Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972 - Борис Слуцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Жгут архивы. К большим переменам…»
Жгут архивы. К большим переменамнету более точных примет.Видно, что-то опять перемелетжернов. Что-то сойдет на нет.
Дым архивов. Легкий, светлыйдым-дымок.И уносит эпоху с ветром.Кто бы только подумать мог?
Вековухой и перестаркомтолько памяти вековать,а архивы перестали,прекратили существовать.
КРАЙ ЗЕМЛИ
Ехал бог на белой кобыле,а за ним до края землинебольшие автомобилималой скоростью нас везли.
Только там, где земля кончается,раскрывается пропасти пасть.Вот он, автомобиль!Качаетсяперед тем, как упасть.
И сперва колеса передниетщетно край земли когтят,а потом колеса последниеоскользаются и летят.
Край земли, край земли!Дальше некуда.Оторопь на мгновенье берет.И уже нам жить больше некогда.Головою вниз — прямо вперед!
«Люди сметки и люди хватки…»
Люди сметки и люди хваткипобедили людей ума —положили на обе лопатки,наложили сверху дерьма.
Люди сметки, люди смекалкиточно знают, где что дают,фигли-мигли и елки-палкиза хорошее продают.
Люди хватки, люди сноровкизнают, где что плохо лежит.Ежедневно дают уроки,что нам делать и как нам жить.
«Не верю в величие величины…»
Не верю в величие величины:большущие сукины сыныс удобством, как солдаты белье,таскают величие свое,величие грязное носяти даже почтения просят…Послушайте мнение мое!Величие планируемое,спускаемое сверху —оно не пройдет проверку.Давайте установим срок,хотя бы в полвека,чтоб миром объявлять мироклюбого человека.Давайте памятники сооружатьсначала не из металла,чтоб, если после разрушать,не так обидно стало.Как Ленин, который на гипсодин ваятелям выдал право.Проверим величие величин,—так ли они величавы.
«Сидя на полу…»
Сидя на полу,а где — не важнои за что — не важно,ясно только то, что на полу —трудно быть величественным.
Проверяйте деятелей по тому,как они и выглядят и действуют,сидя на полу.
На коне любой дурак державени торжественен.Что, если ссадить его с седла,попросить его хоть ненадолгоразместиться на полу?Что он будет делатьи — как выглядеть,сидя на полу?
МАДОННА И БОГОРОДИЦА
Много лет, как вырвалась Мадоннана оперативный, на простор.Это дело такта или тона.Этот случай, в сущности, простой.
А у Богородицы поужегоризонты и дела похуже.
Счеты с Богородицей другие,и ее куда трудней внести в реестрэстетической ли ностальгииили живописи здешних мест
Тиражированная богомазом,богомазом, а не «Огоньком»,до сих пор она волнует разум,в горле образовывая ком.
И покуда ветхая старуха,древняя без края и конца,имя Сына и Святаго Духа,имя Бога самого Отца
рядом с именем предлинным ставитБогородицы, покуда бьетей поклоны, воли не даетнаша агитация и ставитБогородице преград ряды:потому что ждет от ней беды.
«Жалкие символы наши…»
Жалкие символы наши:медом и молокомполные чаши.
Этого можно добиться,если в лепешку разбиться.Это недалеко:мед, молоко.
Скоро накормим медоми напоим молокомвсех, кто к тому влеком.Что же мы дальше поставимцелью. Куда позовем?
ПРЕДЕЛЫ РАЗУМНОГО
Далеки ли пределы разумногоу несчастного бедняка?У раздетого, у разутогоэта даль — недалека.
Как обуется он, оденется —отодвинет сразу предел.А пока никуда не денется,хоть бы все глаза проглядел.
И бедняк сомневается в разуме,начинает его клеватьи тяжелыми сыплет фразами,что ему на все наплевать.
«Хан был хамом, большим нахалом…»
Хан был хамом, большим нахалом.Он сидел под опахалом.На нукеров своих орал.Человечество презирал.
Шут шутил для него шутливо.Саади том для него издавал.Стольник самые лучшие сливы(или груши) ему подавал.
Вызывал то гнев, то жалостьэтот неторопливый балет.Между прочим, так продолжалосьровно тысячу с чем-нибудь лет.
Нужно было, чтоб мир содрогнулся,чтобы первый последним стал,чтобы хан наконец заткнулся,чтобы Саади льстить перестал,чтобы шут шутить перестал.
ВСЕ ТЕЧЕТ, НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ
Гераклит с Демокритом —их все изучали,потому что они были в самом начале.Каждый начал с яйца,не дойдя до конца,где-то посередине отстал по дороге,Гераклита узнав, как родного отца,Демокриту почтительно кланяясь в ноги.
Атомисты мы все, потому — Демокритзаповедал нам, в атомах тех наторея,диалектики все, потому — говоритГераклит свое пламенное «пантарея».
Если б с лекций да на собрания наскаждый день аккуратнейше не пропирали,может быть, в самом деле сознание массне вертелось в лекале, а шло по спирали.
Если б все черноземы родимой землине удобрили костью родных и знакомых,может быть, постепенно до Канта дошли,разобрались бы в нравственных, что ли, законах.
И товарищ растерянно мне говорит:— Потерял все конспекты, но помню доселе —был такой Гераклити еще Демокрит.Конспектировать далее мы не успели.
Был бы кончен хоть раз философии курс,тот, который раз двадцать был начат и прерван,у воды бы и хлеба улучшился вкус,судно справилось с качкой бы, с течью и креном.
«Цель оправдывала средства…»
Цель оправдывала средстваи — устала,обсудила дело трезво:перестала.
Средства, брошенные целью,полны грусти,как под срубленною ельюгрибы-грузди.
Средства стонут, пропадают,зной их морит.Цель же рук не покладает:руки моет.
НАСЛЕДСТВО
Кому же вы достались,онегинские баки?Народу, народу.
А гончие собаки?Народу, народу.
А споры о поэзии?А взгляды на природу?А вольные профессии?Народу, народу.
А благостные храмы?Шекспировские драмы?А комиков остроты?Народу, народу.
Онегинские бакиусвоили пижоны,а гончие собакиснимаются в кино,а в спорах о поэзииумнеют наши жены,а храмы под картошкупошли и под зерно.
«Черта под чертою. Пропала оседлость…»
Черта под чертою. Пропала оседлость:шальное богатство, веселая бедность.Пропало. Откочевало туда,где призрачно счастье, фантомна беда.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.
Он вылетел в трубы освенцимских топок,мир скатерти белой в субботу и стопок.Он — черный. Он — жирный. Он — сладостный дым.А я его помню еще молодым.А я его помню в обновах, шелках,шуршащих, хрустящих, шумящих, как буря,и в будни, когда он сидел в дураках,стянув пояса или брови нахмуря.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.
Планета! Хорошая или плохая,не знаю. Ее не хвалю и не хаю.Я знаю немного. Я знаю одно:планета сгорела до пепла давно.Сгорели меламеды в драных пальто.Их нечто оборотилось в ничто.Сгорели партийцы, сгорели путейцы,пропойцы, паршивцы, десница и шуйца,сгорели, утопли в потоках летейских,исчезли, как семьи Мстиславских и Шуйских.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.
СЛУЧАЙ
