Под несчастливой звездой - Анастасия Анфимова

— Говори! — разрешил Фуубис, ставя локти на стол.

— У меня есть женщина. Танцовщица из храма Сета, — забубнил Алекс, стараясь не смотреть в сторону насупленного Раамоса. — Недавно её знакомую суд послал на Уразские каменоломни. Разреши мне с ней встретиться и поговорить?

Очевидно, ожидавший чего-то более серьезного старший писец расслабился.

— Завтра утром подойдешь в Дом камня к господину Небптаху, — Фуубис кивнул на одного из гостей. — Он все устроит.

— Пусть боги пошлют вам долгую жизнь и вечное счастье на Полях блаженных, — пятясь и кланяясь, Александр покинул беседку.

Неподалеку его ждал знакомый парнишка. Только держался юный слуга на этот раз гораздо почтительнее.

Уставший ждать праздничного угощения Туптах переселился в дом и похрапывал на подиуме, прикрывшись одеялом. Но, услышав шум, проснулся и стал расспрашивать юношу о разговоре со старшим писцом Уразских каменоломен.

— Ты будешь служить у нас? — обрадовался он, услышав о предложении господина.

— Таким людям, как отец твоего хозяина, не отказывают, — вздохнул Алекс.

— Ты не пожалеешь! — стал уверять его толстяк. — У тебя все будет! Хорошая еда, украшения, еда, вино, женщины!

Он закатил глаза.

В сумерках дом и сад украсились огнями. На перекрестах дорожек стояли бронзовые светильники, где в чашах горел древесный уголь. В гости к старшему писцу собрался весь местный бомонд: от начальника Дома камня до десятников воинов и всех писцов.

Чтобы не попасть впросак, Александр поинтересовался у Тупаха, где здесь можно спокойно поспать. В ответ слуга радушно похлопал пухлой рукой по циновке рядом с собой. Юноша нахмурился, но слуга не имел в виду ничего плохого! Оказывается, в этом доме у каждого имелось свое место. У одной стены спали мужчины, у другой женщины. А напротив двери, за висевшими на палке циновками, две семейные пары с детьми.

Выслушав объяснение, Алекс понимающе хмыкнул и, закутавшись в одеяло, задремал, положив под голову сумку. Толстяк несколько раз куда-то вставал. Возможно, ходил на кухонный двор, пытаясь добыть что-нибудь вкусненькое? Или же просто приспичило в туалет? Так или иначе, ничего съедобного он собой не приносил и, ворча, вновь укладывался на покрытые циновками доски подиума.

Пир у старшего писца Уразских каменоломен получился на славу! Первые измученные слуги появились в доме только под утро.

Сквозь дрему Александр слышал негромкие разговоры, плеск воды у колодца и усталое довольное ворчание добравшихся до постели.

Но долго отдыхать им никто не дал. Юноша проснулся от громких шагов. В предрассветных сумерках, струившихся в открытую дверь, он увидел старшую служанку в длинном платье, парике, с покрасневшими от недосыпания глазами и с длинной тонкой палкой в руке.

Громко шлепая ногами по глиняному полу, она подошла к спящим служанкам и бесцеремонно стащила с двух крайних одеяла.

— Госпожа Матасена! — взмолилась одна из них. — Еще немножечко, госпожа!

— Вставайте, лежебоки! — топнула ножкой женщина. — Пора готовить ванну господину!

— Ну, пожалуйста! — захныкала служанка. — Мы же только что легли!

— Поднимайся, беременная корова! — начальница с силой ударила палкой по голым ягодицам девушки. — Это у господ праздник, а не у нас!

Взвизгнув, та вскочила, хлопая сонными глазами. Вторая не заставила поднимать себя столь радикальным способом, и с трудом сев на кровати, зевнула во весь рот, выгнувшись, как недовольная кошка.

— Поторапливайтесь! — прикрикнула Матасена.

Служанки, пошатываясь, вышли умываться.

Алекс усмехнулся.

— Строго ты с ними, госпожа.

Старшая служанка нахмурила подведенные брови. Но вид у юноши казался таким спокойным и благожелательным, что женщина немного смягчилась.

— Это мой долг, — сказала она, строго поджав темно-красные губы.

Вошли мокрые девчонки и, заметив приподнявшегося на локте Александра, хихикая, стали одеваться. Кроме привычных юбок каждая надела что-то вроде короткого, расшитого бисером топика, еле прикрывавшего грудь.

«Странно, — отметил про себя Александр. — Такая мода мне здесь еще не встречалась».

Служанки стрельнули ему глазками и выскочили из дома, поправляя дешевые парички, а их начальница подошла к той части подиума, где спали семейные, и, отодвинув циновку, похлопала по ноге какого-то мужчину.

— Уже утро? — раздался недовольный голос.

— Да, — с видимым сожалением подтвердила старшая служанка. — Скоро рассвет.

— Что приготовить на завтрак? — спросил мужчина, спуская ноги с подиума.

— Подогрей мясо, сделай салат, — чуть помедлив, ответила Матасена. — Нарежь яблок.

Услышав разговор о еде, Туптах отбросил в сторону одеяло и сел, оглядываясь вокруг осоловелыми глазами.

— Мудрая и прекраснейшая госпожа, — промурлыкал он тоном кота Матроскина. — Нельзя ли нам с моим другом, будущим слугой нашего господина, позавтракать чем-нибудь вкусненьким?

Старшая служанка фыркнула и оценивающе оглядела Алекса, поднявшегося с постели. В усталых глазах женщины вспыхнул и тут же погас плотоядный огонек.

— Ты будешь служить господину Фуубису? — спросила она, поигрывая палкой.

— Да, — кивнул юноша, запахивая юбку. — После того, как мой нынешний господин освободит меня от клятвы.

— Хочешь вкусненького? — вдруг обратилась Матасена к толстяку. — Пойдем за мной на кухонный двор!

С этими словами она резко развернулась, едва не столкнувшись с мокрым поваром. Туптах резво соскочил с подиума и побежал за ней, на ходу одевая юбку.

Скоро в доме слуг не осталось никого, кроме Алекса, семейной пары и одинокого мужчины, храпевшего разметавшись поверх одеяла.

Юноша успел сделать короткую разминку и умыться, как прибежал совершенно счастливый толстяк. Сунув Александру в руки корзинку, он нырнул в дверь, и сейчас же оттуда донесся его громкий, визгливый голос. Юноша приподнял кусок ткани, прикрывавшей гостинцы, и в нос сразу ударил пряный аромат уксуса, лука и чеснока. Рот тут же наполнился слюной.

Слуги, взрослые и дети, не обращая на него никакого внимания, умылись, оделись и ушли по своим делам.

Грозный Туптах, хихикнув, довольно потер руки и пригласил Алекса за стол. Бурдюк вина, кувшин пива, миска тонко нарезанного мяса в ароматной подливке! Жаль только, что лепешки оказались уже черствыми.

— Я же тебе говорил! — ликующе вскричал толстяк, сделав могучий глоток и передавая бурдюк юноше. — Со мной не пропадешь!

Тот хмыкнул, едва не подавившись терпким, гранатовым вином.