, я устала, устала, устала!

— Ну да, — Вират смущенно загудел за спиной Перты, — я ж ее чуть ли не на себе волок почти всю дорогу, а она то упадет, то споткнется… кто ж знал, что она в тягости? Негоже бросать женщину без помощи, коли так получилось. Герлет, она же без меня не дойдет… и так на руке виснет постоянно. Рия, а ты попробуй еще, может, в другом месте получится пройти границу? Никак нам нельзя возвращаться, ребенок совсем плох… может, как-нибудь ты сама дойдешь? Поднимешься наверх, где дорога раньше была, там потихоньку… — он оглянулся вокруг, как будто искал поддержки своим словам и вдруг неожиданно радостно закончил, — или посидишь тут, а мы потом вернемся за тобой?

Мирам и Фадира молчали, но взгляды обеих говорили красноречивей всяких слов — для обеих существовал только больной ребенок, остальные проблемы для них не имели значения.

— Я бы остался сам, — начал Герлет после короткого раздумья в полной тишине, которую не смела нарушить даже Перта, — и прошел бы с Рией через наши земли, но вы не знаете здешних путей и не выйдете даже к болоту, не говоря уже о том, чтобы обойти его как можно быстрее. Вират почти не ходит к границе и ему бесполезно объяснять путь назад, а Перта не дойдет без помощи мужчины… ее нельзя бросать. Марк должен помогать Фадире, она тоже едва переставляет ноги. Рия, — последовала многозначительная пауза, в течение которой командир собирался с духом, чтобы объявить то, что повисло в воздухе, — понимаешь, больной ребенок и беременная женщина…

— Понимаю, — перебила я, не давая высказать то, что шло вразрез с совестью и прочими атрибутами нормального человеческого отношения, — я вообще очень понятливая и мне не надо объяснять, что ради меня все остальные не могут повернуть назад. Идите… ваше время истекает, а вам еще надо проделать немалый путь. Идите.